Поиск по сайту

Владимир Смеловский

ИЛЬИН ДЕНЬ

В конце мая София Трофимовна попросила Владимира и Андрея сходить на местечко и пригласить в гости Калодицына. Он сразу же пришел вместе с ребятами. Между ним и Софией Трофимовной состоялся разговор.

– Лев Аронович, – сказала София Трофимовна, – вы, конечно, представляете себе, какой опасности подвергаетесь вы и ваша семья, да и другие еврейские семьи, живущие на местечке.

– Конечно, Сонечка, я очень хорошо представляю себе ситуацию. Но, что же можно поделать?

– Командир партизанского отряда сказал, что он готов принять вас и других молодых и здоровых мужчин в свой отряд. Это могло бы вас и многих других уберечь.

– Дорогая Сонечка, но как же мы сможем бросить свои семьи? Видно судьба наша такая, что всем нам предписано богом погибнуть.

– А вы сами? Ведь вы можете спастись и спасти свою семью.

– Нет, дорогая Сонечка, я должен быть вместе со своим народом и принять вместе с ним все мучения. Ты представь себе, что подумают обо мне все мои евреи, если я спасусь сам, а их оставлю одних в тяжкую для них минуту.

– Лев Аронович, что будет? Неужели немцы возьмут Москву?

– О. нет! Москвы им не видать, как своих ушей. Но народу погубят еще много.

– Как вы думаете, Лев Аронович. Когда наши вернутся, то колхозы опять восстановят? Ведь если посмотреть, как дружно колхозники поделили землю и стали работать с таким рвением, то становится ясно, что колхоз им не нужен. Пускай бы наши так и оставили.

– Да. Сонечка, ты только посмотри, как быстро прошла посевная. Вся земля засеяна, и никакой бригадир над мужиками с палкой не стоял. Но политика нашего государства направлена на полную коллективизацию сельского хозяйства, и вряд ли в этом вопросе, что-то изменится. Это я тебе, как бывший партийный работник, занимавшийся коллективизацией, гарантирую.

Владимир прислушался. По местечку грохотала целая колонна подвод. Остановились у церкви. С телег попрыгали на землю люди, одетые в грязно желтую, уже знакомую ребятам по Карлову отряду, военную форму. У церкви образовалась большая толпа. До церкви было не близко, но хорошо слышался громкий хохот.

Вы слышали, как смеется хором сразу сотня грубых мужских голосов? Точно такой смех слышал Владимир еще в Воронове, когда немецкие танкисты в синих комбинезонах стояли вокруг советского патефона. На патефоне вращалась пластинка, и чудесный голос певицы Ковалевой пел о страданиях девушки, которую разлучили с милым злые люди. Немцам эта песня казалась очень смешной.

Громкий хохот у церкви был очень похож на тот немецкий. Стало немножко жутко на душе. Вот оно пришло время выполнять задание Фроси. И тут вдруг до Владимира с большой ясностью дошел смысл сказанных ею слов.

– Это даже важнее и, я бы сказала, не менее опасно, чем быть в отряде.

На улицу вышла София Трофимовна.

– Ребята, не хотите ли прогуляться в церковь? Ведь сего дня воскресенье. Заодно посмотрите, что там к чему.

– Хотим, не хотим, но ведь надо, так?

– Надо, сынок.

Владимир и Андрей умылись, переоделись в чистую праздничную одежду, и отправились на местечко. Леня увязался идти с ними.

– Посидел бы лучше дома. Так будет спокойнее, – сказал Владимир.

– Вот так и всегда! – Захныкал Леня. – Как, что, так сиди дома. А я уже не маленький, тоже все понимаю. Вот так!

– Пускай идет с нами. – Согласился Андрей. – Для маскировки.

– Ладно. – Согласился Владимир. – Пошли с нами.

Ребята отправились на местечко. Вот прошли мост через Черноутку, дальше ольховая роща, вот дом доктора Колосовского. Ноги будто налиты свинцом. Тревога на душе. Ну, что тут такого? Мы просто идем в церковь и все. – Успокаивал себя Владимир.

Но страх не проходил. Подойдя ближе к церкви, ребята, наконец, поняли причину бурного веселья полицаев. Они стояли широким кругом и наблюдали за тем, как в его центре полицай из их команды издевался над несчастным Жигалой.

– А, ну кричи, – приказывает он Жигале. – Я жид пархатый!

– Я жид пархатый. – Упавшим голосом говорит Жигала.

– Громче! – При этом полицай бет плетью по босым ногам еврея.

– Я жид пархатый! – Кричит тот и подпрыгивает, уклоняясь от плети.

Громкий раскат грубого смеха. Полицаи довольны спектаклем.

– А теперь кричи – смерть жидам! – И снова в ход пускается плетка, и опять громкий грубый смех.

– Двадцать подвод, – в полголоса замечает Андрей. – На каждой подводе по четыре человека

– Восемьдесят полицаев. – Заключает Леня.

– Правильно. Считать умеешь.

– Винтовки советские, автоматов и пулеметов нет, – тихо произносит Владимир.

И тут ребята увидели бургомистра Стародубова, который разговаривал с двумя новоприбывшими полицаями. Один из них, судя по важному виду и парабеллуму на боку, начальник. Проходя мимо них, ребята хорошо расслышали, что Стародубов подробно объяснял главному полицаю как проехать на Усовку.

Зима в 1942 году была не менее суровой, чем в прошлом. Немцы активизировали военные действия против партизан. Методы борьбы с партизанами были продиктованы чисто фашистской, изуверской идеологией. Самих партизан в бесконечных лесных массивах Белоруссии им не достать. Поэтому отряды СС сжигали деревни, расположенные близко к лесу, с тем, что бы партизанам негде было обогреться, достать продовольствие и получать информацию. Население этих деревень загоняли в какое-нибудь просторное помещение и сжигали живьем. Гарнизон Карла в Самотевичах при этом выполнял роль перевалочной базы, где отряды СС останавливались на отдых во время своих карательных экспедиций.

Наступил февраль. На белорусском языке этот месяц называется лютый. Сильные морозы, пронизывающий ветер, метели, наметающие сугробы снега почти до самых крыш деревенских хат. Не дай Бог, в феврале ночью оказаться в поле. Дорогу заметает, с пути сбиться, обычное дело. Бывали случаи, когда путники, потеряв дорогу, так и замерзали прямо в поле.

Но в этот раз февраль оказался лютым не только из-за погоды. В Самотевичскую волостную управу прибыл офицер с отрядом СС. Он приказал Стародубову собрать человек двадцать местных мужиков с лопатами. Пока местные полицаи под командой Гнулина выполняли это задание, офицер, на ломаном русском языке сказал Стародубову.

– А мы с тобой, пойдем, выберем место для работы, которую будут делать твои люди.

Они пришли в ольховую рощу. С самого края, против дома докторов Колосовских, офицер остановился. Здесь будет хорошо.

Он сошел с дороги и шагами отмерил прямоугольник.

– Здесь твои люди будут копать большой яма. Пятнадцать на четыре метра и два метра вниз. Понял?

– Понял. – Ответил Стародубов, бледнея от ужаса.

– Два часа, должно быть готово!

Стародубов ступая, будто деревянными ногами, отправился в управу, и стал дожидаться, когда Гнулин приведет двадцать человек с лопатами.

– Надо бы сказать, чтоб ломы прихватили. Земля то мерзлая. – Подумал он и ужаснулся от мысли, что так спокойно, по хозяйски рассуждает, будто отправляет людей на обычную работу.

Тем временем эсесовцы выгоняли евреев из их домов и гнали на площадь у церкви. Построили их в три колонны – мужчины, женщины, дети, все отдельно. Подошел офицер, достал из кармана шинели список и начал перекличку. Дрожа от холода, не успев одеться потеплее, несчастные люди покорно отвечали: здесь, здесь, здесь. На вызов одной фамилии ответ не последовал.

– Альтшуллер Хаим! – Грозно повторил офицер.

К нему услужливо подбежал Гнулин.

– Господин офицер, – сказал он, – Хаим живет в деревне. Он женился на русской, и работает там кузнецом. Я могу показать, где его хата.

Два эсесовца отправились вместе с Гнулиным и привели Хаима.

– Стань в строй вместе со своими. – Сказал офицер. – У тебя дети есть?

– Нет.

– Это хорошо.

– Врет, – снова вмешался Гнулин, – есть дети. Мальчик полтора года.

Офицер с досадой поморщился. Зачем я спросил про детей? Ребенок в списке не числится, да и мать его не еврейка. Лишняя головная боль. И чего здесь вертится эта грязная свинья, услужливый полицай?

– Марш вон, – сказал офицер со злостью, обратившись к Гнулину. – Вон туда, – и указал на волостную управу, у которой столпились остальные полицаи.

Офицер оказался в затруднении. Как поступить с ребенком? Ведь мать у него не еврейка, в списке его нет. Черт бы побрал этого слишком услужливого полицая.

И тут, вдруг, как и положено, в мозгу эсэсовца сработал обычный немецкий педантизм. Все очень просто:

– Требуется разъяснение старшего по званию. Тот же час были посланы три эсесовских солдата в районную комендатуру за этими разъяснениями. На всякий случай, привели в управу жену Хаима вместе с ребенком. Офицер дал команду, начинать акцию.

В доме бабушки царила тревога. Ганночка, пришедшая с местечка, рассказала о том, что там происходит.

– Боже, мой, Боже, – причитала бабушка, – неужели же люди способны на такое злодеяние?

– То люди, а это же фашисты. Они на все способны.– Заверил ее Владимир.

Мария Михайловна беззвучно плакала, сняв пенсне, и утирая слезы полой халата.

– Вон, смотрите, копают! – Вскрикнул дядя Саша, который смотрел в окно, обращенное в сторону местечка.

Все бросились к окну. В роще, напротив дома докторов Колосовских толпа деревенских парней работала лопатами. Черные комья земли на белом снегу выглядели зловеще. Копали быстро, стараясь, видно, как можно скорее закончить неприятную работу. Работали долго, почти часа два. Наконец, начали выскакивать из ямы и разбегаться в разные стороны, куда глаза глядят. Видимо, работа была закончена.

Все обитатели дома бабушки с тревогой вглядывались в окно. Аленка и Леня спрятались под одеяло, накрывшись с головой.

Вот со стороны местечка, к роще двинулась колонна, окруженная солдатами в немецких шинелях и касках. В колонне не более пятидесяти человек.

– Мужчины. – Констатировал Андрей.

– Мужчины? – Оживилась бабушка. – Так может быть они хоть женщин и детей пощадят? Дай то Господи.

Во главе колонны шел Калодицын, а рядом с ним Жигала, который широко размахивал руками. Андрей открыл форточку. Звуки из рощи ворвались в комнату. Жигала пел известную всем революционную песню: «Смело товарищи в ногу». Колонна подошла к краю выкопанной ямы. Раздалась резкая команда, все мужчины сели прямо в снег и стали разуваться. Затем, сняли с себя верхнюю одежду и, оставшись в нательном белье, гуськом направились к яме и стали по очереди спускаться в нее. На снегу осталась серая куча их одежды. Солдаты выстроились в шеренгу у края ямы и начали стрелять в нее из автоматов и винтовок. Весь этот кошмар длился не более получаса. Стихли выстрелы. Из местечка к роще направлялась еще одна колонна. Это были женщины. Некоторые из них несли на руках грудных детей. Женщины шли с громкими причитаниями и плачем. А может быть, это была молитва? Все повторилось, как и с мужской колонной. Серая куча одежды на снегу увеличилась, а несчастные женщины спустились в яму. Снова выстрелы, и тишина.

Из местечка к роще направлялась самая многочисленная колонна, дети. Они шли, громко крича, некоторые плакали, но все же продолжали покорно идти к месту своей казни. Подойдя к яме, и увидев одежду своих родителей, они запричитали еще громче. Но опять резкая команда. Дети садятся на серую кучу одежды и быстро, быстро разуваются. Затем раздеваются и бегом бегут в яму.

Владимир Смеловский.

И вдруг, резким эхом по всей роще разлетается отчаянный детский крик.

– Дядя, у меня сапог не снимается!

И еще, через секунду.

– Дядя, можно мне с одним сапогом?!

– Боже мой, да разве же это люди? Разве это культурная нация? – Воскликнула тетя Маруся. Ее слова заглушили выстрелы, доносившиеся из рощи.

Офицер построил своих солдат в колонну по два и направился с ними к волостной управе. Над местечком нависла зловещая тишина. Казалось, что даже небо потемнело от ужаса. Стародубов, словно туча, сидел в своем кабинете и читал «Отче наш», беззвучно шевеля губами. Присмиревшие полицаи сидели на скамейке у стены, будто куры, которых собираются зарезать. И только эсэсовский офицер, с видом человека, который только, что выполнил очень важное и ответственное задание, спокойно сидел на стуле, положив руку на письменный стол Стародубова, отбивал пальцами, одетыми в кожаную перчатку какой- то бодрый немецкий марш и шевелил губами, видимо, повторяя слова.

Наконец прибыли гонцы, посланные офицером за разъяснением к высшему начальству. Офицер взял из рук солдата, протянутую ему бумажку.

На листке из личного блокнота штурмбандфюрера была короткая записка: «Вы болван, оберлейтенант?»

– И это все? – Спросил офицер.

– И еще господин штурмбандфюрер просил передать вам на словах.

– Что?

– Чтобы вы лично закончили акцию.

Офицер побледнел.

– Грязная свинья, – подумал он, – самую неприятную работу он всегда сваливает на меня.

По тому, как офицер взглянул на ребенка, Мария, жена Хаима все поняла. Взвыв по-бабьи, на всю управу, она крепче прижала к себе ребенка. Офицер кивнул солдату, принесшему записку от начальства. Тот с силой вырвал мальчика из рук Марии и посадил на стол. Малыш громко заплакал.

– Уберите эту глупую бабу! – Закричал офицер. – Бургомистр, отведите ее куда-нибудь и объясните, что мы ее не тронем. Пускай спокойно идет к себе домой!

Мария забилась в истерике. Гнулин с еще одним полицаем силой втащили ее из кабинета.

Офицер подошел к плачущему ребенку.

– Ах, какой хороший мальчик, не надо плакать. – Рукой в перчатке погладил по головке. – Все будет хорошо. Я сейчас отнесу тебя к папе. Ты любишь своего папу?

– Папа. – Сказал малыш сквозь слезы.

– Ну вот, хорошо. – Офицер достал из кармана жестяную коробочку. Достал из нее круглый леденец и протянул.

Тот заулыбался.

– Ну, вот и очень хорошо. Сейчас я отнесу тебя к папе.

– Папа, папа, – обрадовался малыш.

Офицер достал из кармана носовой платок, вытер слезы на щечках и носик мальчика.

– Ну вот, а теперь мы пойдем к папе. – Он бросил на пол свой платок и взял мальчика на руки.

– Ком мит! – Сказал он солдату и вышел на мороз с ребенком на руках.

Кто знает, о чем думал этот исполнительный эсесовский офицер, который нес малыша, прижав его к груди, к этому ужасному месту? О чем думал солдат, сопровождавший его? Теперь этого уже никогда никто не узнает.

Вот и зловещая яма. Подойдя к самому ее краю, офицер бросил ребенка в снег. Тот заплакал. Офицер достал из кобуры свой парабеллум и выстрелил мальчику в голову. Плач стих. Только эхо от выстрела еще долго металось по роще между высокими ольховыми деревьями.

Офицер сапогом столкнул еще дергавшееся в конвульсиях маленькое тельце в яму. При этом, он поскользнулся, и, если бы не солдат, поддержавший его за локоть, то и сам мог бы упасть в эту ужасную яму.

Через неделю после этих ужасных событий в Самотевичах вновь появляется отряд эсесовцев. На этот раз еще более многочисленный. Эсесовцы пошли по домам по всей деревне, выгоняя на улицу пятнадцати-семнадцатилетних подростков. В дом бабушки ворвались трое, один офицер и два солдата. Владимир оказался дома.

– Ты, на улица, – кричит офицер, тыча в него пальцем, – шнель, шнель!

Солдаты хватают Владимира за руки и выводят на улицу. София Трофимовна поспешила вынести вслед за ним овчинный полушубок и шапку. На улице целая колонна парней и девчат, которых немцы собрали на поселке Лучки и в деревне. Колонну погнали на площадь у церкви. Там уже собралась толпа человек триста. Вокруг матери с плачем пытаются передать своим детям хоть какую-нибудь еду. София Трофимовна тоже здесь и успела передать Владимиру полотняный мешочек с хлебом и салом. Немцы прикладами отгоняют женщин, окружающих подростков. Наконец, толпа несколько успокоилась. Немецкий офицер поднял руку, требуя полной тишины, показывая, что он будет говорить. Его речь была очень короткой и очень категоричной.

– Вы есть мобилизованы на работу для германской армии. За уклонение расстрел!

Согнанных на площадь подростков, немцы, при помощи тех же прикладов, выстроили в колонну по четыре. Команда, и триста пар лаптей начали протаптывать дорогу на Белую Дуброву, и далее на Костюковичи.

Вся деревня провожала их плачем.

Громко тот фашист смеялся,

Но не знал, еще и он,

Что конец их приближался.

Шел на них Багратион!

Местечки Могилевской области

Могилев • Антоновка • Бацевичи • Белыничи • Белынковичи • Бобруйск • Быхов • Верещаки • Глуск • Головчин • Горки • Горы • Гродзянка • Дараганово • Дашковка • Дрибин • Жиличи • Завережье • Кировск • Климовичи • Кличев • Коноховка • Костюковичи • Краснополье • Кричев • Круглое • Круча • Ленино • Любоничи • Мартиновка • Милославичи • Молятичи • Мстиславль • Напрасновка • Осиповичи • Родня • Рудковщина • Рясно • Самотевичи • Сапежинка • Свислочь • Селец • Славгород • Староселье • Сухари • Хотимск • Чаусы • Чериков • Черневка • Шамово • Шепелевичи • Шклов • Эсьмоны • Ясень •

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область