Поиск по сайту

Из цикла «Путешествуем с Аркадием Шульманым».

СТАРЫЕ И НОВЫЕ ПАМЯТНИКИ

Городской поселок Езерище расположен на границе Беларуси с Россией. Место оживленное, через населенный пункт проходит автомобильная и железная дорога, ведущая на Петербург.

Название Езерище упоминается в летописях еще с XIV века. Это было стратегически важное место и для России, и для Великого княжества Литовского. Здесь стоял замок, разрушенный войсками Ивана Грозного, на городище остались подземные ходы.

Из старых зданий сохранилась, пожалуй, только больница.

Все дороги в Езерище ведут к таможне. Это деловой центр городского поселка. И мы первым делом подъехали к контрольно-пропускному пункту на границе с Россией. Только цель у нас была другая. Буквально, в нескольких десятках метров находится памятник расстрелянным евреям. Вернее, не один, а два памятника.

Памятник в Езерище. Установлен в 1964 г.

Один – сразу у дороги. Красивый отшлифованный камень с надписью на белорусском, английском и иврите: «Жертвам фашизма. Тут осенью 1941 года были зверски уничтожены 150 евреев Езерище». Красивые березы и ели, как часовые стоят в карауле у памятника.

Его поставили недавно в 2007 году. Это 15-й памятник, установленный жертвам Холокоста в Беларуси на деньги граждан Великобритании семьи Лазарусов. Даяна 27 лет проработала учительницей, ее супруг Майкл занимался бизнесом. Сейчас они пенсионеры. Родственники Майкла по материнской линии в годы Холокоста погибли в Польше. В память о них Лазарусы основали фонд.

А вот надпись на памятнике не совсем точная. Самые страшные дни для евреев Езерище наступили не осенью, а на несколько месяцев позднее. Газета «Советская Белоруссия» – главная газета страны – дважды писала об этом памятнике. Надо отдать должное, газета не раз обращалась к теме Холокоста. В материале «Памятник у дороги» его автор Людмила Селицкая, писала: «Не нашлось после войны энтузиастов, подобных Л. Никифоровой или М. Кривичкину, которые бы по свежим следам восстановили масштабы трагедии. Слишком много других забот было у выкарабкивающихся из военной разрухи людей и местной власти. И слишком мало рук, чтобы все сразу привести в порядок».

Действительно, в послевоенные годы Езерище, Городок, окрестные села пришлось отстраивать практически заново. То, что не было разрушено, сожжено в 1941 году во время отступления наших войск, разгромили партизанскими рейдами, разбомбили авианалетами, артиллерийскими обстрелами в декабре 1943 году, когда освобождали эти населенные пункты от фашистов.

И все же в те годы родственники довоенных жителей Езерище, готовы были поставить памятник, составить списки расстрелянных. Но в Советском Союзе наступило, мягко говоря, неблагоприятное время для этого. Упоминание о погибших в годы войны евреях расценивалось, как проявление национализма, враждебного отношения к Советскому Союзу.

Поэтому первый памятник евреям городского поселка появился только в 1964 году, в дни уже заканчивающейся «оттепели». Найти его сейчас довольно сложно. Он не виден ни с шоссе, ни с железнодорожной ветки. Находится в кустах, на заболоченном месте.

Памятник в Езерище. Установлен в 2007 г.

Его поставили Яна и Михаил Энтины. Все, что нам известно о них – дети расстрелянных родителей, Михаил приезжал из Львова. Можно только предположить, что живыми они остались, потому что родители успели их отправить на восток. Старый Энтин до войны заведовал складом в объединении «Льносемя». Человек был самостоятельный и авторитетный. Советской власти угодить не старался. И полицаи шепнули новым хозяевам, что Энтина надо поставить старостой гетто. Не дай Бог никому такую долю, такую должность. Но и отказаться – значит сразу обречь на гибель не только себя, но и жену. Да и соседи, знакомые просили: «Лучше ты, чем кто-нибудь другой».

Может это легенда, а может и быль. Во всяком случае, такими Энтины остались в памяти земляков. Перед смертью муж с женой обнялись. Так их и застрелили, так они упали в яму, и ушли в вечность.

Бетонная тумбочка с массивной табличкой. На ней надпись: «Мирным советским гражданам – жертвам фашизма. 1941-1945». Человек случайно увидевший этот памятник, не сможет понять, кому он поставлен. Даты, обозначающие начало и конец Великой Отечественной войны, и вовсе уводит от истины.

Сама природа, не подвластная никакой цензуре, оплакивает своих детей. За памятником растут кусты шиповника. Осенью крупные красные ягоды нависают на бетонной тумбочкой, над табличкой и смотрятся как капли крови…

Оба памятника, поставлены одним и тем же погибшим людям. Расстояние между памятниками – метров сто. Ни один, ни другой не стоит на захоронении. Новый памятник поставили в зоне хорошего обзора – это было главным в выборе точки. Место первого – и вовсе определил случай.

В конце пятидесятых годов в этих местах прошла мелиорация. Когда осушали болотистые места, ковш экскаватора поднял большое количество костей. (Расстреливали зимой, стояли сильные морозы, и заболоченные места были замерзшими, поэтому и жертвы и палачи сумели добраться до места). Не прошло еще и двадцати лет со времени расстрела, и долго выяснять мелиораторам, да и властям, чьи кости подняты экскаватором – не пришлось. Их собрали в одно место и без лишней огласки снова закопали.

Когда Михаил Энтин решил поставить памятник, массивную бетонную тумбочку пришлось нести от дороги. До куда сил хватило, до туда и донесли, там и поставили.

Поначалу за памятником присматривали изредка приезжавшие родственники расстрелянных. Потом и вовсе некому было смотреть за ним. И здесь инициативу проявила школа, а конкретнее, ее историк, руководитель местного музея Лариса Ивановна Никифорова.

Здесь в Езерище она училась в школе, заинтересовалась историей родного края. Помнит себя совсем маленькой, когда родители предупреждали: «Ой, не бегайте туда, там евреи расстрелянные». Нередко слово «евреи» заменялось другим.

Лариса Ивановна не разделяла земляков «на своих» и «чужих». И постаралась привить это чувство детям. Собирали все материалы о Великой Отечественной войне без купюр.

В один из дней дети собрали деньги, купили венок и пошли к памятнику. Потом железнодорожники, а старый памятник находится в их зоне, подремонтировали его, покрасили.

Новый памятник появился, безусловно, благодаря хлопотам Марка Кривичкина. История евреев Езерище его интересует не только потому, что характер у него такой. Здесь до войны жили родители и родственники его жены Миры. Деда звали Залман Борисович Гайдук, девичья фамилия бабушки была Левина. Были они людьми абсолютно мирных профессий, как впрочем, и все остальные жители Езерище. Дед – каменщик, бабушка пекла булки на продажу, держала хозяйство, воспитывала шестерых детей. В начале тридцатых годов семья уехала из Езерище. Кто-то подался в Городок, а кто-то отправился на учебу в Москву. В эти годы многие еврейские семьи перебрались в более крупные города.

Марк Иосифович Кривичкин уже несколько лет собирает материалы на эту тему. Публикует объявления в газетах, Интернете, просит отозваться довоенных жителей городского поселка. Несколько своих отпусков он посвятил этой теме. Приезжал в Езерище, опрашивал местных жителей. Передо мной лежал листы бумаги, на которых записаны их показания. Они заверены печатью Езерищанского поселкового совета.

Собрав все документы, Марк Кривичкин отвез их в Минск, в комитет который готовит материалы для Фонда Лазарусов.

После нескольких встреч с Кривичкиным я тоже попытался найти довоенных жителей Езерище. Отозвалась Ася Даниловна Саулкина из Лиды. Ее дед Марк Юдович Шапиро из Езерище. Жил здесь до войны, занимался рыбной ловлей. (Городской поселок стоит на берегу одноименного и до сих пор рыбного озера). Марк Юдович очень гордился, что у него в сарае хранился артельный невод. «Доверяют», – восторженно говорил он.

Шапиро был очень религиозным человеком. Но странно толковал Тору. Например, утверждал, что Моисей знал брод через Красное море, поэтому сумел вывести евреев. «А я знаю брод через Езерищенское озеро», – тут же добавлял он. «Моисей не пропал в пустыне и вывел евреев. А я не пропаду в лесу – потому что знаю все травы и корешки». И таких сравнений у него было много. Марк Юдович до войны с семьей уехал из Езерище и поселился в Витебске. Вдали от родного озера он тосковал, но без хлеба не сидел. Был хорошим столяром и плотником.

Что еще известно о довоенных жителях Езерище? С помощью Марка Кривичкина и Ларисы Никифоровой можно составить небольшой список.

Главным врачом больницы был Мазо. В первые же дни войны его призвали в Красную Армию. Уходя на фронт, он просил жену эвакуироваться, не оставаться с маленьким ребенком на оккупированной территории. Фрида Львовна, его жена, тоже работала в больнице. Была детским врачом. Она говорила: «У меня мирная профессия, кто меня тронет». И осталась в Езерище. Когда ее гнали на расстрел, она укутала маленького ребенка пуховым платком. И несла его на руках. Просила: «Люди добрые, помогите. Я помогала вам всегда». Ей было около 30 лет. Так с ребенком на руках ее и расстреляли.

Бейлинсон был аптекарем… Абе Ленкин – сапожником, пользовался в поселке большим авторитетом…

Спасся только Залман Рябкин. Он работал завхозом. Ночью вместе с женой Хайкой, детьми погрузился на телегу и поехал на восток. Смог перейти линию фронта. Не случайно до войны в Езерище говорили: «Рябкин хоть и бедный, но самый умный еврей». Говорили в шутку, а слова оказались пророческими.

До войны евреи жили в основном на улицах, расположенных возле шоссе. Именно там фашисты и приказали сделать гетто. Оно находилось в четырех домах. До войны там была почта, сейчас – поворот на автостанцию. Езерищанские старожилы точно укажут это место. Дома стоят, сажают огороды, говорят, хорошо растет капуста. Правда, дома послевоенные и хозяева в них ни сном, ни духом не ведают, что было на этом месте.

Гетто в Езерище не было обнесено забором, колючей проволокой. Только куда убежишь из него? Даже если обманешь полицаев или подкупишь их. Зимние холода в тот год наступили рано. Уйти в лес без пищи, без теплой одежды, со стариками, с детьми – значит обречь и себя и их на верную гибель. Поэтому и немцы, и полицаи были спокойны – никто не убежит. Они выпускали из гетто старую женщину по имени Мушка. Когда-то она держала лавку, торговала селедкой, керосином. Полицаи смеялись и говорили: «Иди, иди, ты здесь всех собак знаешь. Может, тебе кто-нибудь обглоданную кость оставит. Принесешь своим сородичам». Мушка ходила по домам, ей давали, кто что мог, она выменивала хлеб, свеклу, картошку, на какие-то вещи. Приносила в гетто.

Голод и болезни косили людей. В гетто находилось сто пятьдесят человек. Не только местные евреи, но и, так называемые, польские беженцы. Те, что ушли из Польши на восток в 1939 году после оккупации ее Гитлером. И если местные, могли рассчитывать, что кто-то из знакомых принесет что-то из еды, или удастся обменять, то положение «польских» было и вовсе трагическим.

Гетто образовали в начале осени. У евреев отобрали более-менее целые вещи, которые сумели найти. Одежду и туфли получше разобрали жены полицаев.

Людей гоняли на работы: уборка улиц, разгрузка вагонов на железнодорожной станции. Порой работа превращалась в издевательство, когда впрягали в повозки вместо лошадей, избивали.

Последним днем гетто стал один из морозных январских дней. Более точную дату назвать сложно, прошло много лет, и люди называют разные числа, обосновывая свои утверждения.

Рассказывает Лариса Ивановна Никифорова: «Когда мы собирали материалы для школьного музея, наша ученица Настя Иванова сказала, что ее бабушка вспомнила такой эпизод. Когда вели колонну евреев на расстрел, из нее выбежали двое мальчишек и стали кричать: «Мы – русские, мы – русские». Их догнали и расстреляли.

– Казнь была 19 января 1942 года, – утверждает Лидия Васильевна Фадеева. Тогда ей было тринадцать лет. И она прекрасно помнит все события. – Мы жили в деревне Панкры, недалеко от Езерищ. К нам пришел мой двоюродный брат Василий Минов. Сказал, что полицаи заставили его закапывать труппы, он думал, что и его, как свидетеля убьют тоже. Мама причитала: «Цi есць Гасподзь на свеце, на свята такое сатварыць». (Есть ли Господь на свете, на праздники такое сотворить – перевод с белорусского).

Елена Дмитриевна Коршкова, ей сейчас восемьдесят лет, не раз подходила к гетто, приносила еду для подруги Зины Ратовской, пыталась ее выручить. Она помнит, как в день расстрела в Езерище приехали многие полицейские чины. Как будто хотели устроить какой-то показательный расстрел. После казни Елену Коршкову трясло от страха. Она пришла домой и сделала пометку угольком над печкой – 29 января.

Ульяне Федоровне Овсовой в 1942 году было уже тридцать лет. «Нас немцы забирали на станцию грузить вагоны. Мы знали, когда будут расстреливать евреев. В тот день залезли на водокачку, она была рядом с железнодорожным вокзалом, и все видели. Евреев вели под конвоем. Идет одна еврейка, у нее тапок с ноги упал. Так босая дальше и пошла. Немцы согнали евреев ко рву и стали стрелять. Раненные лезли из могилы, а немцы их по рукам били, и они опять падали в могилу».

Петр Бурдыко работал шофером на «Скорой помощи» и хорошо знал Марка Кривичкина. Он рассказывал ему: «Когда расстреливали евреев, мы с братом везли солому. Едем в обратный путь, смотрим, на повозке полицаи везут одежду убитых, обувь».

Перед казнью палачи заставляли людей раздеваться, а одежду, обувь продавали или дарили «заслуженным» людям.

Дома, в которых было гетто, сгорели в годы войны. Говорят, сожгли сами немцы. На пожарище люди потом находили деньги, какие-то драгоценности. Наверное, узники надеялись на выкуп, на то, что удастся спастись. Даже в самый критический момент, люди надеются на лучшее.

В Езерище было много полицейских. И доморощенных, и пришлых. Суд над одним из них состоялся в начале 60-х годов. Женщину-доярку наградили, как хорошую работницу, путевкой в приморский Дом отдыха. Пришла она в ресторан и узнала официанта – он участвовал в расстрелах. Его привезли в Езерище, опознали. Фамилия – Павлюченко…

Перевернуты страшные страницы войны, Холокоста.

В пятидесятых годах в Езерище жило несколько еврейских семей.

Теперь и их нет. В школе работал учитель. В годы войны его прятали за печкой. Отец – еврей погиб на войне, мать – русская. Воспитывал отчим. Он прожил жизнь на его фамилии и избегает разговоров об отце, войне, о своей первой фамилии. И мы не станем этого делать.

Есть еще несколько человек, у которых в родстве есть евреи, но это уже не наша тема…

Езерище, ноябрь 2008 г.

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область