Поиск по сайту

Аркадий Шульман

ВОСПОМИНАНИЯ О МЕСТЕЧКЕ КРАСНОЛУКИ

Елизавета Мееровна Дехтярь.

Елизавета Мееровна Дехтярь живет в Лепеле в красивом деревянном доме. Этот дом построил ее муж Дехтярь Семен Мовшеевич. Он работал строителем, маляром, был мастером на все руки. Прекрасный работник, как говорит Елизавета Мееровна: «Его фотография была на всех стендах».

Семена Дехтяря уже нет.

В этом доме они выросли трое детей. Один сын живет в Израиле, другой – в Калининграде, дочка – в Минске.

«Меня не забывают, звонят каждый день, – говорит Елизавета Мееровна. – Приезжают в гости, и дети, и внуки, и правнуки. Дочка здесь отпуск проводит, на зиму я уезжаю к ней. Но все равно, когда остаюсь одна – становится грустно. Привыкла, полный дом людей: приготовь, убери, шум, смех, плач – это жизнь. А одиночество… Не люблю я этого. Но у детей, внуков и правнуков своя жизнь. Так и должно быть», – с этого и начался наш разговор.

Елизавета Мееровна мудрая женщина, прожившая нелегкую жизнь. Впрочем, у кого из ее поколения жизнь была легкой? Она родилась в 1928 году в местечке Краснолуки Минской области. (Сейчас Чашникский район Витебской области).

– Папа был сапожником, его звали Меер Симанович Фарбман. Мама Еха Михалевна Фарбман (Златкина). У нас была большая семья – у родителей девять детей: Люся, Аня, Леня, Лева, Гриша, Соня, Сима, я и младшая – Бася.

Я застала еще бабушку, папину маму, она приезжала к нам в гости. Жила до войны в Лепеле у дочери. В Краснолуках у нас не было родственников, хотя в соседних местечках и деревнях – много родственников жило.

Краснолуки были еврейским местечком: три или четыре улицы с деревянными домами, школа, магазин, клуб. Тротуары были. Мне Краснолуки запомнились, как красивое и очень доброе местечко.

Школа была еврейская и русская. Где-то в 37-м или 38-м году еврейскую школу закрыли.

Я уже училась в русской школе. А старшие братья и сестры начинали учиться в еврейской, а потом перешли в русскую.

Рынок был, на Троицу проводили большую ярмарку. Много народа собиралось. Одно время мои родители работали в магазине, и на ярмарке они были очень заняты.

В Краснолуках была синагога, деревянная, двухэтажная, но на моей памяти, в ней уже не молились. Во второй половине тридцатых годов в синагоге открыли Дом культуры. Показывали кино, устраивали танцы, выступали местные артисты, проводили собрания.

Мы жили недалеко от еврейского кладбища. Было старинное еврейское кладбище. Все разрушили, растащили. Говорят, несколько мацейв осталось только.

Дома разговаривали на идиш. Все еврейские праздники отмечали. На Песах пекли мацу. Собирались вместе три-четыре семьи. К нам домой приходили соседи и пекли мацу. У нас на чердаке хранилась специальная пасхальная посуда. Перед праздником папа ее доставал. Мама готовила клецки из мацы и давала с куриным бульоном. Вкуснятина. Рыбу фаршировала. Щуку. У нас озеро в Краснолуках. И рыбу продавали прямо у озера. А иногда и домой к нам приносили. Фаршированную рыбу мама готовила часто, на субботу, а не только к Песаху. Еще она рыбу жарила, у нас дома любили жареную рыбу. Курицу к празднику варила. И креплах делала, из мацы делаешь не клецки, а как блин, начинку, заворачиваешь и на сковородку. Так вкусно – прелесть. У нас дома был жир гусиный. Большой чугун. Мы же держали гусей. Жир мама не жалела. Перед тем, как Песаху начаться, надо было обязательно кушать картофельное пюре. Чтобы пюре было жирное, хорошее. Песах вечером, а утром – пюре. Из картошки делали ладочки. Они маленькие. Отваренную картошку потолчем хорошенько, жира туда гусиного, на сковородку и жарим. А потом в бульон куриный. Объедение.

Цимес мама делала. Морковочку почистит, порежет и в чугунок. Потом положит куриного мяса и тушится это долго.

Или рубленая селедка – форшмак. Прелесть. А рубленая печеночка.

Я, конечно, умею готовить. И видела, как мама делала, и сама прожила жизнь. И гостей принимали, и стол накрывала. Но так как мама готовила… Нет, так никто не умеет.

Но не думайте, что так кушали каждый день. Нет, только на праздники. Ежедневная еда была куда более скромной. Но мы не голодали. Потом, когда дети стали подрастать, жить нам, конечно, стало легче. Леня стал учителем. В нашем местечке в школе преподавал немецкий язык. А вскоре и Аня пошла работать учительницей в школу. Они в Витебске учились. Гриша работать токарем. Соня – бухгалтером в Краснолуках. Я и Фима были еще маленькие. Но мы все работали в колхозе с малых лет. Зарабатывали трудодни.

Мама была хорошая портниха. Шила и детей растила.

У нас было хозяйство. За ним надо было смотреть. Корову держали, трех-четырех свиней, курей, гусей. Полный двор детей и живности.

– Свиней держали на продажу? – спрашиваю я.

– Нет, почему, сами ели свинину. Мы не соблюдали кошерная – не кошерная еда. Кушали, что было. И колбасы свиную делали, и окорока, и печенку жарили.

А вот папин папа – мой дед Михул, был религиозный человек. Он строго соблюдал все правила. Дед Михул был очень добрый человек. Он жил в деревне Шамки. Это от нас километров десять. Мы, дети, бегали к нему часто. Там и тетя моя жила, и одна, и другая. Бабушка, жена Михула умерла рано, и у него на руках оставались маленькие дети. Моя мама была старшей, ей тогда было 17 лет. Дедушка не женился второй раз, пока все дети не подросли. А потом он привел в дом новую жену. Но вскоре война началась и их убили.

Дедушка дома молился один, а когда приезжал в Краснолуки, мне рассказывали, обязательно ходил в синагогу. Он не ругался с папой за то, что тот ел свинину, и не соблюдал еврейских правил. Делал вид, что не обращает внимания.

Дом у нас был деревянный, просторный. В 1936 или 1936 году мы его выстроили. Нанимали строителей, те делали, то что мы сами не могли сделать. Дом был на высоком фундаменте, с красивой крышей. У многих в Краснолуках крыши были покрыты или дранкой или шифером.

Гулять мы ходили в Голынки. Это небольшая деревушка рядом с Краснолуками. Там жил лесник, он соорудил высокие качели, и мы катались на них. Весело было. Много молодежи. Пели, танцевали. Жили дружно. Я не помню, чтобы были какие-то конфликты между евреями и русскими.

Как я узнала, что началась война? У нас дома было радио, у многих в Краснолуках было радио. Передавали, все слушали. К началу июля взрослые решили, что надо уходить на восток, бежать от немцев. Из Краснолук уехало всего две семьи. Шуб был председателем сельского совета, он дружил с моим отцом, который к этому времени стал председателем сельпо. Они решили вместе уезжать. У Шуба было пятеро детей. У них была своя лошадь. А папа лошадь достал в колхозе. Из вещей почти ничего с собой не брали. Думали, не надолго уезжаем.

Многие не хотели даже слушать об отъезде. А на кого добро оставлять? Всю жизнь работали, наживали и что теперь с ним будет? Да и старики помнили Первую мировую войну и говорили, что немцы ничего плохого не сделают. А шуб и папа говорили, что гитлеровцы будут убивать евреев. Наверное, они знали, что творилось в других местах.

К маме приехала сестра Фейга-Рива из Борисова. И сколько мама не просила ее – поехали, та, ни в какую. Фейга-Рива богато жила. У нее было много добра, и поэтому она считала, что сумеет откупиться. Она осталась и ее убили.

А мы собрались и поехали. Доехали до Витебска. В городе жил папин родной брат. Он тоже отказался ехать. Сказал: «Я уже пожилой, меня не тронут». Его немцы убили. Мы кинули лошадь. С огромным трудом папа посадил всех на товарняк, и мы поехали.

Добрались до Челябинской области. Нас определили в деревню Пронькино это Сорочинский район. Нас приютила одна женщина. Она даже не знала, кто такие евреи. После сказала нам: «Вы же такие же, как и мы».

Все мы работали в колхозе. Получали на трудодни зерно, картошку, овощи.

Старшего брата Леню в первые дни забрали на фронт, и он погиб в самом начале войны. Погиб на фронте и мой брат Лева.

В Белоруссию мы вернулись в 1945 году. Приехали в Лепель. В Краснолуки родители не захотели ехать, знали, что там всех евреев убили. Они даже и не ездили в Краснолуки, только я с мужем туда съездила. Наш дом немцы разбили в пух и прах, а имущество растащили соседи.

Первые послевоенные годы было очень голодно. Потом, со временем, стало легче.

Папа и мама прожили до 87 лет. Они умерли и похоронены в Лепеле. Сестра Бася и я вышли замуж и отделились. Остальные до поры жили с родителями.

Я работала бухгалтером. Мой муж – был очень хороший и работящий человек. Каждый день его вспоминаю.

Вот так и жизнь прожила…»

На этом закончился наш разговор. Елизавета Мееровна проводила меня до калитки. И сказала: «Теперь у меня две главные работы. Утром открыть калитку, а вечером – ее закрыть».

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область