Поиск по сайту

Екатерина Дрозд

ОТ ОСВЕНЦИМА ДО ЯСЕНЯ

В километре от станции Ясень, в лесу, стоит небольшой памятный знак, обнесённый железной оградой. Там, на табличке, видны выцветшие слова: «Мирным жителям посёлка Ясень, погибшим от фашистских оккупантов 2 марта 1942 года».

Кто же были эти люди? За что их расстреляли?

Моя бабушка рассказывала, что во время войны недалеко от станции расстреливали евреев, местных жителей.

В чём же они провинились перед человечеством? Эти вопросы требовали ответа.

Когда я иду просёлочной дорогой, по которой шли ясенские евреи к месту расстрела, мне становятся близкими слова, сказанные одним из авторов «Истории Холокоста», написанные после посещения Бабьего Яра: «О чём я думала тогда? Больше всего о том, как бы я повела себя на месте этих людей: хватило бы сил бежать? Нет, наверное, не смогла… Хотя сейчас невозможно это представить. Себя на их месте… Себя, покорно идущую на смерть» [И.А. Альтман, А.Е. Гербер, Д.И. Полторак. История Холокоста на территории СССР. Учебное пособие для средней общеобразовательной школы. М., 2001].

Что же представлял собой посёлок Ясень накануне катастрофы? Об этом рассказывают старожилы.

Седова Ванда Адольфовна (1928 г.р.):

«До войны в посёлке проживало много евреев: Лихманы, Гофманы, Фридленды, Горелики, Талалихины, Гуревичи, Краверские. Жили они все по левую сторону от железной дороги в направлении Бобруйска. С Хаимом Краверским я училась в одной школе. У него ещё было бельмо на глазу. В доме, стоявшем на месте современной почты, жил Соколин, в доме за магазином – Бант. На месте современной библиотеки стоял большой дом. В нём проживали две семьи: Дурцы и Гофманы. В семье Дурец было трое детей. Марголины, с их дочкой Дусей я училась в одном классе, жили в одном доме с семьёй Коваль. У Ковалей было двое детей: Ича и Мота. Мота был младший, ровесник моего брата. Помню, когда мама возвращалась с работы, с фабрики, Мота выбегал на улицу и рассказывал, как мой брат вёл себя в школе».

Группой, составлявшей большую часть еврейского населения в посёлке Ясень, были лица наёмного труда. Во многом это связано с существованием деревообрабатывающей артели, впоследствии фабрики.

Владимир Александрович Синицкий.

Синицкий Владимир Александрович (1929 г.р.):

«Деревообрабатывающая артель была образована в 1927 году. Работала она в две смены. Директором был Гуревич Рувим Хаимович, завпроизводством – Талалихин. Краверский Лейба работал главным механиком. На предприятии при помощи электричества работала паровая машина – локомобиль. В домах же электричества не было. Жгли керосиновые лампы. В 1939 году количество евреев в посёлке выросло за счёт беженцев из Западной Беларуси. Всего на предприятии работало около пятисот человек из местного и прибывшего населения».

Седова Ванда Адольфовна:

«Евреи работали в местных Советах, заведующими, бухгалтерами, в клубе, учителями в школе, в детском саду. Так, пионервожатой в школе была Нохин Анна Наумовна».

Второй по размеру, после рабочих, социальной группой были кустари.

Седова Ванда Адольфовна:

«Евреи работали на мельнице, круподёрке. У нас было много портных, сапожников. В большом деревянном доме размещалась сапожная мастерская. Я запомнила, что возле неё постоянно валялись обрезки кожи».

Лица свободных профессий составляли крошечную долю, они, видимо, входили в состав служащих. Прежние торговцы, имевшие патенты при НЭПе, теперь либо уезжали, либо вписывались в признанные социальные группы. Другая их часть составляла группу без определённых занятий, многие представители которой занимались нелегальной торгово- посреднической деятельностью.

Синицкий Владимир Александрович:

«До войны в посёлке был базар, где в основном торговали евреи. У Зэльдина была лавка на дому. Он торговал продуктами, спиртным. К нему можно было прийти в любое время суток. Товар давал даже без денег, в долг. Меня родители тоже посылали к нему. Зэльдин только спрашивал, кто мой отец, чтобы знать, кто будет расплачиваться ».

Если рассмотреть реальное положение каждой из основных социальных групп, становится ясно, что иногда принадлежность человека к одной из групп была лишь номинальной, его настоящие занятия часто не совпадали с официальными.

Кондратьева Анна Степановна (1924 г.р.):

«Многие еврейские семьи держали коров, имели свои огороды. Мы им помогали копать картошку. Наша семья жила в соседней деревне Люлево. Мама из Люлево ходила в Ясень и помогала евреям вести хозяйство, мыла полы, стирала. Они платили неплохо и очень хорошо относились».

Это говорит о небольших доходах жителей, а также о неразвитости рынка и снабжения и, значит, натурализации хозяйства в экономике советских мелких населённых пунктов. Влияние советской идеологии привело к ломке традиционной жизни и разрыву поколений. Особенно ярко это выразилось в отношении к семье и браку. В 30-e годы брак с неевреем был распространённым случаем.

Синицкий Владимир Александрович:

«У Лейбы Краверского было две дочери. Они вышли замуж за русских офицеров».

В 30-e годы религиозная жизнь еврейской общины быстро разрушалась.

Практически все еврейские обычаи и праздники считались пережитками буржуазного прошлого и преследовались. При этом соблюдение многих из них требовало не работать в субботу, готовить определённую еду, что вызывало необходимость идти на конфликт с окружающим обществом, приспосабливаться.

Синицкий Владимир Александрович:

«В посёлке была двухэтажная деревянная синагога. Каждую субботу и в праздники евреи её посещали. При этом они нанимали неевреев, чтобы те зажигали и тушили свечи.

Здание синагоги отобрали у еврейской общины и отдали под школу в конце 30-х годов. К тому времени школа в посёлке уже не вмещала всех детей. Было семь классов, причём по 2-3 параллели. Я учился в здании синагоги вместе с еврейскими детьми. Сидел за одной партой с Ковалем Мотой».

Советской идеологией религия была объявлена оружием классовых врагов, и ее проявления как бы "доказывали" сталинский тезис об усилении классовой борьбы при построении социализма. Вина за неурожаи в колхозе, невыполнение плана в артели приписывалась влиянию религии. Тем самым религиозные традиции и люди, их соблюдавшие, ставились под удар гнева приверженцев новой идеологии, строительства социализма, стахановского труда.

Синицкий Владимир Александрович:

«По субботам, по своим праздникам, евреи не ходили на работу, а с 1939-40 года их стали заставлять работать вместе со всеми».

Однако и при отходе от религии многие национальные традиции, с ней связанные, продолжали жить. Многие евреи, не будучи ортодоксами и перенимая современные им новые ценности, понятия, быт, тем не менее не желали отвергать национальную часть своей жизни, которая у евреев тесно переплетена с религией. Такие люди рассуждали, что большевики не правы, когда отрицают все еврейское. Как могут седобородые евреи оскорблять Шаббат, свадьба должна быть свадьбой, обрезание обрезанием, а иногда и помолиться не худо, и кому это назло? Ленин – великий человек, но Моисей, Давид, что, уже ничего для евреев? Такие люди пытались совместить социалистическое с национальным, но так как это становилось все опаснее и труднее, они уступали свое еврейство, соблюдая то, что не требовало усилий и не афишировалось.

Седова Ванда Адольфовна:

«В школе я училась вместе с Зиной Дурец, мы сидели за одной партой, дружили. Когда у Зины дома пекли мацу, она тайком выносила и угощала меня».

Логунова Нина Александровна (1923 г.р.):

«Евреи были очень хорошими людьми. Среди молодёжи у меня было много друзей. На Пасху я всегда помогала им делать мацу, хотя русским они и не разрешали этого».

Интересно, как еврейская религия и быт приспосабливались к новым условиям советского быта. Многие кустари и рабочие держали свиней, это было выгодно, и люди, отошедшие от религии, не брезговали их мясом. Но при этом многие соблюдали еврейские обычаи и стремились приготовить хоть и свинину, но «кошерным способом».

Жизнь резко изменилась с началом войны.

Синицкий Владимир Александрович:

«Когда началась война, всё начальство покинуло посёлок. Кто-то уехал с отступающими войсками, кто-то поодиночке. На 2 – 3 день войны Краверский, Гуревич, Талалихин, вместе с семьями, запрягли пару лучших лошадей, добрались до Могилёва, а из Могилёва – до Ташкента. Всю войну они были в Ташкенте, а после войны возвратились обратно. Краверский с семьёй жил в моём доме. Этот дом я купил у них после войны, перестроил и развернул вдоль улицы. Талалихин и Гуревич с семьями поселились в одном из соседних домов, там, где сейчас живёт моя сестра Логунова. Гуревич даже некоторое время, до своего отъезда, возглавлял местную фабрику».

Седова Ванда Адольфовна:

«Родители Краверского остались, а он с детьми и ещё несколько семей успели убежать. Отца и мать Краверских расстреляли во время оккупации».

Большая часть еврейских семей по разным обстоятельствам осталась в посёлке.

Кто-то из-за неорганизованности процесса эвакуации не успел уехать. Кто-то не пожелал расставаться с собственностью, некоторые надеялись на цивилизованность немецкой нации, некоторые перед самой войной приехали в посёлок в гости, и здесь их застала оккупация.

Главной причиной, по которой не сумели уйти, была преступная политика властей, скрывавших от населения ситуацию первых дней войны, отступление советских войск и стремительное наступление противника.

В конце июня 1941 года фашистские захватчики вошли в Ясень.

Седова Ванда Адольфовна:

«Где-то через неделю после начала войны пришли немцы, заняли станцию, школу. Два немца стали жить у нас в доме. Как-то раз на станции мы услышали стрельбу. Мой брат в это время выгонял корову в поле. Оказалось, что на Слуцком шоссе разбили советскую дивизию, и её остатки прорывались из окружения через Корытное. На станции был бой. Убитых красноармейцев похоронили прямо на месте гибели. Даже у нас на огороде был похоронен солдат. После освобождения, в 1944 году, их всех перезахоронили в общей братской могиле».

В Беларуси нацисты начали устанавливать «новый порядок». В каждом захваченном городе или местечке военные власти в первые же дни оккупации издавали приказы, обязывавшие евреев регистрироваться и носить жёлтые нашивки – с тем, чтобы они отличались от остального населения.

Синицкий Владимир Александрович:

«Первое время евреев гоняли на общественные работы вместе со всеми. Заставляли расчищать железнодорожное полотно на 50 метров по обе стороны. Будучи подростками, мы работали вместе с евреями при комендатуре: пилили, кололи и складывали дрова. Когда нам давали какую-нибудь еду, всё делили поровну».

Седова Ванда Адольфовна:

«Всем евреям нашили на одежду жёлтые латки, каждый день выводили на работу. Тринадцатилетнюю Зину Дурец, мою ровесницу, вместе с другими заставляли чистить канаву ».

Синицкий Владимир Александрович:

«Вначале гетто не было. Евреи жили в своих домах. Они предчувствовали приближающуюся трагедию. В январе 1942 года они попытались уйти из посёлка. Сумели отойти только на 300 – 400 метров, когда их обнаружили немцы. После этого, при помощи полицаев, немцы согнали всех евреев в несколько рядом стоящих домов, устроили гетто.

Я часто слышал от евреев, что Бог послал им наказание за грехи. Когда они приходили ко мне домой, то говорили: «Всё, Синицкий, нам крах пришёл, мы виноваты перед Богом».

Им приходилось находиться в нелёгком состоянии выбора: или жизнь в страшных условиях гетто, где каждый час и день мог стать последним, или организация и осуществление с огромным риском для жизни побега, после которого вставал вопрос: «Куда деться?». Ведь спрятать еврея рисковали немногие, так как за укрывательство расстреливали не только главу семьи, но и всех её членов. Попасть в лес – это также не означало спасения, так как до лета 1942 года партизанских отрядов в нашем районе практически не было. Встретить неорганизованные группы и быть принятыми в них, было проблематично. И бывало, что беглецы, не имея возможности спастись, вновь возвращались в гетто, где погибали.

Расстреляли евреев на станции Ясень 2 марта 1942 года.

Логунова Нина Александровна:

«…я видела в окно как через железнодорожный переезд, со стороны магазина, вели колонну людей. Это были евреи. Вели их мимо нашего дома. Там были старики, женщины и мужчины, матери с грудными детьми, парни и девушки. Шли они спокойно, не сопротивлялись. Полное молчание, ни крика не было слышно, ни плача. Гнали колонну полицаи».

Место расстрела евреев ст. Ясень. На табличке надпись на белорусском языке:
«Здесь 2 марта 1942 г. немецко-фашистскими захватчиками и их пособниками были расстреляны евреи - мирные жители пос. Ясень».

Синицкий Владимир Александрович:

«Взрослых мужчин заставили выкопать яму в 2 – 4 метра шириной, метра в 2 глубиной и около 16 метров длиной. Затем ложили людей в выкопанную яму лицом вниз и расстреливали. Расстреливал из автомата каратель финской национальности. У него были рыжие волосы, высокого роста, с закатанными рукавами.

Когда жертвы подходили к краю ямы, полицейские хватали их и укладывали на трупы уже находившихся там расстрелянных евреев. Это происходило очень быстро. Трупы лежали аккуратными рядами. Как только евреи ложились, подходил финн с автоматом и расстреливал. Многие оставались живыми, получив лишь пулевые ранения. Убитых слегка присыпали землёй и забрасывали снегом. В этом страшном месте около недели шевелилась земля.

Мы с соседом Новицким через некоторое время пошли за дровами и увидели, что снег над могилой растаял, а земля шевелится. Хоронить нам не разрешали. Дикие звери растягивали трупы. Долго ещё после расстрела мы наталкивались в лесу на кости и черепа. Я всегда спрашивал себя: «Почему же они не оказали сопротивления, не убежали?» Среди них было много молодых парней 18 – 25 лет. Евреи были так напуганы, что становились совершенно безвольными. Случалось даже, что они сами укладывались в свой ряд и ждали выстрела. Это был конвейер, не различавший мужчин, женщин и детей. Детей оставляли с матерями и расстреливали вместе с ними.

Об этом расстреле рассказывали сами местные полицаи, стоявшие в оцеплении. У нас по соседству жил один из тех, кто участвовал в преступлении. Говорил, что они не стреляли, их дело было только охранять, а стрелял один финн. Рассказывал мне об этом и единственный спасшийся человек, Коваль Мота. Во время расстрела он бросился в кусты и сумел убежать. Потом добрался до Корытного и попал в партизанский отряд. После войны жил в Ленинграде».

Окончилась война. Были перезахоронены погибшие советские солдаты. Над могилами поставлены обелиски. С погибшими же евреями обстояло иначе.

В послевоенные годы евреи столкнулись с проблемой замалчивания Холокоста и отрицанием их вклада в победу над Германией на фронте и в тылу. Чинились необоснованные препятствия по увековечению памяти родных и близких. Захоронения, связанные с геноцидом, во многих местах не были отмечены. Стандартные памятники на братских могилах, установленные местной администрацией, не включали слово «еврей», заменяя его на абстрактное «мирные жители» или «советские граждане». Когда же родственники погибших евреев проявили собственную инициативу увековечить эту память, местные власти отказались установить над ними государственную опеку и предприняли энергичные попытки для того, чтобы заставить их отказаться от слов «еврей» и «гетто», надписей на идиш, не говоря уже об иврите.

Седова Ванда Адольфовна:

«В 1967 году приехали родственники погибших евреев, чтобы их перезахоронить. Я хорошо запомнила этот год, потому что тогда моя дочь ездила на экскурсию в Брестскую крепость. Они наняли людей и при помощи экскаватора выкопали останки погибших. Видел всё это мой дядя. Он рассказывал, что место расстрела было низкое, там было болото, доставали практически неразложившиеся тела. Там были младенцы, завёрнутые в платки, девушки в платьях, с заплетенными в косы волосами. Все были поражены, что тела пролежали неразложившимися целых 25 лет. Останки тел были вывезены в Бобруйск и там захоронены».

Сегодня евреи в посёлке Ясень не живут. О страшной трагедии времён войны помнят лишь некоторые местные жители. Родственники погибших евреев в 1967 году обнесли место расстрела железной оградой и установили памятный знак для того, чтобы не забывали потомки о страшной трагедии.

*Работа ученицы Ясенской СШ Дрозд Екатерины
награждена Дипломом IIстепени на Втором Республиканском конкурсе работ учащихся, студентов и преподавателей по Холокосту (г. Минск, 2008).
Научный руководитель – учитель истории Ясенского УПК СШ-д/с Л. В. Безручко.

Местечки Могилевской области

Могилев • Антоновка • Бацевичи • Белыничи • Белынковичи • Бобруйск • Быхов • Верещаки • Глуск • Головчин • Горки • Горы • Гродзянка • Дараганово • Дашковка • Дрибин • Жиличи • Завережье • Кировск • Климовичи • Кличев • Коноховка • Костюковичи • Краснополье • Кричев • Круглое • Круча • Ленино • Любоничи • Мартиновка • Милославичи • Молятичи • Мстиславль • Напрасновка • Осиповичи • Родня • Рудковщина • Рясно • Самотевичи • Сапежинка • Свислочь • Селец • Славгород • Староселье • Сухари • Хотимск • Чаусы • Чериков • Черневка • Шамово • Шепелевичи • Шклов • Эсьмоны • Ясень •

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область