СЕМЬЯ МАТЕРИ

К большому сожалению, начать описание своей родословной я смог только со скудных сведений, сохранившихся о моих ближайших предках. Это дедушки и бабушки. Все предыдущие поколения родственников, как ни печально, растворились в столетиях.

Мой дед по материнской линии, Юда Цивин, родился 21 декабря 1879 года в местечке Смиловичи, что в 35 километрах от Минска. Точная дата дня рождения сохранилась только потому, что она совпадала с днём появления на свет «вождя всех времён и народов» товарища Сталина, чем, как вспоминала мать, дедушка чрезвычайно гордился.

О семье деда мне практически ничего не известно, кроме, разве, того факта, что вся его родня в самом начале XX века после страшного кишинёвского погрома, уехала в Америку. Дед Юда тоже пытался податься в Новый Свет, но его подвела врожденная хромота. В Финляндии деда не пустили на пароход, отплывавший в США. Эмиграционный чиновник заявил, что Америка принимает только здоровых, без физических изъянов людей. Дедушка не соответствовал этим требованиям. Ему ничего не оставалось, кроме как вернуться в родные пенаты в Смиловичи.

В ту пору это было довольно большое местечко. В нём относительно мирно рядом с евреями, составлявшими большинство населения, жили белорусы, поляки и татары. Нельзя было сказать, что представителей трёх религий – иудеев, христиан и мусульман – связывала братская дружба. Тем не менее, сосуществовали они вполне благополучно.

Еврейские погромы в Смиловичах случались, но нееврейское население в большинстве своём в них не участвовало. По маминым рассказам, наоборот, белорусы часто спасали от черносотенцев своих еврейских соседей.

В гражданскую войну отряд конных белополяков учинил жуткую кровавую резню. Погибло много евреев. А те, кто уцелел, сгорели в огне Холокоста.

Я с мамой несколько раз приезжал на её малую родину. Родительского дома она не нашла. Он сгорел во время войны. Да и вообще, со времени её детства там уже почти ничего не осталось. Разве что заброшенное еврейское кладбище с покосившимися надгробными камнями, развалины кирпичной синагоги да десяток вросших в землю хаток на окраине местечка. Собственно, само понятие «штетеле» к послевоенным Смиловичам применить уже было нельзя. Это термин расстреляли фашисты вместе с его обитателями. Мама часто вспоминала местечковый период своей жизни. Несмотря на то, что она рано покинула родительский дом, связь со Смиловичами не прерывалась вплоть до начала войны. Там жили мамины родители, друзья и товарищи. Мама часто их навещала. Хорошо помнила имена многих жителей местечка. Точнее, прозвища. Они так прилипали к их носителям, что настоящие имена помнили разве что близкие родственники.

Многие прозвища звучали неблагозвучно. Если не сказать – обидно. Чаще всего прозвище было напрямую связано с родом занятия его владельца. Но нередко оно появлялось в силу какого-то физического или интеллектуального изъяна человека. Либо особо заметной чертой его характера.

К примеру, моего деда Юду Цивина, страдавшего врождённой хромотой и всю жизнь тачавшего сапоги, обзывали Хромой сапожник или Юда Кривой. Дедушка, со слов матери, никогда не обижался. Проживала в Смиловичах старушка, которая постоянно причитала и плакалась. Звали её «Бобе Ента». Кличка эта прижилась в нашей семье. Она стала чем-то нарицательным. Когда мы с братом допекали маму, она так нас и называла – Бобе Ента.

Вскоре после возращения в Смиловичи дед Юда женился на местной девице Фруме. Они вместе прожили всего шесть лет. Бабушка Фрума за это время успела родить двух дочерей: Нахаму и Ципу, мою мать. В возрасте 26 лет при весьма трагических обстоятельствах Фрума умерла. Маме было тогда всего полтора года.

Я много раз слышал эту печальную историю и хорошо её помню. Правда, единственно достоверным фактом в ней является разве что только сама смерть бабушки. Вот её краткий пересказ.

Однажды Фрума сильно простудилась. Её лечил местный фельдшер. Похоже, не очень квалифицированно. Больной становилось всё хуже. Она угасала на глазах. В конце концов, лекарь направил бабушку в минскую больницу. По дороге она потеряла сознание. Дед попытался дать понюхать ей нашатырный спирт. Руки у него дрожали, и он нечаянно залил спирт в рот. Явилось ли это обстоятельство причиной смерти сказать теперь трудно. Однако на следующий день уже в больнице бабушка умерла, а дедушка всю оставшуюся жизнь прожил с тяжёлым чувством вины.

После смерти жены дед Юда остался с двумя дочерями: моей матерью Ципой и её старшей сестрой Нахамой шести лет. Какое-то время они жили втроём. Там же в Смиловичах проживала мамина бабушка, мать Фрумы, которая, в основном, и заботилась о малолетних сёстрах. К этому времени Юда стал хорошим сапожником, много работал и считался состоятельным человеком. Дед с Ципой и Нахамой жили в большом кирпичном доме. Родители дедушки умерли рано. Все прямые наследники уехали в Америку. Дед Юда оказался единственным владельцем дома, стоившего по тем временам, вероятно, немалых денег.

Примерно через год после смерти бабушки Фрумы дедушка женился вторично. На этот раз он взял в жёны тридцатилетнюю девицу Двойру. Она родила ему ещё троих детей: двух дочерей – Сару и Рахиль и сына Копула. Таким образом, в дедушкиной семье воспитывалось пятеро детей и, тем не менее, жили они весьма прилично.

Двойра была малограмотной недалёкой женщиной и при ней жизнь падчериц Нахамы и Ципы стала намного хуже. Отец, постоянно занятый работой, никакого внимания дочерям не уделял, а мачеха, по мере того как девочки подрастали, перекладывала на них домашнюю работу. Единственной заступницей осиротевших сестричек была бабушка, которая иногда приходила, так сказать, наводить порядок. До 13 лет маму опекала и как-то занималась её воспитанием старшая сестра Нахама. В 19 лет она умерла от заражения крови и Ципа при живом отце осиротела.

Жизнь её стала беспросветной. Бабушка была стара, часто болела и уже не могла "наводить порядок", так что маме, как самой старшей из детей, приходилось не легко. В 12 лет её отдали в дом местечкового портного для обучения шитью, где, как обычно, нужно было нянчить хозяйских детей и выполнять массу работ, никак не связанных с портновским ремеслом. Правда, за это хозяин обучал маму грамоте на языке идиш. Она научилась читать и писать. Идиш всегда был маминым родным языком. На русском языке она до конца своих дней говорила с ошибками.

В 14 лет мама переехала в Минск в дом богатого еврея-портного. Там на протяжении двух лет ей тоже кроме шитья пришлось заниматься работами по дому, бегать на базар, ухаживать за детьми.

В 1928 году мама устроилась на швейную фабрику «Октябрь». Здесь она проработала до начала второй мировой войны, т.е. более 13 лет. За это время закончила, рабочий факультет (рабфак) и получила аттестат о среднем образовании. Однако это образование имело весьма серьезный изъян – обучение велось исключительно на идише. По этой причине русским языком мама владела не достаточно хорошо.

… В день начала войны мой старший брат Фима находился в районе городка Червень, что примерно в 30 км от Минска. Его детский сад выехал туда на летний отдых. 23 июня немцы уже бомбили Минск. Мама была в отчаянии. Фиму спас дядя Хона, папин брат. С конца 1940 года он находился на срочной службе в армии. Накануне войны его перевели в Минск. Дядя служил шофёром при штабе западного военного округа. Возил высокопоставленного военного.

Мама каким-то образом сумела в условиях полнейшего хаоса разыскать Хону. Он, рискуя попасть под трибунал, бросил все, и они вдвоем помчались в Червень. Фиму благополучно забрали из летнего лагеря. На обратной дороге заехали в Смиловичи, где жили мамины родители – отец и мачеха. Мама предложила им поехать в Минск. Однако дед Юда наотрез отказался бросить нажитое тяжёлым трудом хозяйство. Он заявил, что знает немцев по первой мировой войне и уверен, что мирных жителей они не тронут.

Мама часто вспоминала, что дедушка очень не любил поляков. Ещё в гражданскую войну возникло это предубеждение. Тогда отряд белополяков устроил жуткую резню евреев в Смиловичах. Какой-то бандит со словами «жидик-бородка» саданул Юду саблей. К счастью, удар пришёлся плашмя, благодаря чему дед выжил. Однако большой шрам во всю щеку остался на всю жизнь.

А вот немцев почему-то Юда Цивин считал приличными людьми. Как жестоко ошибся дедушка! Уже 14 октября 1941 года всё еврейское население Смиловичей и около ста французских и немецких евреев были расстреляны. Всего же в нацисты уничтожили более 10000 евреев. В том числе моего деда Юду и его жену Двойру.

Где-то в начале шестидесятых годов, выжившие евреи-смиловичане на собственные средства поставили скромный памятник на месте этой страшной трагедии. Деньги собрали быстро. Изготовил памятник скульптор, тоже выходец из Смиловичей. Правда, лица мужчины и женщины на обелиске оказались типично славянскими. То было непременным идеологическим условием партийно-советских чиновников. А вот разрешения на установку даже славянского памятника на еврейской могиле добивались несколько лет. Только помощь ещё одного смиловичанина, большого медицинского светила, вхожего во власть, помогла решить проблему. Фамилии этих двух маминых земляков, к большому сожалению, я уже запамятовал.

Впрочем, получить согласие властей сделать на памятнике надпись на идише и изобразить на камне звезду Давида так и не удалось. Запретили даже упоминание о том, что в этом месте заживо погребены евреи. На русском языке написали скромно в духе привычных советских традиций: «Здесь покоится прах 2000 советских граждан м. Смиловичи, расстрелянных фашистскими палачами 14 октября 1941 года».

Лев Израилевич,
Хайфа. Израиль.

Местечки Минской области

Минск • Березино • Бобр • Богушевичи • Борисов • Вилейка • Вишнево • Воложин • Городея • Городок • Греск • Грозово • Дзержинск • Долгиново • Дукора • Дулебы • Зембин • Ивенец • Илья • Клецк • Копыль • Красное • Кривичи • Крупки • Куренец • Ленино • Логойск • Лоша • Любань • Марьина Горка • Молодечно • Мядель • Налибоки • Нарочь • Несвиж • Новый Свержень • Обчуга • Плещеницы • Погост (Березинский р-н) • Погост (Солигорский р-н) • Птичь • Пуховичи • Раков • Рованичи • Рубежевичи • Руденск • Селиба • Свирь • Свислочь • Слуцк • Смиловичи • Смолевичи • Старобин • Старые Дороги • Столбцы • Талька • Тимковичи • Узда • Уречье • Ухвалы • Холопеничи • Червень • Черневка • Шацк •