РАССКАЗЫВАЕТ ГРИГОРИЙ АБРАМОВИЧ,

раввин общины прогрессивного иудаизма

– Я хотел бы рассказать о своем дедушке.

Хоня Шмулевич Ляцман родился в Варшаве в 1916 году. Прожил в этом городе до 1939 года. Убежал из Варшавского гетто, пересек границу с Белоруссией. В июне 1941 года присоединился к Красной Армии. Отслужил, вернулся раненным солдатом, были перебиты пальцы, ноги, он перенес несколько операции. Человек, который потерял в годы войны всю семью в Варшавском гетто, после войны оказался в городе Борисове и единственное, что было в перспективе у фронтовика на костылях, начать обустраивать жизнь, строить свое настоящее и будущее.

Раввин
Григорий Абрамович.

Женился на моей бабушке. У нее уже было двое детей. Бабушку звали Мария Самуиловна. Она тоже видела в жизни много горя и страха. Это и эвакуация в Сталинград, как ей тогда казалось, там она будет очень далеко от войны.

– Бабушка тоже из Борисова?

– Из Борисова. И вернувшись домой после войны, она узнала, что вся семья, погибла в гетто. Уцелел только старший брат, который был на фронте. Эти два человека, дедушка и бабушка, которые потеряли свои семьи, один в Варшавском гетто, другая – в Борисовском, начали строить семью. Поженились, начали растить детей, инвалид нашел себе работу. И дальше строилась семья. Возникала любовь. И как мы можем себе представить, была надежда на мирную жизнь.

В начале 80-х годов к моему дедушке постучали евреи и предложили, чтобы у него дома была синагога.

– Дедушка еще работал в это время?

– Дедушка большую часть жизни проработал фотографом в парке в Борисове. Он очень любил фотографию. Мастерская у него была дома. Учиться не получилось, а фотография приносила деньги и кормила 4 детей. Двое его с бабушкой и четверо всего. Первый их совместный ребенок – это моя мама.

У бабушки было правило, если кто-то бездомный или голодный, его надо разместить, накормить, что, естественно, прибавляло расходы.

А дедушкины мечты… Если надо было детям приобрести игрушки или даже пианино, он все для этого делал.

История с синагогой возникает, когда я мальчишка 6-7 лет увидел, как возле дома остановилась телега с лошадью, на которой были книги, свиток Торы (я тогда еще не понимал, что это свиток Торы, мне это позже объяснили), шкафы, Арон-Кодеш, другая синагогальная мебель. Все было поставлено в зале.

– Откуда это привезли? Это 1980-й год?

– Я подразумеваю, что все где-то, конечно, находилось и прежде. Но кто-то умер, и его дети решили не продолжать это дело.

Никогда от дедушки нельзя было услышать две истории. В каком конкретно населенном пункте он был ранен и, как закончил свой военный путь, он больше любил рассказывать, как защищал Москву, но потери и раны – для него это всегда было очень больно.

И вторая история, никогда мне не рассказывали, откуда привезли все синагогальные вещи. Видно человек, который передавал это дедушке, попросил об этом не рассказывать.

Когда все разгружали, я помогал переносить нетяжелые вещи. Был целый шкаф книг: сидуры, Торы.

Синагога в доме у дедушки начиналась с того, что собиралось 9 или 10 евреев. Когда собиралось 9 евреев и приезжал в Борисов мой отец, он присоединялся к молящимся и был миньян.

Они молились один раз в неделю по субботам.

Сбрасывались по 10 рублей, это я очень часто слышал от бабушки. На эти деньги покупались продукты и даже покупались какие-то подарки для тех, кто их контролировал. Не так уж это все было секретно. Власти знали о нелегальной синагоге.

– Соседи знали в первую очередь.

– И никто не был против.

– Кто читал?

– Был человек, который знал молитвы, я это уже помню, как он читал на распев. Я сидел на службах, будучи 9 – 10-летним ребенком, видел, как свиток Торы достается из Арон-Кодеша. Были талиты, тфилины.

Но на этом религиозная жизнь в Борисове в те годы не заканчивалась. Один раз в год – 9 Ава – дедушка садился на месте, где в годы войны было гетто, и собирал деньги, чтобы поставить или покрасить забор, в зависимости от необходимости. Несколько раз я с ним приходил. В этот день ничего не едят, ни пьют и с каждым, кто давал средства, он находил возможность поговорить.

– Много людей приходило на место гетто?

– Я два раза находился там вместе с дедушкой, могу сказать, что каждые полчаса кто-то подходил.

Какая-то часть миньяна шла на еврейское кладбище, какая-то – к месту гетто. Молитв на кладбище или на месте гетто не читали. Они устраивали молитву шахарит, а в конце ее говорили поминальный кадиш. У них был всегда список, по ком они читают. Неудивительно, что была обязательная молитва за СССР, наверное, это что-то гарантировало.

Важным моментом было застолье. В праздники старались как-то придерживаться традиций. Я не мог понять, откуда приходят кошерные куры, где живет тот резник, что их режет. Потому что у дедушки дома были куры, но их не подавали к столу. Их ел я или другие члены семьи, но не те, кто собирался на шабатний обед. Я никогда не знал, где пекли мацу, тоже не у нас дома.

Дедушка был достаточно либеральным человеком, он мне многое объяснял, давал потрогать.

– Свиток Торы был старый?

– Свитков Торы было два. Они пережили войну, и когда дедушка уже не мог держать молельный дом у себя, они переехали к кому-то еще. Это было уже где-то в конце 80-х годов. Я не застал переезд синагоги, но был очевидцем в течение семи или восьми лет, когда она действовала. Когда я приезжал к дедушке в Борисов, то принимал в этом участие. Однажды я вообще на все лето у дедушки остался, участвовал, чуть ли не во всех летних шахаритах. Мое участие поощрялось. Я был ответственным за то, чтобы раздавать книги и собирать их. Мне очень нравилось укутываться в таллит и надевать шляпу.

Таллиты были довоенные, шляпы новые, купленные в магазинах. Была литература, сидуры, привезенные из Израиля. Как книги довозили до Борисова в те годы, для меня тоже осталось секретом.

После службы читали журнал "Советиш Геймланд" ("Советская Родина"). Это была добавка. Они что-то кушали, обсуждали, и читалось еще что-то на идиш.

Не поощрялось присутствие женщин, поэтому мою бабушку или маму предупреждали, чтобы они в синагогу не заходили.

На праздник Песах мы знали, что нельзя своей ложкой залазить в тарелку к дедушке. Когда он был ранен, дал себе зарок, если останется живым, то на Песах будет кушать только кошерное. И он его исполнял. Как он умудрялся в 50-е годы кушать кошерное в Борисове одному Б-гу известно. Это всегда затрудняло мою бабушку. Поэтому о кашруте дома говорили не только с положительной, но и с отрицательной точки зрения, так как это добавляло проблем. На остальные праздники уже было, как было. В субботу мне старались давать либо молочное, либо мясное.

– На какой улице жил дедушка? Где находилась синагога?

– На улице 3-го Интернационала, дом 125.

Жил в Борисове человек, сейчас он живет в Израиле, Розенблюм, он фактически руководил всем этим. Дедушка никогда не был старшим над синагогой.

– До каких пор жил дедушка и где похоронен?

– Дедушка жил до июня 1994 года, его кончина большая потеря для меня. Я не застал его смерть, был в Израиле. Можно сказать, что человек, которого после войны медики собрали по частям, так он сам о себе говорил, прожил немаленькую жизнь. Как и большинство евреев Борисова, он похоронен на еврейском кладбище.

– Вы передали фрагмент свитка Торы в Дом Колодеева в Борисове, где есть еврейская музейная комната. Что это был за свиток?

– От деда мне остался кошерный свиток Эстер и обрывки свитка Торы, которые видно планировали захоронить на еврейском кладбище, но то ли руки до этого не дошли, или были другие причины. Последние годы, общаясь с дедом, мы говорили, кому это может принадлежать в будущем и сошлись на мысли, что фрагменты свитка могут находиться в музеях. Один сейчас в синагоге на Шорной, еще один – в синагоге в Амстердаме (я передал его туда), один в Доме Колодеева в Борисове, и еще один хранится лично у меня. Сохранилось несколько сидуров. Один – его личный, еще один – с переводом на французский язык. Есть сидур с переводом на русский язык. Есть сидур с пометками, что надо упомянуть евреев Зембина.

Самая дорогие реликвии для меня – это указка Торы, я использую ее для чтения свитка Эстер, и сам свиток Эстер. Ему как минимум сто лет, я его не исследовал. Мы читаем его каждый год в синагоге на улице Шорной в Минске.

Это и память, и очень хочется мне, чтобы хотя бы раз в год все это видели евреи, чтобы это не было только музейными экспонатами.

Записал Аркадий Шульман

Видеоинтервью Григория Абрамовича

Местечки Минской области

Минск • Березино • Бобр • Богушевичи • Борисов • Вилейка • Вишнево • Воложин • Городея • Городок • Греск • Грозово • Дзержинск • Долгиново • Дукора • Дулебы • Зембин • Ивенец • Илья • Клецк • Копыль • Красное • Кривичи • Крупки • Куренец • Ленино • Логойск • Лоша • Любань • Марьина Горка • Молодечно • Мядель • Налибоки • Нарочь • Несвиж • Новый Свержень • Обчуга • Плещеницы • Погост (Березинский р-н) • Погост (Солигорский р-н) • Птичь • Пуховичи • Раков • Рованичи • Рубежевичи • Руденск • Селиба • Свирь • Свислочь • Слуцк • Смиловичи • Смолевичи • Старобин • Старые Дороги • Столбцы • Талька • Тимковичи • Узда • Уречье • Ухвалы • Холопеничи • Червень • Черневка • Шацк •