Аркадий Шульман

МЕСТЕЧКО, УШЕДШЕЕ В ИСТОРИЮ

Зембин – один из старейших населенных пунктов Борисовщины. Правда, первое письменное упоминание о нем датируется только 1526 годом. Но к этому времени здесь уже существовало большое имение, которым владели Радзивиллы.

У местечка довольно часто менялись владельцы. Оно знало периоды расцвета и упадка. Во времена Северной войны России со Швецией здесь стояло московское войско во главе с графом Александром Даниловичем Меньшиковым. И это привело край к полному разорению. Зембин даже потерял статус местечка.

Но населенный пункт постепенно стал возрождаться, обретать прежний облик. По состоянию на 1777 год здесь было 38 дворов, корчма, пивоварня и 2 водяные мельницы.

Переломным в судьбе Зембина был 1783 год. Тогдашний его хозяин Хрептович добился возвращения селению статуса местечка и пригласил селиться в нём всех свободных людей (как христиан, так и нехристиан), создав им условия для ведения торговли.

С тех пор в Зембине поселились евреи, а само местечко начало быстро расти. Этнический состав местечка, конечно же, отразилось и на его внешнем облике. Если раньше на рыночной площади стояла только церковь, то вскоре здесь же появилась синагога, которая существовала до Второй мировой войны.

В результате второго раздела Речи Посполитой (1793) Зембин оказался в составе Российской империи, в Борисовском уезде. Новые власти отобрали местечко у Иоахима Хрептовича, но уже в 1807 году вернули его сыну Иринею.

В 1795 году в Зембине открылась почта. На ней было 4 почтальона и 8 лошадей.

Во время Отечественной войны 1812 года в Зембине провел первую ночь после трагической переправы через Березину Наполеон. Здесь же в храме исповедовался тяжело раненный французский генерал (по другим сведения главный капеллан французской армии). В Зембине он умер и был похоронен.

Местечко было культурным и торговым центром. Местная библиотека, которая, скорее всего, появилась вместе с основанием в первой половине XVII века монастыря доминиканцев, была самой большой в крае. Существовала она до 1812 года, и сгорела во время военных действий. Вместе с постройкой в начале XIX в. нового костела, при нем обосновалась школа. В 1863 году в местечке открылось высшее Народное училище.

В «Еврейской энциклопедии», изданной Обществом для Научных Еврейских изданий и издательством Брокгауза-Ефрона, под общей редакцией д-ра Л. Каценельсона и барона Д.Г. Гинцбурга (С.-Петербург, т. 7, с. 731) упоминаются местечко и еврейское земледельческое поселение Зембин.

«Зембин – мест. Борисовского уезда Минской губернии. В 1897 году жителей 1186, из них евреев – 1037».

«Зембин – еврейское земледельческое поселение Борисовского уезда Минской губернии. Основано в 1841 году. На 46 десятинах 38 душ коренного населения».

Так что можно с уверенностью сказать, что со второй половины XIX века Зембин говорил по-еврейски.

Здесь, как и окрестных местечках Ракове, Ивенце было распространено гончарно-изразцовое производство, изготавливалась глиняная посуда и зеленые изразцы, которые охотно покупались и на местных ярмарках, и развозились по другим городам и местечкам.

Зембин находится в 28 километрах от Борисова. Я приехал сюда в конце августа с руководителем Борисовского городского еврейского общества «Свет меноры» Михаилом Перецом.

В современном Зембине следы прежней еврейской жизни можно увидеть благодаря сохранившимся деревянным домам, в которых в начале XX века работали магазины. Доживает свой век здание из камня и кирпича, в котором была миква (в иудаизме водный резервуар для омовения с целью очищения от ритуальной нечистоты). Она находится на северо-западе от центра местечка, рядом с рекой Зембинкой.

На западной окраине поселка, рядом с автодорогой Логойск-Зембин, остатки еврейского кладбища. Найти его трудно среди высокой, иногда выше роста человека, травы. Ориентир, на который нам указывали местные жители – большая старая груша.

Кладбище спускается от дороги и тянется до речки Зембинка. Когда-то по краям кладбища были вкопаны деревянные столбики. Они и сегодня указывают на размеры кладбища. По словам местных жителей, здесь сохранилось порядка 60 надгробных памятников (мацейв). Мы смогли увидеть и сфотографировать их гораздо меньше, мешала стена из травы.

.

После освобождения Зембина от немецко-фашистских захватчиков в 1944 году здесь уже никого не хоронят. Евреи в Зембине больше не живут. Но есть памятники, поставленные после войны, с надписями на русском языке. Опять же ссылаюсь местных жителей, которые рассказала нам, что в сороковые-пятидесятые годы приезжали родственники умерших до войны зембинцев, и ставили памятники. Бетонные плиты с надписями на русском языке на могилах я видел лично.

Алеся Карелина, жительница Зембина, которая сопровождала нас на кладбище, сказала, что когда-то давно подростки пытались раскапывать на кладбище могилы – искали драгоценности. Но взрослые их так «шуганули», что больше сюда никто не приходил в поисках сокровищ.

У кладбища заканчивается улица, носящая имя классика еврейской советской литературы, уроженца Зембина, Изи Харика. А начинается она у дома, в котором до войны жила семья Харика, в котором сам поэт и прозаик провел детство и юность. Длина улицы метров 150–200. Красивые дома, фруктовые сады и заборы. До середины 1990-х годов улица называлась Рабоче-Крестьянской. На этой улице находился кирпичный завод, как-то оправдывавшей ее название. А сегодня от кирпичного завода остались одни стены. Да и дома Хариков уже нет.

Мы подошли к тому месту, где когда-то стоял этот дом.

– Дом снесли по решению Борисовского райисполкома лет 15 назад, в начале 2000-х годов, – рассказывает Михаил Перец. – В нем никто не жил, посчитали, что строение ветхое. Легче было его снести, чем реставрировать. Хотя все отлично знали, кто жил в этом доме – на нём висела мемориальная доска, но это никого не остановило. Приезжал в Зембин председатель Белорусской еврейской общины Леонид Левин, хотел спасти исторический дом, сделать в нём музей Изи Харика. Но, когда Левин приехал, дома уже не было. С тех пор исчезла и мемориальная доска, которая была на доме. Мы ее пытались найти, но безуспешно. После сноса дома, никто не знает, где она.

Изи Харик в своих произведениях не раз вспоминал родной Зембин. В очерке «Лейзер Шейнман – бадхен из Зембина» он описал своего деда. Слово «бадхен» можно перевести, как свадебный шут, скоморох.

Эта тема еще раз прозвучит в последней поэме Изи Харика «На чужом пиру» (1936). В ней Лейзер-бадхен выступает против богачей местечка, за что его прогонят со свадьбы. Он уйдет из местечка, примкнет к крестьянскому восстанию и погибнет. Очерк «Лейзер Шейнман – бадхен из Зембина» впервые на русском языке был опубликован в альманахе «Евреи Беларуси. История и культура» (№№ 3-4, 1998, Минск), в переводе В. Рубинчика.

«…Его знали и любили не только в Зембине, но и во многих других местечках, во всей округе. Когда становилось известно, что Лейзер-бадхен будет где-то на свадьбе, туда стекался народ. Он ездил по местечкам со своей капеллой. Чаще всего бывал на бедных свадьбах, потому что хотел, чтобы невеста вышла замуж. Лейзер был коренастым, широкоплечим, всегда улыбался. Он очень любил детей. В праздник Симхат-Тора он брал заплечный мешок, собирал бедных детей, отводил их в микву, чтобы немного отмылись; затем выстраивал в ряд, и они ходили по богатым домам. Вся ватага вваливалась в дом, и Лейзер сметал в мешок все, что видел на столе, а потом раздавал это беднякам. На свадьбах он, как и другие бадхены, выступал с рифмованными поздравлениями, которые отчасти носили сатирический характер. Вместе с музыкантами своей капеллы (иногда также и с другими) Лейзер давал представления, которые сам и сочинял. Среди них была пантомима “Дер гулме” (возможно, это “Голем”), или, например, сценка “Поп”… Лейзер-бадхен показывал еще сценку “Еврей из Страны Израиля”. Она заканчивалась танцем на особый лад. Лейзер становился на ходули, благодаря чему выглядел небывало высоким, надевал длинный китл (парадная одежда), который закрывал ходули. К животу он привязывал подушку и делался толстым. Вот в таком виде он заканчивал “Еврея из Страны Израиля” искусным танцем. Община выбрала Лейзера-бадхена “мещанским старостой”. На этой должности он провел свои последние годы. Он и до этого прикладывался к рюмке, а тут и вовсе прослыл пьяницей. Но народ его любил и не отбирал должность старосты. В 1903 году в возрасте 64 лет Лейзер умер.

После смерти Лейзера некоторые бадхены выступали с его стихами и пробовали играть сцены из “Дер гулме…”, но зрители говорили с сожалением: “Эх, куда им до Лейзера…”».

Жизнь Изи Харика подтвердила высказывание, что гены передаются через поколение. Он пошел в своего неспокойного деда.

Исаак Давыдович Харик (Изи Харик) родился 17 ноября 1898 года в местечке Зембин, в бедной еврейской семье. Отец был сапожником. В 1920 году Изи Харик даже опубликовал свои первые стихи под псевдонимом А. Зембин. С ранних лет трудился пекарем, аптекарем, учителем, библиотекарем. В 1919 году вступил в партию большевиков и добровольцем записался в Красную Армию, участвовал в гражданской войне. Харик был одним из руководителей Наркома образования в Белоруссии, окончил в Москве Литературный институт имени В. Брюсова и Минский университет. Был членом Президиума ЦИК компартии Белоруссии, а также членом-корреспондентом Академии Наук БССР, редактором журнала «Дер штерн» («Звезда») и соредактором литературного альманаха «Советиш Вайсрусланд». («Советская Белоруссия»).

Но, ни искренняя вера в идеалы коммунизма, ни работа на благо социализма не спасли его от репрессий 1937 года.

Сегодня редко кто вспоминает, что жил и творил такой человек – Изи Харик. И потому пророчески звучат его строки, написанные еще в 1925 году.

Я не горюю, не любимый славой,
Никто к моим не припадет следам…
Теперь, когда сердца пылают лавой,
Я песнь мою сердцам людей отдам.

Перевод Анны Ахматовой

В 1926 году евреев в Зембине было 69,9 % – 838 человек из общего числа 1199 жителей.

В тридцатые годы из Зембина, как впрочем, и из других местечек, молодежь стала разъезжаться в крупные города. Минск был рядом, и основной отъезд был именно туда. Молодежь хотела учиться, работать на предприятиях, и просто жить в большом городе. Экономика местечка, традиционный уклад жизни, был подорван новой властью, строившей социализм. У ремесленников-одиночек не осталось работы, частные торговые лавки, стоявшие на рыночной площади, были закрыты, так что многим людям среднего поколения тоже пришлось менять место жительства.

Но все равно Зембин, в летние месяцы, когда к бабушкам и дедушкам приезжали внуки, а в родительском доме собиралась вся семья, оставался шумным и веселым местечком.

Так же было и летом 1941 года…

Одним из первых тему Холокоста в Зембине исследовал борисовский краевед Александр Розенблюм, ныне живущий в израильском городе Ариель. Это фрагменты из его книги «Память на крови».

«В июле 1941 года Зембин оказался под властью гитлеровских захватчиков, и почти сразу начались гонения против еврейского населения, составлявшего около половины жителей местечка. Всем евреям было предписано носить на груди и спине желтые опознавательные знаки, общение с остальными зембинцами запрещалось.

С целью ужесточения изоляции прилегающая к еврейскому кладбищу Рабоче-Крестьянская улица была превращена в гетто, куда евреи были насильственно переселены. Но просуществовал этот зловещий лагерь всего один месяц. В средине августа по приказу оккупантов 18 евреев на окраине Зембина начали рыть огромную яму длиной 46 метров и шириной 3 метра, которая якобы понадобилась для свалки, остававшейся на полях поврежденной и ненужной военной техники.

Работа продолжалась несколько дней, яму вырыли, однако сделанные в ней земляные ступеньки не могли не вызвать тревожных подозрений.

Все прояснилось рано утром в понедельник 18 августа 1941 года, когда полицаи Гнот и Голуб обошли гетто и объявили распоряжение немецкого командования всем без исключения евреям собраться возле базара для проверки документов. И когда все собрались, стало очевидным, что назад хода не будет».

К мемориалу, установленному на месте расстрела евреев Зембина, я пришел с председателем Борисовской городской еврейской общины «Свет меноры» Михаилом Перецом.

– В течение шести часов здесь было уничтожено все еврейское население Зембина, а также родственники зембинцев, приехавшие к ним на лето, евреи, жившие в окрестных деревнях и в местечке Мстиж. 927 человек за несколько часов… Произошло это в 800 метрах к северу от Зембина.

…Отец Реммы был активным строителем новой колхозной жизни. Он работал председателем сельского совета, избирался председателем колхоза и всюду пользовался уважением окружающего люда. Однажды его заметил Янка Купала и упомянул в одном из своих стихотворений: «А во Хадасевiч – старшыня калгаса – знае, што дзе сеяць, не прапусцiць часу».

Но все это не спасло хорошего человека от сталинских репрессий, под которые он попал в зловещем 1937. Когда расстреляли отца, Ремме было семь лет. Вместе с матерью Хасей Ходасевич они проживали и кое-как перебивались в хлопотах и заботах в местечке Зембин.

Среди тех, кто пришел на площадь 18 августа были Ремма с мамой Хасей.

…Первыми в лесок отвели около 20 самых крепких мужчин. Когда оттуда раздались выстрелы, зембинцы буквально оцепенели.

Вооруженные каратели оттеснили окруженную толпу поближе к яме и поставили на колени. Потом, правда, разрешили сесть на землю, но только для того, чтобы «отдохнуть» в ожидании своей смертоносной очереди.

Стали забирать поочередно по 15-20 человек и гнать к яме. Оттуда была слышна стрельба, которая заглушалась невообразимым плачем и душераздирающими криками быстро редеющей толпы.

А Хася все время причитала одно и то же: «Доченька, ты ведь по папе не еврейка, все об этом знают, все знали твоего папу, тебя не должны убивать, иди и скажи об этом»…

Надменно наблюдал за происходившей акцией бургомистр Зембина поволжский немец Давид Эгоф. Летом 1938 года он приехал в местечко и устроился работать в среднюю школу учителем немецкого языка. Когда фашисты захватили Зембин они не оставили здесь свой гарнизон, а создали полицейский участок. И Давида Эгофа назначили бургомистром.

Как это ни странно, Эгоф смилостивился над знакомой ему несчастной девочкой-полукровкой и сохранил жизнь ей и четырехлетнему брату. После расстрела их подобрали и выходили местные жители.

Среди 927 расстрелянных евреев, 255 были учениками школы, в которой преподавал Давид Эгоф.

Уже назавтра после кровавой акции в Зембине, его перевели в Борисов и назначили заместителем начальника службы безопасности.

В 1946 году Эгофа судили. Дали 25 лет, хотя для него это был гуманный приговор.

В 1972 году Давид Эгоф вышел на свободу и приезжал к племяннице в Борисов. Говорят, она не знала, что творил в годы войны её дядя и отзывалась о нем хорошо. Потом Эгоф уехал в Томскую область и его следы затерялись.

…К трем часам дня кровавая акция была окончена, и яму, где лежали в крови 927 трупов, засыпали.

Эта жуткая и не поддающаяся осмыслению акция была осуществлена оккупантами под руководством начальника борисовской службы безопасности (СД) гауптштурмфюрера Шонемана при участии гестаповцев Берга и Вальтера, коменданта Борисова Шерера, коменданта Зембина Илека, а также переводчика Люцке, которым помогали фашистские прихвостни из числа местных жителей: зембинский бургомистр Давид Эгоф, начальник зембинского полицейского участка Василий Харитонович, его заместитель Феофил Кабаков (впоследствии будет убит партизанами), полицаи Алексей Рабецкий, Константин Голуб, Григорий Гнот, Константин и Павел Анискевичи, Яков Копыток и др.

А Ремма Александровна Ходасевич-Асиновская и ее четырехлетний брат, единственные из оставшихся в живых узников Зембинского гетто. Женщина, которую еще в детстве осиротили две пули, от Сталина и Гитлера, проживает сегодня в израильском городе Ашдоде. В ее квартире висит большой портрет отца, созданный кистью французской художницы Нади Ходасевич-Леже.

Ремма Александровна ездила в Париж, чтобы познакомиться со страной, где ее родная тетя получила широкую известность.

Рассказывает Михаил Перец:

– Ремма Александровна 1930 года рождения. Ей уже 86-й год. Я хорошо знаком с ней. За последние десять лет она была здесь четыре раза, приезжает обычно к годовщине расстрела – 18 августа.

.

Родственники погибших в 1967 году за свои средства поставили на могиле бетонную ограду и установили памятную доску.

Один из тех, кто принимал активное участие в сооружении мемориала – Шиманович, ныне живущий в США. Он дважды приезжал в Зембин. Создал фонд, в деятельности которого принимают участие родственники погибших евреев из Зембина, Мстижа.

.

В 2001 году на месте расстрела установили памятник, в виде разорванной книги. Затем – еще два памятных знака у входа.

Захоронение занесено в Собрание памятников истории и культуры и, следовательно, получило статус охраняемого государством объекта. Но та мемориальная доска, которую вы видите у входа, уже шестая. Пять предыдущих срывали. Эту установили в 2005 году.

.

Мы сотрудничаем с местными властями. К 70-летию Победы отряд Белорусского Республиканского Союза Молодежи из Борисовского строительного колледжа занимался благоустройством территории. Помогает нам местное лесничество.

Евреев в Зембине нет, а память о них сохраняется благодаря бескорыстным стараниям людей, живущих в Зембине, Борисове и за тысячи километров от этих мест.

Зембин. 2015 г.

Местечки Минской области

Минск • Березино • Бобр • Богушевичи • Борисов • Вилейка • Вишнево • Воложин • Городея • Городок • Греск • Грозово • Дзержинск • Долгиново • Дукора • Дулебы • Зембин • Ивенец • Илья • Клецк • Копыль • Красное • Кривичи • Крупки • Куренец • Ленино • Логойск • Лоша • Любань • Марьина Горка • Молодечно • Мядель • Налибоки • Нарочь • Несвиж • Новый Свержень • Обчуга • Плещеницы • Погост (Березинский р-н) • Погост (Солигорский р-н) • Птичь • Пуховичи • Раков • Рованичи • Рубежевичи • Руденск • Селиба • Свирь • Свислочь • Слуцк • Смиловичи • Смолевичи • Старобин • Старые Дороги • Столбцы • Талька • Тимковичи • Узда • Уречье • Ухвалы • Холопеничи • Червень • Черневка • Шацк •