ЕВРЕИ ГОРОДА ЖЛОБИН

Из путевых заметок «"Мишпоха" зажигает свечи»

Жлобин делится на две части. Старый, видавший виды, городок и новый, выросший за последние десять лет. В новом – высотные дома, красивая планировка кварталов, один из лучших в республике Дворец спорта.

В «Тёплом доме» собралось человек пятнадцать. И снова, в большинстве, бывшие педагоги.

Кто-то сказал: «Мне уже шестьдесят пять. А я впервые праздную Хануку». Реакцией собравшихся был одобрительный смех: мол, понимаем, сами такие. Но женщина, пытаясь оправдаться, продолжала говорить: «А где я могла встречать Хануку – в детском доме?». Быстро в уме произвёл несложные математические действия и подсчитал – сорок первого года рождения. Стали понятны слова о детском доме.

Как оказалось, о «Мишпохе» собравшиеся больше слышали. Читали журнал немногие. А одна из наших собеседниц, все время интересовавшаяся здоровьём Арика Шарона, узнав, что мы не из Израиля, выразила удивление. Разве еврейский журнал издаётся не в Израиле?

Бэлла Давидовна Песина – коренная жительница этого города. Одно из первых её воспоминаний о том, как дед, Авраам Дворкин, взял с собой в синагогу. И там, высоко подняв на руках, показывал всем, какая у него внучка.

– Мне этот эпизод часто по ночам снится, – сказала Бэлла Давидовна.

– Что-то осталось от старой синагоги? – спросил я.

– Даже следа не осталось. Синагога стояла там, где сегодня пересекаются Советская и Базарная улицы. В Жлобине было много синагог. Никто уже не помнит о них. И старое еврейское кладбище снесли. Мне вспоминается, что оно было на том месте, где построили Дворец спорта, но другие старожилы утверждают, что было чуть в стороне.

Встреча проходила в очень дружественной обстановке и оставила самые приятные впечатления.

Мария Смирнова работала учителем русского языка и литературы. Мама – Фаня Евелевна, ленинградка, блокадница. Отец Семён Борисович Шехтман – военный, фронтовик, продолжил учёбу в Военной академии в Ленинграде. Там и познакомился с будущей женой. Служить уехали в Киргизию. Жили в многонациональном коллективе. Мария Семёновна с удовольствием вспоминает, как друзья родителей готовили сибирские пельмени, украинский борщ. «Жили, как одна большая семья», – говорит она.

Мария Смирнова пишет стихи, издала книгу «След на земле». Сначала она с улыбкой слушала, как мы рассказывали, читали, а потом, когда пришло её время, сказала:

– У меня мало стихов, связанных с еврейством, но одно я прочту вам.

Она прочла стихотворение «Цорес» (горе – идиш). Это слово – одно из немногих, которые она знает на идише. Мария слышала его в детстве от мамы, когда отца скосил туберкулёз, когда ушла в мир иной бабушка. И сегодня она просит у Бога только одного: чтобы было как можно меньше «цорес» в её семье.

Приходит время, и все мы, такие правильные, такие прогрессивные, такие вперёдсмотрящие, начинаем повторять мам, бабушек и дедушек. И не только внешне, и не только словами, но и поступками, делами…

Борис Маковский выделялся в собравшейся компании. Он единственный мужчина, и как мне вначале показалось, несколько моложе остальных. Когда я узнал, что он, чудом выживший, малолетний узник Жлобинского гетто, я убедился – внешность зачастую обманчива.

…Борис родился незадолго до войны в семье Глаговских… Был четвёртым, младшим ребёнком. Когда ему исполнился годик, Жлобин был оккупирован немцами, а отец Глаговский Семён Исаакович, офицер милиции, погиб, защищая родной город.

В сентябре 41-го фашисты организовали в Жлобине гетто, отгородив от остального мира военный городок с двухэтажной казармой. Кстати, это здание сохранилось до сих пор и могло бы стать Мемориалом жертвам фашизма.

Почти восемь месяцев находились Глаговские в гетто. Узники умирали от голода и болезней. Фашисты расстреливали молодых и сильных, которые могли организовать сопротивление. Весной 42-го в гетто остались только старики, женщины и дети. В дни еврейских праздников фашисты начали окончательную ликвидацию гетто. Грузовые машины возили обречённых на смерть к противотанковому рву в Лебедевку. Пришёл черёд семьи Глаговских…

Когда машина подъехала к железнодорожному переезду, шлагбаум перекрыл путь. Охранники, в ожидании поезда, вылезли из машин покурить.

Рядом с машиной, на обочине, стояли женщины и дети из близлежащих улиц. Все знали, куда везут обречённых.

Когда загромыхал немецкий воинский эшелон, направляющийся на фронт, и охранники на время отвлеклись, мать Бориса Циля Шаевна перегнулась через борт машины и протянула ребёнка:

– Спасите мальчика, – умоляла она.

Одна из женщин подбежала к машине, забрала ребёнка и стала быстро уходить от переезда. Тина Васильевна Маковская знала, чем может обернуться её доброта. Немцы расстреливали тех, кто прятал евреев. Но по-другому поступить не могла.

Тина Васильевна спасла не только Бориса. По Жлобину поползли слухи, что в её доме прячут евреев. И спустя некоторое время в окно постучала 15-летняя Оля Соркина, сбежавшая из гетто. Соседи отправили и её к Тине Васильевна. Сказали, что там не прогонят.

Маковская отвела девочку к жене своего брата, которая спрятала её в сарае. Затем Олю удалось переправить в партизанский отряд, где она и пробыла до конца войны, сражаясь с оккупантами с оружием в руках.

После того как фашисты стали расстреливать детей, у которых евреем был только один из родителей, к Тине Васильевне пришла Надежда Горевая с сыном. У них муж и отец был евреем и воевал на фронте. Мальчика отвезли к дальней родственнице Маковской – Кушнер Александре. А сама Надежда Горевая ушла в партизанскую зону и пробыла там до освобождения.

В сентябре 1943 года Тина Маковская отправилась на встречу с партизанами, оставив маленького Бориса, который всё это время жил с ней, на попечение своей мамы – Ревяковой Александры Ивановны.

Полицаи, что-то проведав, организовали засаду в доме Маковской, но Тину Васильевну предупредили об этом. Чудом Александре Ревяковой с Борисом удалось обхитрить полицаев и бежать из Жлобина в деревню в 15 километрах от города. Откуда их забрала Тина Васильевна и отвела к партизанам, где они жили до освобождения Гомельщины.

Тина Маковская усыновила Бориса. Он носит её фамилию, называл свою спасительницу мамой.

Праведница умерла в 1984 году и похоронена в Жлобине.

Учиться Борису Маковскому в институтах не пришлось. Работал рабочим, экскаваторщиком. Но с детства пристрастился к чтению книг. У Бориса Григорьевича прекрасные руки. Он готов сложить печь, сделать отопление.

Семья Бориса Маковского в середине девяностых годов уехала в Израиль на постоянное место жительства. Он, с его золотыми руками, нашёл бы себе работу в новой стране. Но Борис Григорьевич остался в Жлобине. Причины, наверное, надо искать в душе этого человека.

Аркадий ШУЛЬМАН,
Жлобин, 2006.

Местечки Гомельской области

Гомель • Брагин • Буда-Кошелево • Василевичи • Ветка • Городец • Давыдовка • Добруш • Дудичи • Ельск • Житковичи • Жлобин • Журавичи • Казимирово • Калинковичи • Ковчицы-2 • Комарин • Копаткевичи • Корма • Лельчицы • Ленин • Лоев • Люденевичи • Мозырь • Наровля • Носовичи • Озаричи • Паричи • Петриков • Печищи • Поболово • Речица • Рогачев • Свержень • Светлогорск • Скородное • Тереховка • Туров • Уваровичи • Хойники • Холмеч • Холодники • Чечерск • Щедрин •