Аркадий Шульман

СЛУЦКИЕ ВСТРЕЧИ

Восьмой год журнал «Мишпоха» организует поездки по еврейским общинам Беларуси поэтов, прозаиков, публицистов. Происходит это в дни празднования Хануки.
Мы побывали во многих городах и поселках страны, а кое-где выступали уже неоднократно, встречались с читателями в клубах, библиотеках, общинных центрах, приезжали домой к ветеранам, инвалидам.
В декабре 2013 года наш ханукальный маршрут начался с города Слуцка. На автобусной остановке в самом центре города наш ждал председатель общины Фридрих Иосифович Фалевич.
Община, которая была возрождена в этом городе двадцать лет назад, с тех пор арендует полуподвальное помещение. Сами приводили его в порядок, обживали, в трудные (финансовые) дни, доставали деньги, чтобы рассчитаться за аренду.
– Конечно, сейчас нас собирается гораздо меньше, чем в середине девяностых, – сказал Фридрих Иосифович. – «Иных уж нет, а те далече…», это сказано как раз про нас. Но пока живем, собираемся, праздники отмечаем, субботу встречаем…
За столами в общинном центре собралось 16 человек. Люди, в большинстве уже немолодые.
И нас трое – представлявших «Мишпоху»: поэт, переводчик – Алла Левина, прозаик Борис Роланд и я – редактор журнала Аркадий Шульман.
Мы рассказывали о поездках, встречах, читали стихи, отрывки из рассказов, отвечали на вопросы. Нам было очень интересно послушать, о чем говорят люди. Эти беседы мы оставили на финал нашей встречи.

Я ЗДЕСЬ РОДИЛСЯ
Рассказывает Фридрих Иосифович Фалевич

Фридрих Иосифович
Фалевич.

Я родился 1 мая 1934 года в Слуцке, все восемьдесят лет живу здесь. И мои родители местные. Папа Иосиф Израильевич Фалевич – член партии с 1925 года, работал на ответственных должностях, перед войной был председателем Слуцкой артели инвалидов.

Мама Юдес Абрамович (ее девичья фамилия) была домохозяйка. В семье росло четверо детей – все мальчики. Отец ушел 22 июня 1941 года на фронт и больше мы его не видели, даже не получили от него ни одного письма. Но родной брат отца в 1944 году, когда вернулся в Слуцк, рассказывал нам, что видел его под Могилевом в госпитале. Отец лежал обгоревший после танкового сражения. Он был командиром танкового взвода. Брат отца Яков Фалевич до войны работал в Слуцке в пожарной команде. Яков был в то время в Могилеве, и кто-то из знакомых ему сказал, что Иосиф лежит в госпитале. После войны нам рассказывали, что видели отца во время битвы под Москвой зимой 1941-42 года. Если отец и писал нам письма, они не могли дойти до нас. Мы находились в Слуцком гетто.

Мой старший брат Игорь, 1926 года рождения, успел со своими двоюродными братьями и сестрами уехать на восток и остался живой.

Мама, я, брат Борис 1929 года рождения, и младший братик Гриша 1939 года рождения, тоже пытались уйти на восток. Но добрались до Бобруйска, впереди уже были немцы и мы вынуждены были вернуться обратно в Слуцк.

Гришу убили немцы вместе с папиной мамой – бабушкой – буквально, у меня на глазах. Взяли за руки, за ноги, забросили на кузов грузовой машины и увезли на уничтожение.

– Где находилось Слуцкое гетто? – спрашиваю я.

– Было два гетто в Слуцке. Одно – на улице Володарского, теперь это Максима Богдановича, и в районе Школища, ныне – Парижской Коммуны.

Первое гетто было образовано вскоре после оккупации города. Мы вернулись из Бобруйска, и остановились в доме маминой сестры. Это было в последних числах июня. А через неделю-полторы евреев начали сгонять в гетто. Большинство – семьи с маленькими детьми, старики. Те, кто были посильнее, побогаче сумели уйти, уехать на восток.

Когда немцы собирались уничтожить первое гетто, к маме пришел один полицай. Папа ему в свое время сделать добро и он всегда помнил об этом. Были и такие среди полицаев. Он сказал маме:

– Юля, быстро хватай деток и пошли со мной.

Он нас вывел через геттовские ворота, там стояли немцы и полицаи, и завел к одному знакомому мужику, у которого была пустая хата. Мужик эту хата занял, но сам туда не заселялся. Нас туда поселил, и мы у него прятались четыре месяца. Его звали Вайнилович Константин. Он умер после войны. Ему ни Праведника, никаких других наград не дали за то. Не то было время. Лишний раз после войны никому не рассказывали, что прятали евреев.

Потом соседи стали следить за этим домом, Вайнилович узнал об этом, пришел и говорит нам: «Чтобы спасти и Вас, и себя лучше уйти отсюда».

Мы поздно вечером ушли во второе Слуцкое гетто, которое было образовано в апреле 1942 года. Там ютились мама, Борис и я.

– Вам, наверное, здорово повезло, что остались живы? Как это произошло?

– Нет слов.., – тяжело вздохнул Фридрих Иосифович. – Второе гетто уничтожили 7-8 февраля 1943 года. Стали расстреливать евреев, вывезли за пределы гетто две машины, и началось организованное сопротивление. Евреи стали отстреливаться, полетели в немцев гранаты. Фашисты не ожидали этого. Они окружили гетто и подожгли его со всех сторон. Те евреи, что еще оставались живыми, сгорели в пожаре.

– Я ничего не слышал о восстании в Слуцком гетто. Как это происходило?

– Трое суток горело гетто…

– А где евреи доставали оружие?

– Доставали, собирали, покупали. А бисел голд гевен (Немного золота было – идиш). Запаслись и прятали оружие на чердаках.

Перед самым уничтожением второго гетто к маме снова пришел полицай Николай и говорит: «Юля, евреям конец…»

Он нас забрал и вывел на электростанцию. В Слуцке была электростанция, которая работала на торфе, его копали около близлежащих деревень. Николай нам сказал залезть в вагонетки. Забросал сверху всяким тряпьем и сказал военнопленным, которые работали на торфоразработках: «Если с ними что-то случиться, вам не жить». Военнопленные нас завезли в Радичево, где копали торф. Оттуда нас отправили дальше к знакомой Николая в деревню Уланово. Там нас спрятали в одном доме. Мы пробыли там около двух суток, в воскресенье хозяйка переодела нас в чистое, постригла, и повела через деревни в Старицкий лес Копыльского района. Это была уже партизанская зона. В лесу сказала: «Дай Бог еще свидимся» и ушла.

Это было в восемь часов вечера. Ночь мы провели в лесу. Думали, гадали, что делать дальше. А в шесть утра слышим мужские голоса. Оказалось, что прямо на нас идут партизаны. Среди них была женщина по фамилии Степанова, до войны она была третьим секретарем Слуцкого райкома коммунистической партии и хорошо знала нашего отца.

Так мы оказались в партизанском отряде Шестопалова…

Послевоенная судьба у меня сложилась удачно. Я окончил Минский финансово-экономический техникум, отслужил в армии, потом окончил Белорусскую сельскохозяйственную академию. Работал экономистом, занимал руководящие должности в городском финансовом отделе, в строительных организациях. Сейчас на пенсии. Выбрали меня председателем Слуцкой еврейской общины…

ПЕРВЫЙ ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЕВРЕЙСКОЙ ОБЩИНЫ
Рассказывает Раиса Алексеевна Тычина

– Я родилась в Слуцке в 1928 году и прожила здесь почти всю жизнь. Мои родители были простые рабочие. Отец, его звали Алконе Манюк, портной. Он тоже родился в Слуцке. Мама, Роза Сахина, тоже работала в артели, но она роддом из деревни в Стародорожском районе. У родителей в семье было двое детей – я и младшая сестра Зелда. Она сейчас живет в Америке.

Мои родители уже не были религиозными людьми, наверное, это было первое поколение нерелигиозных местечковых евреев. А деды, бабушки были очень религиозными людьми. Мамин отец, его звали Иосиф, жил в Старых Дорогах. Второй дедушка – по фамилии Манюк, умер до моего рождения. У Манюков было 12 детей. В 30-е годы в Слуцке жило 8 братьев и сестра.

До войны в Слуцке была старая синагога – а калте шул (холодная синагога). Она находилась в районе Школища. Там в основном жили евреи. При синагоге была школа. Район назывался а шулhейф – в переводе с идиша синагогальный, школьный двор или Школище.

Довоенный Слуцк помню хорошо, я успела окончить пять классов: два класса еврейской школы, потом ее закрыли и нас перевели в русскую. Улица в основном была еврейская, все говорили на идиш. Мы жили через четыре дома от Косбергов. Хозяин дома Арье Косберг был кузнецом, у него росло девять детей. Один из них Семен или Шолом стал доктором технических наук, Героем Социалистического труда, одним из отцов советской космонавтики. Семен был намного старше меня, и уехал со Слуцка еще до моего рождения.

Жила на нашей улице одна русская семья, но они с нами говорили на идише, как и мы с ними. После сентября 1939 года на нашей улице поселилась семья беженцев из Польши.

До войны я не понимала, что такое слово «жид», мы жили все по-соседски, как одна большая семья.

Я помню, как началась война. Было воскресенье. Мама ушла на базар. И вдруг приносят повестку – папу вызывают в военкомат. Он человек был очень обязательный и сразу же ушел туда. А буквально к вечеру приехал на машине его брат из Белостока и говорит моей маме: «Собирай детей и уходи из Слуцка. Надо уходить!» Мама отвечает: «Как мы уйдем, если папа здесь на мобилизационном пункте». Дядя ответил: «Решай сама, мы поехали».

Два дня прошло, смотрим, люди стали уходить из Слуцка, соседка, мамина подруга, говорит: «Надо уходить». А папа по-прежнему был на мобилизационном пункте. Мы пошли к нему. Он сказал: «Уходите, а мы сейчас будем собирать лошадей, чтобы вывозить раненных». Папа остался здесь, и в Слуцке погиб, наверное, еще до образования гетто.

После войны нам русская соседка, которая оставалась в Слуцке, рассказала: «Он вышел из дома, шел по тротуару и его застрелили».

Мы пешком добрались до Старых Дорог, переночевали у дедушки. Он сказал: «Раз пошли, идите дальше не останавливайтесь. И мы со Старых Дорог дошли до Рогачева. Там сели в эшелон.

В эвакуации жили месяца четыре в Сталинградской области, работали в колхозе. Когда немцы стали приближаться, уехали в Узбекистан, в Андижанскую область, снова работали в колхозе.

В Слуцк вернулись 7 ноября 1944 года. Только освободили город. Мы рвались на родину. Нам не давали разрешения вернуться в Слуцк. Мы добрались до станции Новозыбков, уговорили коменданта, и он разрешил нам ехать в Слуцк.

Жить негде, дом сгорел. Мы уехали в Старые Дороги, там у мамы жили двоюродные братья. Один из них Айзик Гельфанд был в партизанах, и мы у него остановились. Победу 9 Мая 1945 года встретили в Старых Дорогах. Потом уже в 1946 году вернулись в Слуцк. У мамы была сестра, у нее небольшой домик, и нам разрешили пожить в нём.

Постепенно эвакуированные, демобилизованные солдаты, стали возвращаться в Слуцк. Сказывалась острая нехватка жилья. И люди стали уезжать в более крупные города: Минск, особенно, в Бобруйск (Слуцк после войны входил в Бобруйскую область).

Маме было тяжело «поднимать» нас двоих. А в Глубоком одна мамина сестра работала заведующей библиотекой, другая – учительницей. У них были маленькие дети, и они написали: «Пускай Рая приезжает к нам, будет за детьми смотреть и учиться. И в 1946 году я уехала в Глубокое, поступила учиться в педагогическое училище.

Училась на отлично и меня направили в Минский педагогический институт. Но материальной возможности учиться не было, надо было помогать маме. В Слуцке открывалась средняя школа № 1. И с 1949 по 1981 год я проработала там. С учениками шла с первого до десятого класса. Заочно окончила Минский пединститут.

Я организовала в 1994 году в Слуцке еврейскую общину. Тогда еще в Слуцке жило евреев человек сто, может и больше. Кого-то я знала. В телефонной книге искала еврейские фамилии, звонила. Стали люди приходить. Первое время приезжали евреи из Америки, Израиля, разыскивали своих родственников, мы, чем могли, помогали им.

Коренных жителей Слуцка почти не осталось. Из 16 евреев, которые пришли сегодня, 5 – местные, остальные приезжие.

МОЙ ДЕД ШИЛ КОСТЮМ БУДЕННОМУ
Рассказывает Фаина Вульфовна Рудницкая

– Мой отец из Витебска, Вульф Пейсохович Белкин, работал в комиссионном магазине оценщиком вещей.

Дедушка – папин отец, тоже жил в Витебске в самом центре города, был известный портной Пейсах Белкин. Он когда-то даже шил военный костюм самому Буденному. Маршал бывал у нас дома на примерках. Мне об этом и папа рассказывал, и бабушка. У нас это как семейная легенда.

Дедушку я не помню, он еще до войны умер. Бабушка умерла во время войны в эвакуации в Чувашии.

Отец в годы войны был в трудовой армии. Демобилизовали его в 1945 году. Он приехал в Витебск, наш дом сохранился, но там жил военный комендант и отвоевать квартиру папа не сумел.

Очень многие наши родственники – Белкины, погибли в годы войны в Витебске.

В 1948 или 1949 году мы переехали в Слуцк, здесь было где жить. Отец снова пошел работать в скупочный магазин оценщиком вещей. Умер в 1952 году и похоронен в Слуцке.

Я окончила в Ленинграде медицинский техникум, вернулась домой и всю жизнь проработала в больнице в рентгенкабинете.

Мемориал жертвам Слуцкого гетто.

Встреча с очень доброжелательными людьми в еврейском общинном центре Слуцка продолжалась часа два. Потом мы пошли к памятнику жертвам Слуцкого гетто, чтобы отдать дань уважения людям, о которых не раз вспоминали во время нашей встречи.

Видеоинтервью Раисы Тычины

Видеоинтервью Фридриха Фалевича

Видеоинтервью Фаины Рудницкой

Местечки Минской области

Минск • Березино • Бобр • Богушевичи • Борисов • Вилейка • Вишнево • Воложин • Городея • Городок • Греск • Грозово • Дзержинск • Долгиново • Дукора • Дулебы • Зембин • Ивенец • Илья • Клецк • Копыль • Красное • Кривичи • Крупки • Куренец • Ленино • Логойск • Лоша • Любань • Марьина Горка • Молодечно • Мядель • Налибоки • Нарочь • Несвиж • Новый Свержень • Обчуга • Плещеницы • Погост (Березинский р-н) • Погост (Солигорский р-н) • Птичь • Пуховичи • Раков • Рованичи • Рубежевичи • Руденск • Селиба • Свирь • Свислочь • Слуцк • Смиловичи • Смолевичи • Старобин • Старые Дороги • Столбцы • Талька • Тимковичи • Узда • Уречье • Ухвалы • Холопеничи • Червень • Черневка • Шацк •