Аркадий Шульман

ПОСЛЕДНИЙ ЕВРЕЙ НАЛИБОКСКОЙ ПУЩИ

Дорога к братской могиле.

Местечки Налибокской пущи были родными местами для многих еврейских семей. Они жили в Ивенце, Налибоках, Камене, Волме, Рубежевичах, Деревно, других деревнях. Занимались ремеслом, в том числе, прославившем Ивенец гончарным промыслом, были балагулами (ломовыми извозчиками), торговали, арендовали сады, леса, озера. Воспитывали детей и мечтали об их счастливом будущем, хоронили стариков и берегли память о них.

День Памяти.

История налибокских евреев, насчитывает несколько веков.

В годы Великой Отечественной войны в Налибокской пуще базировались еврейские партизанские отряды Шолома Зорина и братьев Бельских.

Июньским днем 1942 года фашисты и их приспешники расстреляли в Ивенце узников гетто.

В день 70-летия расстрела Ивенецкого гетто, а сюда были загнаны не только местные жители, но и евреи из близлежащий местечек и деревень, к памятнику пришло местное руководство, ветераны войны, школьники. Среди тех, кто пришел почтить память погибших, было два местных еврея. Два пожилых человека, которые помнили Ивенец другим. Это и есть весь личный состав нынешней еврейской общины.

Иосиф Канторович.

Иосифа Канторовича привезли к памятнику на инвалидной коляске.

– Поговорите со мной? – спросил я.

– Конечно, – с заметным еврейским акцентом ответил он. – Я же отсюда, из Волмы. Здесь родился в 1925 году. Хорошо помню довоенное время. Здесь, – он показал на огороженный участок вокруг памятника, – мои родственники лежат.

– Расскажите о Вашей семье.

– До 1939 года мы жили при Польше, наше местечко находилось почти на самой границе, а дом стоял от границы и вовсе в двухстах метрах. Но сказать, что поляки нас трогали – никогда. Синагога была, молились. Я ходил в хедер. Правда, по вечерам надо было занавешивать окна с большевицкой стороны. Культурно все было, хотя, конечно, были и пьяницы, и хамы.

Мы жили неплохо. У нас был большой дом, свой магазин, маленькая пекарня, лошадь была. Хватало всего. А дед и вовсе был богатый человек. Его звали Залман Канторович, а отца – Эли Канторович. Отец любил поговорить. Новая власть это сразу увидела. К нам стал приходить еврей-чекист. Он подолгу беседовал с отцом.

На второй день войны мы собрались уходить на восток. В Волме как стояли пограничники при Польше, как и при Советах стояли военные. Только проволоку сняли с того места, где была граница. Я сам скатывал ту проволоку. Так вот красноармейцы вышли с саблями и никому из Волмы не разрешали уходить.

Памятник евреям - жертвам
фашистского геноцида.

К 25 июня в Волме собралось много народа. Люди шумели, просили. Потом решили послать к начальнику воинской части мою сестру Мусю.

Ей было тогда 22 года, она работала директором школы, боевая девушка. Начальник воинской части был еврей. Она пришла к нему и сказала:

– Коровы порезаны, свиньи порезаны, ничего не осталось. Выпусти людей.

Он сначала сказал: "Нет!" А потом развернулся и ушел. Сестра поняла, что разрешить он не мог, а людей пожалел, наверное, догадывался, что с ними будет. Муся вернулась к людям и сказала: "Пошли. Ничего с нами не сделают".

Когда мы переходили старую границу, услышали вдогонку всего один выстрел.

И пошли, пошли, пошли… Аж до Брянска пешком дошли… По разному нас встречали. Были те, кто помогал, а были и такие, кто колодцы закрывал, воды не давал.

– Кто из Ваших остался в Волме?

Цветы к памятнику.

– Мой отец вывел 24 человека. Он хотел, чтобы вся община ушла из Волмы, но некоторые сказали, что они уже старые, и не могут идти, другим было жалко своего добра.

В доме осталась моя бабушка и домработница. Когда немцы зашли в Волму, они выгнали домработницу, а бабушку расстреляли. Наш дом сожгли.

В Ивенце жил мой дядя – Пиня Залманович Канторович. Он до войны окончил Варшавский университет. Был хороший врач, очень грамотный человек.

Минута молчания.

Советы сбили над Ивенцом немецкий самолет. Летчик выпрыгнул на парашюте. Был ранен. Его положили в больницу. На поправку дело не шло. Немцы сказали, что врачи плохо лечат летчика. В Ивенце было три врача, все евреи. Немцы их расстреляли и моего дядю убили тоже. Немцы приказали собраться всем евреям. Вывели каждого десятого и расстреляли.

Я в годы войны был в Магнитогорске, работал на металлургическом комбинате.

Отца в 1944 году, после освобождения Белоруссии, вызвали в Ивенец, для восстановления народного хозяйства. Он работал сначала в волостном управлении, потом был председателем сельпо. Брат Моисей после тяжелого ранения вернулся с фронта в Ивенец. Сестра сюда приехала. Семья стала собираться вместе, а меня из Магнитогорска не отпускали. Я к директору, а он: "Никто не имеет права тебя отпускать с такого завода".

В первые послевоенные годы в Ивенце жило около 70 евреев: вернулись с фронта, пришли с партизанских отрядов, приехали из эвакуации.

Я вернулся в Ивенец только в 1954 году. Заработанные в Магнитогорске деньги отдал отцу, купили мы в Ивенце домик. Так я жил. Заведовал складом в РайПО…

Сегодня в Ивенце можно по пальцам пересчитать тех, кто помнит не то что довоенное, а первое послевоенное время…

Местечки Минской области

Минск • Березино • Бобр • Богушевичи • Борисов • Вилейка • Вишнево • Воложин • Городея • Городок • Греск • Грозово • Дзержинск • Долгиново • Дукора • Дулебы • Зембин • Ивенец • Илья • Клецк • Копыль • Красное • Кривичи • Крупки • Куренец • Ленино • Логойск • Лоша • Любань • Марьина Горка • Молодечно • Мядель • Налибоки • Нарочь • Несвиж • Новый Свержень • Обчуга • Плещеницы • Погост (Березинский р-н) • Погост (Солигорский р-н) • Птичь • Пуховичи • Раков • Рованичи • Рубежевичи • Руденск • Селиба • Свирь • Свислочь • Слуцк • Смиловичи • Смолевичи • Старобин • Старые Дороги • Столбцы • Талька • Тимковичи • Узда • Уречье • Ухвалы • Холопеничи • Червень • Черневка • Шацк •