Поиск по сайту

Путешествуем с Аркадием Шульманом

ВСТРЕЧИ ЧЕРЕЗ ГОДЫ И РАССТОЯНИЯ

Мы познакомились благодаря Интернету, вернее сайту «Голоса еврейских местечек». Я получил письмо из Екатеринбурга от Юрия Товбина, в котором он писал, что интересуется генеалогией своей семьи. Прадедушки и прабабушки Юрия жили в еврейских местечках Могилевщины.

Писем с просьбами помощь в розыске, или просто посоветовать в каком направлении вести поиск, к нам приходит немало. Стараемся ответить, помощь. Завязывается переписка, иногда она перерастает в дружбу.

Несколько отвлекала от серьезной темы фотография Юрия, прикрепленная к его письмам – корреспондент смотрел на мир сквозь фужер, наполненный, скорее всего, коньяком. Конечно, это была шутка. Уже потом, познакомившись с Юрием, я понял: человек какой профессии, может себе легко позволить подобные шутки. Товбин – профессиональный актер, окончивший в Екатеринбурге театральный институт, и на сегодня, в большей степени занятый, как ведущий и продюсер массовых представлений, корпоративных вечеров, различных юбилеев, презентаций.

Время от времени мы обменивались по электронной почте письмами, и ближе к осени Юрий написал, что хочет приехать в Беларусь, чтобы своими глазами увидеть города и местечки, о которых узнал благодаря семейным воспоминаниям и архивам. Просил помощь, организовать поездку. Я обратился к координатору программ Могилевской еврейской общины Иде Шендерович, и она – знающий человек и прекрасный организатор, взяла хлопоты по организации поездки на себя. Гостиница, машина, встречи с интересными и знающими людьми – ее заслуги.

В первый день было посещение Быхова, а назавтра к Товбину и Шендерович присоединился я.

Шел осенний и малоприятный дождь. Но, несмотря на нелетную погоду, мне кажется, поездка удалась. Дождь не внес существенных корректив, кроме того, что его капли оставались на объективах фотоаппаратов и видеокамер.

Из Могилева мы ехали в Славгород, бывший Пропойск. По дороге (расстояние километров семьдесят) хватило времени, чтобы поближе познакомиться, посмотреть на ноутбуке семейные фотографии Юрия, и фотографии достопримечательностей уральской столицы.

Когда Юрий рассказывал о своих генеалогических поисках, я включил диктофон.

«Были в Быхове. У моей бабушки фамилия Иткина, листая интернет и разыскивая родственников, нашел, что в Быхове жило много Иткиных. Вчера видел, на кладбище сохранились могилы Иткиных. Скорее всего, это какие-то мои родственники.

– Вы давно занялись этой темой?

– Может, года три-четыре. Всегда интересно знать, что было до тебя. Причем с возрастом этот интерес усиливается. (Юрий – человек моложе средних лет).

К сожалению, почти не осталось родственников, у которых можно что-то узнать. Бабушек и дедушек давно нет. Мой дядя, которому сейчас 70 лет, и его жена, мне кое-что рассказали. С их слов я узнал, что был в Беларуси город Пропольск. Искал – не нашел. Потом понял, речь идет о Пропойске.

– Откуда корни семьи Товбиных?

– То, что мне удалось узнать, и те документы, которые я получил из Национального исторического архива Беларуси, (Юрий заказывал исследование), подтверждает, что Товбины с Могилевщины.

Исаак Товбин.
Запорожье. 1920-е гг.

Мой дедушка родом из Пропойска (нынешний Славгород). В 1925 году перебрался в Украину – город Запорожье. Он приехал к своей старшей сестре, которая туда раньше уехала. А вся остальная многочисленная родня осталась здесь. Кто-то из этой семьи до войны уехал в Запорожье, Днепропетровск, кто-то подался в сторону Польши.

Прямых родственников я не нашел за время интернетовских поисков, но однофамильцев, которые тоже имеют отношение к Кричеву, Мстиславлю, узнал много.

Я познакомился с женщиной, у которой дедушка тоже был Товбин. Она интересуется темой, заказывала у специалистов исследование, и у нее в документах тоже встречаются города Кричев, Мстиславль, и в одном месте проскочил Пропойск. Все это касается второй половины XIX века. В Национальном историческом архиве Беларуси почти нет документов первой трети XX века.

– Что стало с теми вашими родственниками, кто остался в Пропойске?

– Не знаю, у меня нет полного списка погибших в годы войны. Думаю, они были расстреляны фашистами. Если кто-то эвакуировался, они бы нашлись после войны.

Юрий достал из сумки листы бумаги и показал их мне:

– Это генеалогическое исследование. Если судить по нему, то основательницей нашей фамилии была женщина Тойба из Кричева. Это 1731 год, то есть двести восемьдесят лет назад. За это время сменилось не меньше 11-12 поколений. И вот, наконец-то, про Тойбу из Кричева вспомнили. Известно, что значительная часть еврейских фамилий, происходит от женских имен. Товбины или Тойбины – это дети Тойбы. Сын Тойбы жил в Кричеве, и уже носил фамилию Товбин, его сыновья – из Кричева и Черикова, в следующем поколении появился городок Новозыбков. Недавно я получил из архива фотокопии всех документов. Составлено древо нашего рода. Указано местожительство людей. Присутствуют города и местечки: Кричев, Краснополье, Чериков, Новозыбков, деревни Розово, Молостовка или Молостовичи. Я выяснял – это район сегодняшнего Краснополья. Проблема с географическими названиями присутствует. Деревни Розово, скорее всего, уже не существует.

Мы поговорили обо всех поколениях, и наконец-то пришли к близкому нам XX веку.

– У прадедушки Менделя Товбина была в Пропойске круподерня. Бабушка Иткина из Быхова и дедушка Товбин из Пропойска поженились в Запорожье.

И здесь Юрий высказал мысль, которую, наверняка, говорили до него во всех поколениях:

– Когда ищут хорошую партию, ищут её среди своих. Если смотреть из Запорожья, то местечки Быхов и Пропойск – находятся совсем близко друг от друга.

В Славгороде мы отправились к Брониславе Исааковне Байвер. У нее был гостевой день. Сначала приезжали из Могилевского благотворительного центра, привезли гуманитарную помощь, потом нагрянули мы.

Бронислава Исааковна – человек в Славгороде известный. Здесь работала учительницей ее мама, и она сама, после окончания Оршанского педагогического училища вернулась на родину и 37 лет отработала в школе. Сейчас является председателем районного совета ветеранов работников народного образования.

Бронислава Исааковна посетовала, что ее заранее не предупредили о нашем приезде, но, тем не менее, стол накрыли и стали разговаривать. Юрия интересовало буквально все, что касается Славгорода. Но в первую очередь, он спросил:

– Откуда такое название, Пропойск? И почему заменили на Славгород?

Оказывается, выпивали здесь не больше, чем в других деревнях или местечках. В названии нет алкогольной темы. Оно связано с древним наименованием реки Проня – Пропой (то есть имеющей быстрое течение). Переименовали в 1945 году, согласно легенде, по личному указанию Сталина, которому не понравилось такое неблагозвучное название: «Как салютовать в честь Пропойска, и как дивизиям, освобождавшим его, присваивать имя «Пропойских»? Поменяли на Славгород. В местечке действительно за десять веков жило немало славных людей, и было сделано немало славных дел, но вряд ли это принимали в расчет. Название советского города должно звучать красиво и гордо – в расчет брали это.

Мы стали расспрашивать Брониславу Исааковну о том, что вспоминается из прошлого. И она с удовольствием рассказала нам.

«Я родилась в этом городке перед самой войной. К июню 1941 года мне было всего восемь месяцев.

Мама из Краснополья, ее звали Роза Романовна, девичья фамилия Гейзерова. Папа – местный, Байвер Исаак Соломонович. Жили здесь в центре. За месяц до войны сделали в доме ремонт, но жить в нем не пришлось.

У папы было четверо братьев и сестер, у мамы – тоже четверо сестер и братьев. У нас в семье: я и старшая сестра, сейчас она живет в Хойниках. Мама говорила на идиш, но мы уже говорим только на русском языке, хотя идиш понимаем.

Началась война, папа был старшим лейтенантом запаса, и каждое лето обучал допризывников по три месяца, руководил курсами. Его в первые же дни войны мобилизовали. Всех военнообязанных из района собирали, и он их повел в Кабиногорский лес. Там должны были формироваться части. Они ушли на фронт. Где они, что с ними стало, никто не знает.

Мы уехали в эвакуацию. Жили среди киргизов, никто нас не обижал. Осталось в Пропойске под оккупацией где-то порядка ста евреев. До войны здесь были и мастерские, и артели. Организованной эвакуации не было. Уезжали сами, как могли. Папины родители остались в Пропойске. Они сказали: «Мы никого не трогали, и нас никто не тронет».

– Что вы знаете о довоенном городе? – спросил Юрий.

– Слышала рассказы о том, что люди здесь жили дружно. Синагога была, сейчас её нет, на том месте построен жилой дом. Был раввин.

Мы вернулись сюда в 1944 году, мама и бабушка рвались на родину. Как только освободили Пропойск, они сразу прибежали. Думали, что кто-то уцелел во время войны. У бабушки было три сына, все ушли на войну. Думали, хоть один вернется. Никто не пришел. Мама тоже очень ждала отца. Когда закончилась война, возвращались солдаты с войны. Мы бегали их встречать. Я у мамы спрашивала: «На кого папа похож?» Она плакала, и говорили: «Бронечка, таких здесь нет. Он был высокий, стройный, красивый». Мы три дня на лошадях ездили встречать. Кто встречал своих, тому было радостно. А мы возвращались и плакали. Местечко во время войны пострадало очень сильно. Мало сохранилось домов, пригодных для жилья. Выделили нам халупу страшнейшую около рва, она еле держалась. Однажды сестра несла воду, прошла через сенцы, и они обрушились.

Мама работала учительницей до войны. Когда родители поженилась, она перестала работать и привезла сюда свою маму, мою бабушку из Краснополья. Ее звали Лея Мордуховна. После войны мама стала инвалидом. Много и часто болела.

Я окончила педучилище в Орше. Маме надо было помогать. Получала стипендию 18 рублей, 5 – отсылала маме. Преподавала в начальных классах. Я не устроила свою семью.

После войны в Славгород вернулось еврейских семей, наверное, 40–50. Но узнавали, что их родственники погибли, дома сожжены. И стали разъезжаться, в основном в большие города. С начала 90-х годов начался отъезд в Израиль, в Америку.

Конечно, Юрий спрашивал, слышала ли Бронислава Исааковна когда-нибудь фамилию – Товбин. К сожалению, пожилая учительница, воспитавшая много учеников, и знавшая их родителей, только развела руки.

Сохранившиеся документы утверждают, что в 1766 г. в Пропойске проживало 148 евреев. После 1-го раздела Речи Посполитой (1772 г.) Пропойск отошел к Российской империи и был подарен Екатериной II князю А. Голицыну. В 1787 г. тут действовали две церкви, костел, заложили пейзажный парк. В 1880 году насчитывалось 2123 жителя, домов деревянных – 341 (из них христианам принадлежало 187, евреям – 154). В то время здесь действовали 40 торговых лавок, две православные каменные церкви, четыре еврейские молитвенные школы и синагога. На 1886 г. в Пропойске насчитывались 115 дворов, волостное правление, школа, больница, почта, кожевенный, кафельный и канатный заводы, две мельницы, два заезжих дома, тридцать лавок. По переписи 1897 г. в Пропойске жителей – 4351, из них евреев – 2304.

Бронислава Байвер, Юрий Товбин, Ида Крок.

Сейчас в районном центре осталось всего две еврейки. Бронислава Исааковна сказала, прежде чем смотреть город, нужно обязательно встретиться с Идой Моисеевной Крок.

Ида Моисеевна сейчас тоже живет одна. Муж Соломон Пейсахович, умер. Надо вспомнить этого мужественного человека. Он был строителем. На работе его называли Семен Павлович. Молодым, во время аварии на стройке, лишился обеих ног. Но продолжал работать, никому не давал повода, чтобы его жалели, был наравне со всеми, а то и энергичнее других.

Кроки вырастили троих детей. Они живут в Минске, Могилеве и Славгороде. Уже взрослые внуки, и Ида Моисеевна печалится, почему до сих пор нет правнуков.

«Я тутэшняя, родилась в 1937 году, в Пропойске, – рассказала Ида Моисеевна. – Родители были простые рабочие. Мама – Сорина Малка Евелевна – домохозяйка. Папа Сорин Абрам Моисеевич – работал на канатном заводе. Когда вышел на пенсию, стал сторожем. Моя мама была у отца второй женой. От первой – у папы было трое детей, а потом нас трое родилось. Пять мальцев в семье и одна я – девчонка. Я была младшая. Папу не помню. Дедушка с бабушкой жили в деревне Мошецкая Слобода, это недалеко от Славгорода. Дед с бабой были колхозники, держали лошадей. Тогда по всем деревням хоть по одной по две еврейских семьи жило. И семьи были большие. У бабушки в семье было девять детей – моих теток и дядек. Двое двойняшек. Но после войны из всех детей мама одна осталась. Три брата у неё погибли на войне. Остальных убили здесь фашисты, они не эвакуировались. Один брат в деревне оставался, остальные вышли к Быхову и там их убили.

Когда началась война, мама была в Быхове на операции, и я маленькая с ней была. В Быхове много нашей родни собралось. Мы в эвакуацию уехали. Были в Ульяновской области. Папа уехал в эвакуацию в другую сторону. Он пошел в Славгород за какой-нибудь едой, и только ушел, стали бомбить станцию. Мама нас троих в эшелон и мы поехали, без документов, без ничего. Брату старшему было 11 лет, среднему – 5 лет, а мне всего 3 года. Папа нас нашел в Ульяновской области и там умер. Он по возрасту уже не призывался в армию. Ему было 60 лет.

В 1947 году мы вернулись домой. До войны в Пропойске много евреев жило на Кировке, как на Могилев ехать, вся улица, мама рассказывала, была еврейская. После войны осталось там несколько еврейских домов.

Синагогу разрушили после войны, наверное, в 50-е годы. После войны старики молились в одном частном доме, но делали это тайно.

Мой старший брат Аркадий до войны учился в еврейской школе, и он с мамой разговаривал по-еврейски. А мы с братом не понимали их. И всегда ругались, почему они разговаривают на еврейском. Я, конечно, понимаю язык, но говорить не могу. У меня трое детей и никто не знает языка. Не говоря уже о внуках.

До войны была еврейская четырехклассная школа. Сейчас брат живет в Черикове и, конечно, все подзабыл.

Я после войны работала в бытовом комбинате швеей. А потом – продавцом. С 1991 года на пенсии.

И снова на главный вопрос нашей поездки: «Помнит ли Ида Моисеевна кого-нибудь из Товбиных?», она ничего утвердительного не смогла ответить.

В Славгороде осталось не так уже много мест, связанных с еврейской историей, и мы решили их посетить.

Сначала поехали на кладбище. Судя по всему, оно существует с тех пор, как здесь поселились евреи. Самые старые мацейвы не сохранились, в центре кладбища на небольшой возвышенности – пустой участок. Но захоронения первой трети XX имеют неплохую сохранность. На многих мацейвах резные орнаменты, здесь когда-то работал искусный каменотес. Хорошо читаются надписи.

Бронислава Исааковна подвела нас к могиле своей мамы, а потом стала рассказывать. До начала девяностых годов еврейское кладбище было неогороженно. И там даже скот пасся. С Брониславой Исааковной работала учительница Нина Наумовна Вульфсон, она умерла уже. Они стали ходить по районному начальству и добиваться, чтобы загородили кладбище. Среди тех, к кому они приходили было немало их учеников. И может быть, это сыграло решающую роль. А может времена изменились… В конце-концов учительницам сказали: «Езжайте в Бобруйск на завод, заказывайте ограду для кладбища, комунхоз оплатит». И они поехали. И для еврейского кладбища заказали, и для русского. Буквально за несколько дней сделали ограду.

Как только мы пришли на кладбище, тут же появился его смотритель, который скорее из любопытства, но сопровождал нас до самой калитки.

«Все равно, не до конца огородили кладбище, – посетовала Бронислава Исааковна. – Когда хоронят на русском кладбище, покойника везут через еврейское, прямо по мацейвам».

Ни на одном из захоронений мы так и не нашли фамилию Товбин.

От кладбища поехали к памятнику, установленному на месте расстрела евреев в годы войны.

Бронислава Байвер у памятника расстреляным евреям Пропойска.

Бетонная тумба, выкрашенная в зеленый цвет. На медной табличке выгравирован магиндовид и надпись: «Ваших имен благородных//Мы перечислить не можем.//Вас много землею сырою сокрыто.//Но знайте, родные,//Никто не забыт и ничто не забыто.

1942 год. 98 человек еврейской национальности расстреляно здесь фашистами».

История памятника драматична. Григорий Игудин, живущий ныне в Севастополе, рассказал о ней в журнале «Мишпоха» № 19. «Мой покойный дядя Плоткин Наум Лейзерович, проживавший в 50-х годах в Ленинграде, несколько лет добивался, чтобы местные власти поставили, хотя бы небольшой памятник расстрелянным евреям. Его установили с надписью: “Вечная память жертвам, погибшим от рук гитлеровских оккупантов в количестве 150–170 человек 25 октября 1941 года”.

В середине 80-х годов памятник был снесен. На этом месте проложили улицу имени Рокоссовского. Она прошла по человеческим костям. Хотел ли маршал, чтобы когда-нибудь его именем назвали такую улицу?»

Только в конце 80-х годов памятник, на могиле расстрелянных евреев, был восстановлен. Табличку с надписью позднее помог сделать предприниматель Роман Ципорин – его отец из Славгорода.

Бронислава Исааковна Бавер, стоя у памятника, рассказывала нам:

«Когда в 1944 году вернулись в Пропойск, нам рассказывали, что здесь был большой ров. В октябре 1941 года (на памятнике на табличке ошибка и в дате и в количестве погибших), к этому рву привели всех евреев, точную цифру никто не знает, но говорили, что от 120 до 170 человек. И всех расстреляли. Сначала убивали детей. Столько было плача, столько горя. А потом стали убивать родителей. Говорили, что земля трепетала».

После войны историей гибели евреев занимался Яков Исаакович Брегер, который до войны жил в городе и знал всех поименно. Он и составлял список, который потом поместили в Книгу памяти. В списке 98 евреев. Это количество указано на табличке на памятнике. Но это не все погибшие. Среди фамилий, опубликованных в книге «Память», мы не нашли Товбиных.

«Когда наше поколение вошло в силу, мы стали заботиться, чтобы к памятнику относились по-другому, – рассказала Бронислава Бавер. – Я ходила по инстанциям, говорила, что и кладбище, памятник надо держать в порядке. Из райисполкома дали распоряжение – сделали красивую ограду и МСО сейчас смотрит за этим памятником».

Действительно, памятник находится в хорошем состоянии. И ограда выкрашена, и цветники, на которых летом росли цветы.

На еврейском кладбище Славгорода.

Мы решили посмотреть место, на котором находилась синагога. Приехали на тихую улицу, вышли из машины стали фотографировать, снимать на видео. Мимо нас проехала машина, с обеда возвращался работник правоохранительных органов. А буквально через полчаса, у нашего водителя, который сам славгородский, спросили работники тех же правоохранительных органов: «Что фотографировали?». И когда водитель сказал, что там когда-то была синагога (сам об этом узнал только от нас), у него с недоумением спросили: «Так что, это евреи?». В Славгороде, некогда еврейском местечке, появление евреев, вызвало недоумение.

А потом мы поехали к «Якорю». Это самое красивое место в городке. Внизу реки Сож и Проня. И открывается прекрасная панорама. Даже дождь и пасмурная погода не смогли ее испортить. Здесь когда-то была пристань. На высоком берегу установлена колона и на ней якорь речного парохода, ходившего когда-то по Сожу.

Из Славгорода наш путь лежал в Кричев. Тоже районный центр Могилевской области, но город покрупнее Славгорода. В Кричеве живет порядка 28 тысяч человек, работает большой цементно-шиферного завод. Безусловно, главная достопримечательность города – дворец князя Потемкина.

Когда водитель спросил: «Куда едем?» и узнал, что ко дворцу, уверенно сказал: «Не промахнемся». Наверное, так же думали те, кто подъезжал ко дворцу в каретах, спешил на прием к князю Потемкину, единственный раз посетившему эти места, или к Екатерине II, которая тоже однажды бывала здесь, или к предводителю могилевского дворянства Ивану Голынскому, который купил дворец у Потемкина.

Дворец князя Потемкина.

Мы спешили ко дворцу, но интересовали нас не знатные персоны прошлого. Сейчас здесь находится Крический районный исторический музей. Его бывший директор, а после выхода на пенсию, научный сотрудник Морозова Наталья Михайловна, согласилась быть нашим консультантом и экспертом.

Не думаю, чтобы во дворце сиятельного князя Потемкина часто вспоминали про евреев. Хотя немало евреев жило здесь во времена князя. Они принимали участие в строительства дворца, работы продолжались девять лет. Затем, как искусные ремесленники, занимались его обслуживанием. И во времена Потемкина, и во времена Галынского, евреи, занимавшиеся торговлей, привозили сюда провиант, пополняли запасы всех необходимых вещей.

После революции в этом здании была школа, школа-интернат. И среди педагогов было немало евреев.

Но чтобы целенаправленно целый час о них говорить… Думаю, такого здесь не наблюдалось.

Наталья Михайловна Морозова.

Наталья Михайловна рассказывала, а мы слушали и записывали на диктофон.

«Кричев начиная века с XVIII был еврейским местечком. Более половины населения – еврейское. В основном евреи жили в центре города. Дома белорусов несколько отличаются от еврейских формой самого дома. Еврейские дома, я бы сказала квадратные, белорусские – пятистенки, то есть вытянуты в длину. Идешь и сразу можно отличить, где жили евреи и где белорусы. Крыша у евреев была четырехскатной, а в белорусском доме – двухскатной.

Евреи занимались ремеслами: кузнечным, шили обувь, одежду, веревочным ремеслом. И занимались торговлей, от крупной до мелкой – в разнос. Самым богатым был в Кричеве Пинька Ноткин, так его называли люди. Есть их воспоминания. Ноткин торговал лесом. Дом его не сохранился, был деревянный, двухэтажный. После революции в нем располагался райком партии. Там и танцы устраивали, концерты разные делали.

Лавки в центре города – принадлежали в основном евреям.

Евреи жили и в маленьком местечке Малятичи, в деревне Антоновка. В годы войны всех евреев Антоновки расстреляли, и часть деревни сожгли. В Антоновке был еврейский колхоз. До войны в каждой деревне был колхоз, а если деревня большая – в ней было два колхоза».

Юрий Товбин все время спрашивал: «Есть ли списки?», и также постоянно получал ответ: «Возможно, они есть в архивах».

Вторая половина октября не лучшее время для путешествий – световой день небольшой, рано начинает темнеть.

Для нас провели небольшую, но очень интересную экскурсию по музею, и мы поехали в город, смотреть места, связанные с евреями.

Сначала к зданию бывшей синагоги. В городе было три синагоги, но сегодня сохранилось одно здание – двухэтажный жилой дом возле 1-й средней школы. Эта улица в Кричеве когда-то в XVII – XVIII веках называлась Жидовская. Улочка небольшая, начиналась от Торговой площади.

Здание бывшей Кричевской синагоги.

На аллее, ведущей к школе, стоит арка со словами: «Добро пожаловать». Мне вначале показалось, что дорожка и арка относятся к зданию бывшей синагоги. Интересно, как живется людям в намоленном месте?

На месте Базарной площади, которая существовала с XVI века, сейчас детский парк, а раньше был парк им. 40-летия БССР. Синагога стояла на одном из углов Базарной площади. На площади проводились две большие ярмарки в год. Сейчас на самом видном месте – памятник Владимиру Ленину. Кажется, он пришел сюда, объявить войну частной собственности и религии, и задержался на неопределенное время.

Бывший еврейский дом.

В городе сохранилось много еврейских домов. Они встречаются практически на каждой улице в центре города.

– В каких названиях в Кричеве сохранилось присутствие евреев? – спросили у Натальи Михайловны Морозовой.

Она поначалу задумалась, а потом рассказала про мостик Лурье. Туда мы и отправились.

Улица Комсомольская. Здесь после войны жил Лурье. Он не из местных. Был прекрасный математик. К нему приходили делать курсовые, дипломные работы студенты. Он был преклонных лет, пенсионер. И жена его тоже была пенсионного возраста. Жили в своем домике, как раз возле мостика через речушку Кричевку. Люди говорили «Мостик Лурье». И до сих пор так его называют. У них в Кричеве не было друзей, ходили всегда вдвоем. И мало кто знал об их личной жизни. Давно нет на свете странного математика Лурье, а память о нем живет в названии мостика через небольшую речушку.

Есть в Кричеве улица, которая носит имя Героя Советского Союза Абрама Ефимовича Смолякова.

Он родился в деревне Щербиновка Кричевского района. В 1943 году ему было 35 лет. Абрам Смоляков участвовал в оборонительных боях севернее Гомеля, а затем в контрнаступлении наших войск. При отражении атак противника на белгородском направлении, в районе города Обоянь, за боевые заслуги награжден орденом Красного Знамени. 30 сентября 1943 года майор Смоляков организовал форсирование Днепра подразделениями полка севернее города Канев (Черкасская область). 3 октября разгорелись ожесточенные бои в районе села Лепляево. Фашистские танки пошли плотным строем, намереваясь ликвидировать плацдарм. Шесть из них были подбиты, но и артиллеристы понесли большие потери. Около орудий осталось по 1-2 человека. Тогда к пушкам встали офицеры. В одной из батарей рядом вели огонь по танкам командир полка подполковник Шалимов и его заместитель по политчасти майор Смоляков. После смерти Шалимова майор Смоляков вместе с оставшимися расчетами других орудий продолжал сражаться с вражескими танками, пока немцы не отступили. Смоляков погиб в конце боя. За мужество и героизм майору Смолякову Абраму Ефимовичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Похоронен в братской могиле села Лепляево Каневского района Черкасской области. Именем героя названы улица и школа в Кричеве.

Пока окончательно не стемнело, мы решили съездить на еврейское кладбище. Свернули на Овражью улицу, перебрались через действительно глубокий овраг, весь город изрезан такими оврагами, и оказались у ворот старого еврейского кладбища. Только на воротах были прибиты православные кресты.

Мы с недоумением посмотрели на Наталью Михайловну Морозову, и она нам объяснила, что уже пару десятков лет, как здесь стали хоронить православных, причем хоронят на самом старом участке кладбища, то есть, поверх еврейских могил. Несколько лет назад православный священник провел службу и освятил кладбище.

«Конечно, – сказала Наталья Михайловна, – надо бы сохранить старые еврейские захоронения. Это часть истории и жизни нашего города. Да и сегодня в Кричеве есть хоть и небольшая еврейская община».

Но, думаю, вряд ли кто-то обратит внимание на слова знающего историка, краеведа, а ныне – пенсионера. Хотя в городе есть и другое христианское кладбище.

На еврейском кладбище Кричева.

Юрий Товбин у мацейвы.

Еврейское кладбище в Кричеве и раньше было проблемным местом. В октябре 1927 года озабоченный слухами о передаче кладбища под застройку, раввин Кричева Лейба Еселев Крендель по поручению общины обратился в райисполком с заявлением оставить его в пользовании еврейского общества для «выполнения на нем религиозных обычаев». После категорического отказа кладбище было отдано отделу коммунального хозяйства. Еврейская община подала другое компромиссное ходатайство, предложив на месте кладбища создать общественный парк, но и оно было отклонено. Райисполком передал кладбище артели «Красный кирпичник» для строительства там завода черепицы, хотя с самого начала было ясно, что место это для завода далеко не лучшее. Просто исполком ни в коем случае не желал оставлять его в ведении еврейской общины, действовал, не соблюдая даже видимость законности. Строительство началось через полгода, и лишь тогда вмешался облисполком, потребовавший его остановить. Однако это не повлияло на решимость райисполкома: строительные работы лишь усилились. Тогда евреи отправились на кладбище, чтобы остановить рабочих и разнести постройку. Председатель райисполкома Осмоловский пытался разобраться с евреями с помощью рукоприкладства. Резкое обострение отношений евреев с властями вызвало обеспокоенность в Могилеве, и в местечко был отправлен инструктор облисполкома для исследования ситуации. Им было проведены общее партсобрание и собрание кустарей и членов профсоюзов, которые в целом высказались против действий властей. Надо отметить, что недовольно позицией райисполкома высказывалось не только евреями, но и белорусским населением Кричева. Однако формальность решений была очевидна: партийным органам важна была видимость законности и отсутствие конфликтов. Кладбище не было оставлено общине, но изъято у артели и передано комхозу.

Мы ходили между старых мацейв и недавних захоронений. Вдруг Ида Шендерович позвала нас и сказала: «На памятнике на иврите написана фамилия Товбин». Юрий сфотографировался рядом с этим памятником.

Позднее Ида Шендерович прислала перевод надписи на мацейве:

«Моя дорогая мама, уважаемая (если буквально - важная) женщина,
Хана Батья дочь Шмуэля Хаима Товин[а] (или - Тувин, Тобин, Тубин)
24 февраля 1882 года (по Григорианскому календарю.
Да будет ее душа завязана в связку жизни».

Еще предстоит выяснить, кем ему приходятся кричевские Товбины. Но, безусловно, его стремление узнать свою родословную, его труды были вознаграждены.

Славгород, октябрь 2010 г.

Интервью Юрия Товбина

Интервью Брониславы Байвер

Интервью Иды Крок

Интервью Натальи Морозовой

Местечки Могилевской области

Могилев • Антоновка • Бацевичи • Белыничи • Белынковичи • Бобруйск • Быхов • Верещаки • Глуск • Головчин • Горки • Горы • Гродзянка • Дараганово • Дашковка • Дрибин • Жиличи • Завережье • Кировск • Климовичи • Кличев • Коноховка • Костюковичи • Краснополье • Кричев • Круглое • Круча • Ленино • Любоничи • Мартиновка • Милославичи • Молятичи • Мстиславль • Напрасновка • Осиповичи • Родня • Рудковщина • Рясно • Самотевичи • Сапежинка • Свислочь • Селец • Славгород • Староселье • Сухари • Хотимск • Чаусы • Чериков • Черневка • Шамово • Шепелевичи • Шклов • Эсьмоны • Ясень •

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область