ХОЛОКОСТ В М. ПОГОСТ В ИЮНЕ-АВГУСТЕ 1941 ГОДА
Меня зовут Дуденко Мария. Я родилась в д. Погост, сейчас учусь в 8 классе УО «Погостская ГОСШ».
В 6 классе я вместе с учениками своего класса шефствовала над двумя могилами местных жителей, расстрелянных фашистами в 1941 году. Меня поразили размеры могил – длинные высокие насыпи. А еще мы, шестиклассники, удивились шестиконечной звезде на памятниках. Наш классный руководитель Смоляк Светлана Михайловна рассказала нам о событиях далекого августа 1941 года. Мы молча стояли, слушая скупой рассказ о тех далеких событиях. Регулярно я и мои одноклассники убирали могилы, белили памятники.
Уже учась в седьмом классе, я решила встретиться с теми людьми, которые были свидетелями событий августа 1941 года в местечке Погост. Их оказалось немного.
Свою поисковую работу я решила назвать «Холокост в м. Погост в июне-августе 1941 года».
Однако сначала немного истории. Наше местечко Погост в летописях датируется под 1449 годом. Здесь сначала жили белорусы-хлебопашцы. Уже с конца XIX века численность населения в м. Погост резко возрастает (78 усадеб – 1849 г. и 154 двора в 1909 году). Именно в это время в м. Погост поселились евреи. Была открыта еврейская школа в 1865 году, работала синагога. Еврейское население занималось мелким ремеслом (шитье, вышивка-ришелье, пошив обуви, лозоплетение, выделка кожи, веревковитье, мелкая торговля, ездили по деревням – собирали тряпки, металлолом, скупали продукты питания), держали корчмы, мельницу, винокурню.
Мирно жили и при Советской власти. Работали в госучреждениях (школа, детский сад, больница, книжная и торговая базы), дети первых четыре класса учились в еврейской школе. Затем с 1929 года посещали белорусскую школу в м. Погост. Старались дать детям и дальнейшее образование – среди учителей, медиков, других госслужащих было много евреев. Люди, с которыми я встречалась лично, говорили, что еврейские дети учились очень хорошо, были старательными, прилежными, активно участвовали в общественной жизни. Различий по национальным признакам между белорусами и евреями тоже не было. Например, Санько Ефросинья Андреевна сидела за одной партой с Рахиль Дембург. О еврейке-красавице Домнич Схаре ходила молва по всей округе.
Нескольким человекам после той страшной трагедии 25 августа 1941 года удалось остаться в живых. Хаим Ренгольд жил (живет) в Израиле, туда же уехал и Абрам Мышалов. До отъезда в Израиль Иська Аранович работал заведующим отделением в Борисовской больнице.
К памятнику на могилы мирных жителей никто уже не приезжает лет пятнадцать-семнадцать. Но они ухожены, досмотрены силами моих одноклассников.
Так случилось, что еврейские дома были поставлены очень густо – им нельзя было заниматься земледелием и иметь подворье больше пяти соток земли – потому назавтра после расстрела, когда полицейские подожгли их, выгорело полместечка. В оставшиеся дома постепенно заселялись беженцы, иногда семьи полицейских. К сожалению, сейчас в м. Погост нет ни одного бывшего еврейского дома. Погиб целый пласт культуры, часть нашей истории.
Из воспоминаний Будрика Владимира Константиновича,
1929 г.р., жителя м. Погост до июня 1944 года, сейчас живет в д. Погост.
До войны наша семья жила в местечке Погост на улице Слуцкой (это главная улица в местечке, она шла от церкви до начала Слуцкого «шляху»). Соседями у нас было две белорусские семьи, остальными жителями улицы были еврейские семьи. Мы вместе учились в восьмилетней школе (хотя моя мама вспоминала, что где-то до 1929 г. в местечке была еще и еврейская школа), вместе бегали купаться на речку.
Когда началась война, несколько семей уехало за отступающими советскими войсками. Со мной училась Роза Розман; так вот они уехали и не вернулись. В основном все остались дома. Единственное, что нам не разрешалось – это выходить на улицу без взрослых.
В тот день мы на огороде пололи картофель. Может в десять, может в одиннадцать часов по местечку поехала машина с объявлением через громкоговоритель: «Всем собраться на площади! Срочно!» И поехала машина дальше. С улицы прибежал отец и быстро приказал нам спускаться в погреб. Наш погреб неглубоким был, поэтому где-то через полчаса мы ясно услышали душераздирающие крики, выстрелы и лай собак. Моя младшая сестричка (ей было только три годика), плакала. Мы с ужасом жались к родителям, боясь пошевелиться. Казалось, что весь этот лай-крик стоит прямо над нами. Я не знаю во сколько, но сразу прекратился лай собак, затем стали звучать реже выстрелы, позже смолкли и крики. Из погреба нас выводили родители в темноте, тихонечко, наощупь, прошли в дом, и, не зажигая огня, голодные, улеглись все на полу, хотя у нас для всех были кровати.
Утром отец обнаружил, что пропал наш конь, видимо испугался вчера и убежал. Отец попросил меня, чтобы я залез на березу, которая одиноко стояла посреди поля (сейчас это школьный стадион) и посмотрел вокруг. Было это где-то около шести утра – еще не набрало силу солнце. Я залез на березу и остолбенел: метрах в двухстах от меня были заполненные телами две ямы, чуть присыпанные землей. Четверо полицейских закапывали ту, что находилась подальше. А один полицейский ходил с ружьем и периодически постреливал в могилы, там еще шевелились раненые – земля ходила ходуном. Потом тот же полицейский поднес к могилам пулемет и несколько очередей пустил по могилам. Шевеление прекратилось. Я со страху спустился с березы, прибежал домой, три дня ходил сам не свой. И только потом рассказал все отцу и матери.
Из воспоминаний Делендик Людмилы Ивановны,
1927 г.р., заслуженного учителя БССР.
Я в войну жила в д. Зажевичи бывшего Старобинского района. Это за семь километров по дороге от м. Погост, а напрямую – через реку Случь. Не помню точно дату, но в начале августа, где-то к часам десяти утра начали стрелять и громко залаяли собаки. Мать нам приказала спрятаться в погреб, думала, что-то происходит в Зажевичах. Примерно через час отец разрешил выйти из погреба. Но стрельба и лай не уменьшились, очень громко, надрывно кричали люди. Кто-то из соседей сообщил, что стреляют в Погосте. Крик стоял такой страшный, что было жутко. Некоторые женщины плакали. Нас опять отправили в погреб. Выпустили только к вечеру. Стояла такая тишина – даже не верилось, что могло быть по-другому.
Дня через три полицейские рассказали, что в Погосте расстреляли евреев. Эти полицейские в расстреле сами не участвовали, только привезли новость с совещания в Погосте.
Потом, уже живя в Погосте, я слышала страшные факты расстрела. Местное население еврейской национальности построили в колонну, и повели от синагоги по рыночной площади мимо православной церкви на конец местечка и там расстреляли. О выживших я ничего не слышала. Думаю, что их не было.
Из воспоминаний Санько Ефросиньи Андреевны, 1920 г.р.
Родилась и живет в м. Погост по ул. Зиновьева, д. 14.
Когда началась война, я уже работала кладовщиком на книжной базе. Вместе со мной работали Эбстоин Фаня, Кустановичи Зоя и Аня – еврейские девушки.
Где-то в начале августа полицейские с собаками пригнали из-за реки Случь из д. Погост еврейское население. Объявили возле синагоги, что эти евреи живут в гетто. Заселили их в пустующие еврейские дома, запретили выходить на улицу, а дня через два обгородили две улицы проволокой, сделав один выход. Круглосуточно возле входа дежурили полицейские, из гетто никого не выпускали. Наши же, местечковые евреи, жили по своим домам. Женщины, и белоруски, и еврейки, носили в гетто продукты, воду, кое-какую одежду. Передавали туда и постельные принадлежности. В тот день по местечку прошла машина с полицейскими, которые объявляли: «Всем собраться!» До этого женщин-белорусок не пустили в гетто и немцы с «черепами» на шапках несколько раз повторили: «Юда, капут!»
Местечковых евреев и белорусов согнали на площадь. Потом поделили – белорусов с батюшкой отправили в православную церковь, а евреев построили в колонны возле синагоги. Полицаи подводили под прицелом новых евреев (они прятались в шкафах, погребах, но их выгоняли силой). Некоторые пробовали убежать, но их догоняли полицейские с собаками и расстреливали сразу. Мои отец и брат спрятались в сарае, полицейские их нашли и погнали к синагоге. Мама стала плакать и проситься, что мы не евреи. Тогда их отпустили. Подъехало еще 5–6 машин с полицейскими и собаками. Все кричали, плакали. Ренгольды спрятали сына, но немцы его нашли и расстреляли на глазах у всех. Пробовали убегать и Кустанович (до войны был пионервожатым в школе) и кто-то из Ренгольдов, их полицейские догнали и расстреляли.
Еврейское население построили в колонну, и повели на улицу Набережная, где были выкопаны ямы. Ренгольды Исаак и Абрам спрятались между стеною синагоги и книжным магазином. Колонна прошла мимо, и они остались живы. Абрам Машалов выскочил из колонны, добежал до Тесовского кладбища (1,5 км), полицаи его догнали, но он упал там в стекловату, полицейские стреляли, но не убили. После войны Абрам приезжал в Погост на могилу жены и детей. Разман Зина очень хорошо плавала, так она с колонны прыгнула в Случь, доплыла до бывшей аптеки, но здесь её убили полицейские. Рахиль Коруш и Розу Доросинскую убили тоже еще во время движения, они отстали.
Когда проходили мимо православной церкви, полицаи вывели и повесили попа.
В это же время уехала одна машина. Оказывается, это повезли на расстрел партийных активистов и расстреляли их в неволжском лесу (4 км). Среди них был бригадир Головатый Никонор. Потом начались частые выстрелы, мы все с церкви разбежались по домам. Спрятались по погребам, сидели там до позднего вечера. Говорят, там земля ходила ходуном еще и назавтра, но мы слышали только крики, лай собак и гул винтовок. Больше таких машин я в местечке не видела, партизаны через два дня ночью напали на полицейскую управу и разгромили ее. В это время уже выгорела та сторона местечка, где было гетто.
Уже больше 15 лет никто не приезжает в местечко из выживших.
Из воспоминаний Березовского Никифора Ивановича,
1931 г.р., жителя м. Погост, умер летом 2007 г.
Это случилось 25 августа 1941 года. В м. Погост ничто не предвещало беды. Где-то к обеду в местечко въехала машина с полицейскими, высадила приехавших возле православной церкви. Мужчины в нарукавниках с немецкой свастикой смеялись, покуривая. А машина разъезжала по улицам и из громкоговорителя объявляли: «Всем собраться на площади! Срочно!». Побросав все дела, люди быстро собрались. К этому времени на площадь подъехала машина с немецкими солдатами и овчарками. Часть мужчин забрали и под конвоем повели на окраину местечка. Оказалось, что они по приказу рыли могилы.
Немцы всех пришедших построили в колонну, и повели на окраину. Многие, особенно женщины, почувствовав неладное, старались убежать. Их останавливали немцы с овчарками.
Когда подошла колонна, ямы были уже вырыты. На противоположной стороне ям находились немецкие солдаты с пулеметами. Немцы с овчарками подталкивали всех сзади, а с противоположной стороны – застрекотали пулеметы. Люди валились в ямы, падая на раненых, придавливая остальных. Стоял дикий крик, который усиливался пулеметным стуком и лаем собак. К вечеру все стихло. Немцы быстро уехали. Полицейские остались в темноте закапывать могилы.
За один день было расстреляно почти восемьсот человек.
Мария Дуденко,
ученица 8 класса УО «Погостская ГОСШ»
Руководитель Смоляк С.М., учитель истории,
2008 г.
|
|
ENG 
RSS-канал новостей сайта www.shtetle.com
