Воспоминания Генриетты Давыдовны Латышевой (Борер), 1941 г. р.
Деревня Дудичи Калинковичского района.
Я родилась в декабре 1941 года в эвакуации. Моя мама, Мария Яковлевна Гальперина, родом из деревни Углы Калинковичского района. Это было старое место. Они там вроде бы были угольщиками.
Мария Яковлевна Гальперина, мама Генриетты Давыдовны. Дудичи, 1930-е гг.
• Мария Яковлевна Гальперина, учитель - первая справа во втором ряду. 1935 г.
Она рано осталась сиротой. Её мама умерла. В 14 лет она пошла работать на речицкую спичечную фабрику. Потом окончила институт. Стала учительницей. В 1934 году её прислали на работу в деревню Дудичи. Четыре года работала тут, потом послали в Западную Беларусь. Перед самой войной, она приехала оттуда и вышла замуж в Озаричах.
Когда началась война, мама уехала в эвакуацию в Оренбургскую область и там я родилась. Я родилась как раз тогда, когда шла битва за Москву, 12 декабря.
Наум Борер с женой и детьми Давидом и Левой. Озаричи, 1910-е гг. Давид и Лева погибли во время войны.
• Давид Наумович Борер и Мария Яковлевна Гальперина, родители Генриетты Давыдовны. Озаричи, конец 1930-х гг.
Папа, Давид Наумович Борер, погиб на фронте. В папиной семье было три брата. Они все ушли на фронт из Озарич.
У отца до мамы была ещё жена. Она рано умерла, и остался сын, Борис Давыдович Борер. Он был меня на 5 лет старше. Моя мама воспитывала Бориса, как своего сына. В эвакуации он был с нами вместе.
Борис - сводый брат Генриетты Латышевой (1934 г.р.)
Когда Борису было лет 14, его забрал старший брат отца, фронтовик, Аркадий (Айзик) Борер в Минск. Потом Борис оттуда ушёл в армию. После армии опять вернулся к нам. Выучился, работал инженером на одном заводе, на другом. Когда работал инженером на хлебозаводе, встретил свою будущую жену. У него родились две дочки. Жили они в Калинковичах. Девочки Бориса были отличницами. Они поступали в институт в 1979 году в Ленинграде. В одном институте, куда они пришли подавать документы, к ним подошла женщина секретарь и посоветовала не писать заявление, потому что с такой фамилией их не примут. Они поступили в другой институт. Потом жили в Ленинграде. Когда отец Борис умер, забрали маму к себе. Сейчас у одной из сестер детей нет, а дочь второй сестры уехала в США.
Генриетта Борер. Дудичи, конец 1940 г.
• Мария Яковлевна Гальперина с дочкой Генриеттой.
Дудичи,1950-е гг.
Мы с мамой вернулись из эвакуации в 1944 году в Калинковичи. Мама была учительницей математики. Сначала мы жили в школьном доме, и местные женщины даже приносили нам еду.
Мама осталась здесь жить и работать, она уже знала тут людей. Мама здесь и похоронена. В Озаричах ничего не осталось, всё было разгромлено, так что мы туда и не возвращались.
Мама говорила, что здесь много захоронено евреев.
Я тоже стала учительницей и прожила в Дудичах всю жизнь. Когда я училась, было много учителей-евреев. Они все уехали. Я окончила институт в Мозыре.
Генриетта Давыдовна Борер.
1964 г.
Один-единственный случай антисемитизма был у меня в жизни. Когда я училась в Мозыре, там был такой преподаватель-антисемит по истории педагогики по фамилии Логош. Когда я поступила, девочки, с которыми я жила на квартире, мне сказали, что, если этот преподаватель узнает, что я еврейка, то экзамен не сдам.
Как-то он случайно от общих знакомых узнал, что я еврейка. И когда был экзамен, он меня с экзамена выгнал. Якобы я с кем-то разговаривала. На мою радость была ещё одна девочка из другой группы, Борун, которую этот преподаватель тоже выгнал с экзамена. Фамилии похожи, но она была не еврейкой, а русской. Она очень возмутилась. Сказала, что пойдёт в исполком, что она «не Борер, чтобы молчать». Эта Борун сразу пошла к директору института. Директором института был очень хороший человек, Эльман Андрей Петрович. Жена его была еврейка. Он – эстонец. У него была дочь от первого брака и зять – Герой Советского Союза и алкоголик, а от второй жены – ещё двое талантливых детей.
Директор сам принял у нас экзамен дня через три. Он дал нам двоим билеты, и вышел из комнаты, пока мы готовились отвечать. Потом вернулся и ничего не спрашивая поставил отметки в зачетках и отпустил. Я получила «4». После этого случая как-то сразу того преподавателя, что не принял у нас экзамен, убрали из института. Это был единственный случай, когда я прокляла человека. Наверное, он в гробу не раз перевернулся. Тот день, когда он меня выгнал, я хорошо запомнила. Вывесили на доске список с отметками, мне он сказал «2» не ставить. Сказал, что я вообще не аттестована. Я тогда пробыла в институте до самой ночи. Вернулась домой поздно. Мама очень волновалась, но я ей сказала, что получила тройку, чтобы не расстраивать.
Я была знакома с партизанкой Гелей Потоцкой, которая пережила здесь войну. Она работала в больнице, а муж у нее был профессором, главврачом глазной больницы. Младшая дочь Мила ещё была. Мила была очень красивой девочкой. Мама говорила, что их мама всё время пряталась под крыльцом, когда кто-то приходил.
Арон Яковлевич Гальперин,
брат мамы Генриетты Давыдовны с семьей.
Калинковичи, 1960-е гг.
У мамы были брат Арон Гальперин и сестра Аня.
Арон был старше мамы, работал в Дудичах в магазине, переехал в Калинковичах. У него были лёгкие больные, поэтому не воевал. Семён Гальперин, сын дяди Арона, маминого брата, жил в Мозыре, работал на заводе экспедитором. Давно всей семьей уехали в Израиль.
Мамина старшая сестра Аня погибла во время войны. Она тоже была в эвакуации. У Ани было трое детей. Старший сын, Гриша, только окончил перед войной 10 классов. Его с одноклассниками сразу забрали на фронт, и они все погибли. Второй сын, Яков Сурнин, окончил ФЗУ в Речице. Поехал в Свердловск и там прожил всю жизнь.
Когда Аня с детьми возвращалась из эвакуации, возле их вагона упала бомба, и ей оторвало голову. Это произошло на глазах её дочки, моей двоюродной сестры Гени. Все спрятались, а Аня как-то полезла под вагон за дочкой и в вагон попала бомба. Гене было 9 лет. Она 3 года после этого случая не разговаривала. Она всё время жила у нас. Потом она училась в школе, стихи писала, способная была, но как-то травма все время сказывалась. Сестра дружила с Милой Потоцкой, дочкой Гелеи Потоцкой. Она жила в Минске. Она тоже здесь похоронена.
После войны к маме сватался мужчина. Он поставил условие – отдать Геню и Борю в детдом. Мама отказалась.
Учителя дудичской СШ 1950.
Второй ряд - Ланда Ида Борисовна, Дынкин Михаил Борисович.
Первый ряд - Гальперина Мария Яковлевна.
Когда я работала, у нас в школе были ещё евреи: директор Дынкин Михаил Борисович, демобилизованный в 1946 г. из рядов Советской армии проработал здесь по 1978 г., его жена Ланда Ида Борисовна, учитель начальных классов, потом их дочь, Дынкина Светлана Михайловна, учитель начальных классов, еще одна дочь, Дынкина Анна Михайловна, учитель иностранного языка. Михаил Борисович Дынкин похоронен в Израиле.
Была ещё Бронислава Кадина, Бибицкая Бронислава Аркадьевна, учитель младших классов, Голуб Борис Маркович, учитель физики.
Генриетта Давыдовна Латышева (Борер).
Сейчас я на пенсии. У нас трое детей. Они живут в Калинковичах. Внуки сейчас в Израиле.
Я никогда не замечала, что наша семья чем-то отличается от других. Мы были, как все. Всё как у всех. Только на Пасху мы ездили к маминому брату в Калинковичи. Там у него была маца. Сейчас у нас тоже всегда маца есть.
|
|
ENG 
RSS-канал новостей сайта www.shtetle.com
