Поиск по сайту

Путешествуем с Аркадием Шульманом

ГОРОД, В КОТОРОМ ЖИВЕТ ИСТОРИЯ

Дисна – уникальный город. И не только потому, что это самый маленький город в Беларуси. Похоже, эти слова здесь стали своеобразным брэндом, и их часто используют, чтобы привлечь туристов из разных стран мира.

В Дисну можно попасть по шоссе, а можно – воспользовавшись паромом через Западную Двину, который каждый час связывает два берега. В Беларуси осталось немного паромных переправ. Это уже экзотика.

Когда плывешь через реку, первое что бросается в глаза – разрушенный кирпичный «замок», стоящий на высоком берегу. Многометровые стены с пустыми глазницами окон выглядят устрашающе, но манят к себе. Когда-то здесь была уездная больница. О ней и всех историях, связанных с этим зданием, мы поговорим подробнее.

Уникальность Дисны еще и в том, что город, несмотря на огромные разрушения, которые он понес в годы войны и в годы советского «мирного строительства социализма» сохранил дух, и прелесть старого местечка, в котором органично соединились запад и восток, еврейская, польская, белорусская культуры. Это чувствуется и в архитектуре, вернее, в том, что осталось от старой застройки, и в планировке улиц, там, где не вмешалась рука современного человека, и в менталитете коренных жителей Дисны (с каждым годом их остается все меньше и меньше).

Дисна – готовая площадка для съемок фильмов. Картины могут иметь исторический сюжет и рассказывать о жизни людей в XIX веке, могут рисовать сказочные европейские пасторали, или закрутить зрителя в военном вихре. Для всего здесь найдется соответствующий городской антураж. «Беларусьфильм» в Дисне снимала художественную картину о Великой Отечественной войне «Чёрная берёза». В Дисне снято шесть полнометражных художественных лент, с участием таких известнейших актеров, как Вячеслав Тихонов, Ирина Алфёрова, Людмила Чурсина. Так что я, далеко не первый обратил внимание на кинематографичность этого места.

Как и положено, знакомство с городом мы начали с кабинета его мэра. Ольга Александровна Мороз – человек очень активный. Как она сказала «я из города Глубокое бывшего Диснянского уезда». По профессии инженер, пришлось заниматься и педагогической работой.

– Мы хотим, чтобы к нам чаще приезжали дети, внуки тех, кто когда-то здесь жил, в чьих семьях слово «Дисна» до сих пор вызывает щемящее чувство ностальгии. Мы хотим сделать Дисну туристическим центром. Являемся активными участниками проекта «Даугава – Западная Двина», который позволит людям разных стран лучше узнать друг друга. Только нынешним летом у нас было более ста туристов из Швеции. Наш город находится на древнем торговом пути «Из варяг в греки». У нас хранятся православные святыни. Мы реставрируем старинный костел. Наш город расположен на полуострове на очень красивом месте, при слиянии рек Западная Двина и Дисна, местные жители её ласково называют Дисёнка. У города, население которого 2,5 тысячи человек, семь километров береговой линии.

Нашим гидом по Дисне стал человек, проработавший долгие годы учителем истории, краевед, влюблённый в эти места, да и просто приятный в общении Пётр Владимирович Богович.

Дисна. Здание горисполкома.

Мы начали увлекательнейшую экскурсию по городу прямо с крыльца городской мэрии.

Я сфотографировал указатель, на стрелках которого написаны на русском и английском языках названия городов и цифры, обозначающие расстояние до них: «Витебск – 147», «Полоцк – 40», «Миоры – 42», «Стокгольм – 2450», «Перебродье – 62», «Даугавпилс – 124». И если название латышского Даугавпилса смотрится вполне естественно среди перечня белорусских городов – Даугавпилс (Двинск) связан с Витебской землей многовековой историей, но стрелка с названием шведской столицы вызывает улыбку. Хотя в Дисне утверждают, что когда-то здесь даже была Шведская улица и это название написано на табличке, укрепленной на доме. Но это факт спорный, и его мы тоже коснемся.

«У здания богатая история, – начал рассказ Петр Владимирович Богович. – В правой части дома до войны проживал раввин Белостоцкий. В Дисне в тридцатые годы было восемь синагог, в каждой, конечно же, свой раввин. Но Белостоцкий считался самым авторитетным. Кроме того, до 1939 года он преподавал в польской гимназии иудаизм. В гимназии учились и католики, и православные, и иудеи. Общеобразовательные дисциплины шли на польском языке, их преподавали для всех, что касается вопросов религии, в гимназию приходили батюшка, ксендз и раввин, и каждый занимался со своей группой отдельно.

До войны здесь были и еврейские, и польские школы. Но чтобы учиться дальше, надо было получить среднее образование на польском языке в гимназии, которая работала с 1921 по 1939 годы».

В воспоминаниях коренного жителя Дисны Б.Х. Гильдина, которые хранятся в Диснянском школьном музее, я прочитал строки, которые тоже рассказывают о системе образования в довоенное время:

«Для еврейских детей в Дисне работал хедер, где мальчиков с юного возраста обучали Библии и Талмуду, письму на еврейском языке. Была народная школа с шестилетним обучением, где все дисциплины изучались на языке идиш. Была также польская общеобразовательная школа с обязательным семилетним обучением, а также гимназия, куда поступление было доступно далеко не всем, поскольку обучение стоило очень дорого. Евреи разговаривали на идиш, все знали также белорусский и русский языки. Польским владело мало».

Я не просил Петра Боговича, рассказывая о Дисне специально уделять внимание еврейской теме, но она ощущалась повсеместно, и чего бы мы не коснулись, всплывали еврейские имена, фамилии.

Мы прошли мимо старого дома из красного кирпича, построенного в XIX веке. Когда-то здесь находилось Народное училище. В 1906 году его оканчивал известный белорусский скульптор, художник, фольклорист Язэп Дроздович. На углу еще один красивый старый дом. Петр Владимирович поясняет: «Доходный дом Эльжбеты Снарской». А я, глядя на эти дома, подумал, что понятие «провинция» в те годы было больше географическим. Люди и в маленьких городах, и в местечках, удаленных от столиц, стремились жить также комфортно, учиться, заниматься бизнесом, творчеством. Может поэтому, так много «громких имен» дала в те годы, так называемая провинция.

Мы вышли на улицу Замковую. «Здесь проживали в основном евреи, – рассказывает Богович. – В тех же домах, они держали свои магазины. Застройка была очень плотная. В городе всегда был дефицит места – Дисна с трех сторон окружена реками. Поэтому на центральных улицах крыша соседствовала с крышей».

Навстречу нам шли две женщины, судя по всему, родившиеся в довоенное время. Петр Владимирович, поздоровавшись с ними, представил меня. Таких встреч на улицах Дисны за день у нас было немало. Люди с теплотой вспоминали довоенных соседей, о которых знали скорее, по рассказам родителей. Они говорили, что вместе с евреями из Дисны исчез особый колорит города.

Петр Богович.

«В центре города, на этих улицах жили почти сплошь евреи, – вспоминали наши собеседницы. Они часто повторяли одни и те же слова «И в этом доме, и в этом, и в этом жили евреи…». – Энергичные были люди, работящие. Товары привозили, магазины работали, на улицах было шумно, ездили повозки, – без дела не сидели ни минуты, только в субботу у них наступал отдых».

Мы дошли до угла улицы, и Петр Богович продолжил рассказ:

«Здесь находилось здание, которое нужно было сохранить для потомков. Но его снесли. Это частный дом с магазином крупного торговца Калмановича. В этом здании после войны размещался Диснянский райисполком, а когда в 1959 году ликвидировали район, здание передали школе-интернату, потом – под общежитие консервному заводу. Случился пожар, и двухэтажный особняк выгорел изнутри. Никто восстанавливать его не стал, посчитали, лучше снести».

Когда страна перечеркивала свою историю, никто не брал в расчет какое-то здание. Нет его, и нет проблем.

Во времена, когда Калманович успешно торговал, в Дисне насчитывалось 104 магазина. Город развивался, как торговый и ремесленный центр. Сто лет назад в нынешних границах Витебской области Дисна занимала четвертое место по численности населения, после Витебска, Полоцка и Орши. В 1891 году в Дисне проживало 8162 человека. Евреев – 4257, римско-католического населения – 2824 человек, православных – 1063 жителя.

В 1890 году получено городских доходов 8443 рубля, израсходовано на содержание городского самоуправления 2604 рубля, а всего – 8097 рублей. Долгов у города 30321 рубль. По тем временам цифры довольно значительные, свидетельствующие о большой хозяйственной деятельности. В городе действовало уездное двухклассное училище с женской сменой (74 мальчика и 26 девочек), еврейское двухклассное училище с женской сменой (63 мальчика и 75 девочек). Две аптеки, больница, работало четверо врачей.

Функционировало вольное пожарное общество. Это организация занималась не только тушением пожаров, но была своеобразным культурным центром Дисны.

Вот как вспоминает о нем Б. Х. Гильдин. (Записано 12 июля 1999 г., хранится в Диснянском школьном музее).

«Добровольная пожарная дружина состояла в большинстве из евреев. При пожарной команде был духовой и струнный оркестры, любительский драматический кружок, который в «Чайной» часто показывал спектакли еврейских драматургов, доход от которых предназначался для неимущих. Часто устраивались вечера танцев под духовой и струнный оркестры, доход от которых также шел на благотворительные дела. Была касса взаимопомощи, из которой нуждавшимся выдавали небольшие ссуды без процентов».

Пётр Владимирович достал карту довоенной Дисны, изданную на польском языке. И показал места, отмеченные шестиконечными звездочками. Это синагоги. Мы стояли у одной из них. Кирпичное здание хорошо сохранилось. У дальнего угла дома – окна в два этажа: на первом, как и положено, молились мужчины, на втором – женщины. Потом три больших окна – это зал, в котором собиралась община. Синагога работала до конца июня 1941 года, пока немцы не захватили Дисну. После войны к старому зданию сделали пристройку и отдали его хлебопекарне, а потом – разместили швейный цех, филиал Витебской фабрики «Витебчанка», который работает по сей день.

Интересно, отличаются ли изделия сделанные в намоленном месте особой прочностью?

В разные годы раввинами в Дисне были Абрам Вигдорчик, Мордехай Марголис, Элья Хейфец, Самсон Фридман. Во 2-й половине XIX века на протяжении почти 60 лет главой раввинского суда в Дисне был ученик Цемах Цедека – третьего любавичского ребе – Шабсай Дон-Ихье.

Дисна. Здание бывшей синагоги.

Синагога, а теперь швейный цех, находилась на улице, которая когда-то называлась Свинской. Правда, Пётр Богович утверждает, что историческое название было все же Свенская, что в переводе с польского означает Шведская. И аргументирует своё предположение:

«В Дисне в замке было девять башен, одна из них называлась Свенская (Шведская). В Дисне в древние времена могли проживать шведы. Они торговали со славянами и у них по течению Западной Двины были свои колонии. А культа свиньи у нас никогда не было. С чего бы это улицу называть Свинской?»

Может быть, Богович прав. Но в старой польской книге, когда-то виденной мной у уроженца этих мест Иосифа Сосновика, я прочел интересные факты. И даже опубликовал короткие рассказы в журнале «Мишпоха» (№2, 1996 «Самый справедливый суд»).

В 1751 году евреи Дисны подали в суд на старосту города. Они утверждали, что староста их притесняет. Подкоморско-комиссарский суд Дисны тщательно изучил все материалы дела, в том числе и права, данные евреям в 1569 году королем Сигизмундом Августом. Обратили внимание на ограничение прав, введённые в последующие годы. Прочили ещё раз Конституцию 1678 года, которая снимала эти ограничения. И, наконец, суд решил:

«Евреи – равноправные жители города и никто не имеет права их притеснять. Разрешается построить синагогу. Только не в городе, а в пригороде. И без вреда для города. Синагога должна находиться подальше от костёлов и церквей. И обязательно должна быть ниже их».

Вдруг Бог обратит внимание на самое высокое здание, и тогда евреям опять повезет. Но самое интересное было название улицы, на которой евреям разрешили построить первую синагогу. Она называлась Свинской. Евреи обсуждали, можно ли строить синагогу на улице с таким не кошерным названием и, наконец, решили: «Запретов на это нигде нет».

Вопрос об историческом названии улицы спорный. Ошибка могла быть и в старой польской книге, которую я цитировал. Авторы во все времена любили поиграть словами, даже в ущерб истине.

Но из этого источника мы уяснили, что в середине XVIII века в Дисне уже была еврейская община. Как она жила? Чтобы ответить на этот вопрос продолжим знакомство с материалами старинного судебного процесса.

Свободная торговля евреям разрешалась. Правда, торгуя, евреи не должны были опережать христиан в этом деле. А чтобы помочь им решить эту задачу, суд ввел следующие ограничения. «Евреи не имеют права открывать магазины на рыночной площади. И ни в коем случае нельзя ставить свои лавки между христианскими магазинами».

Приходилось осваивать новые площади, закладывать новые торговые улицы, которые становились со временем сплошь еврейскими. Безусловно, евреев всегда тянуло друг к другу, для этого было много причин. Но сближению ещё и власти помогали.

Евреи Дисны должны были платить ежегодно в казну тысячу золотых. Причем, «если возникнет новый налог, – говорилось в решении суда, – евреи должны его платить со всем городом, не ссылаясь на то, что уже платят».

И, конечно же, суд подумал о себе. И записал, что «евреи должны подчиняться судам и не искать себе протекции».

Рассказывая о культовых постройках, Петр Богович привел нас к диснянской городской бане. Оказывается уже с ХVIII века здесь была миква, то есть место, где еврейки совершали ритуальные омовения.

До войны в Дисне была русская и еврейская баня. Что такое русская баня с парилкой все знают, а вот что такое еврейская баня, для многих большой вопрос. Побывав в Дисне можно на него ответить. Сейчас в этом здании, обложенном белым кирпичом, единственная в городе общественная баня. В ней мужское и женское отделения. Старая еврейская баня с миквой, естественно, переоборудованная, до недавнего времени сохранялась и использовалась для мытья людей в Беларуси еще и в Лиозно. Но пару лет назад лиозненскую баню снесли из-за аварийного состояния здания. И, похоже, в Дисне осталась одна-единственная баня в стране с такой историей.

Мы зашли в мужское отделение. Петр Богович показал на потолок, и мы увидели старые перекрытия на тавровых металлических балках.

Недавно проводили работы по реконструкции подвода воды из реки Дисна в баню и обнаружили, что подача воды с тех самых пор до сего времени осуществлялась по деревянным трубам.

Наша экскурсия продолжилась на улице, которая когда-то называлась Гандлевой, то есть Торговой. Она вела от Центрального рынка Дисны, где торговали продуктами и мануфактурой, до Конского рынка, где торговали лошадьми, коровами, овцами, козами, свиньями и т.д.

Вдоль всей улицы по обеим ее сторонам находились магазины. Они располагались на первых этажах двухэтажных кирпичных домов. Сейчас сохранился только фрагмент одного из старых магазинов. Улица практически полностью была уничтожена в 1944 году, когда советские войска освобождали город от немцев.

Здесь состоялась наше знакомство с Федором Усовичем. Он шел в магазин и Пётр Богович окликнул его.

Интервью с Федором Усовичем (слева).

– До войны я жил в Горках, это, буквально, несколько километров отсюда, – сказал Федор Усович. – Дисну того времени хорошо помню, я 1927 года рождения. Могу точно показать, где какой магазин стоял, только фамилии хозяев подзабыл. Весь центр города еврейский был. Улицы были брукованные (мощённые – перевод с белорусского) и шириной, чтобы две повозки могли разъехаться. А между домами было такое расстояние, чтобы только одна повозка могла пройти и то впритык со стенами.

– Что ещё вспоминается с того времени? – спросил я.

– Жили мы тогда «на красоту». С евреями пожить очень хорошо было. Бывало с отцом еду на коне, еврей открывает двери: «Ну что, пан Усович, почему не заходите в магазин?» (Наш знакомый пытается имитировать еврейский акцент). «Денег сейчас нет», – часто отвечал отец, мы жили небогато. «А кто с вас деньги спрашивает. Берите, что Вам нужно, потом отдадите». Они доверяли нам, и мы старались никогда их не обманывать. Так шло из поколения в поколение.

На Торговой улице с того времени осталось одно здание: кирпичное, большое, если считать с цокольным этажом, четырехэтажное. Мне оно почему-то напомнило огромный корабль, стоящий на берегу обмелевшего моря: вода ушла на сотни метров и корабль стоит на песке.

«Это здание построено в XIX веке, – рассказывает Пётр Богович. – Здесь находилось «Российское общество борьбы за трезвость».

Оказывается, и в те годы пропагандировали здоровый образ жизни, хотя как утверждают старожилы, выпивали их родители, а тем более деды, намного меньше, чем теперь.

«Здание в основном использовали для культурных целей. В 1911 году здесь давал спектакль основатель белорусского театра Игнат Буйницкий. И при Польше, и при Советской власти – здесь часто показывали фильмы, ставили инсценировки, выступала самодеятельность. Только при немцах была управа. Сейчас работает Дом ремесел».

Приезжают в Дисну дети, внуки тех, кто здесь жил когда-то. Приходят к Пётру Боговичу, просят показать место их родового гнезда. Приезжала внучка Финкельштейна, он жил на Торговой улице. В 1939 году его репрессировала Советская власть, как эксплуататора, а попросту говоря, богатого человека. Но позднее он был реабилитирован.

На Торговой улице стояло две синагоги. Самая большая в Дисне – хоральная. Сейчас на этом месте деревянная эстрада и ряды скамеек. Летом здесь иногда выступает местная самодеятельность. За Домом ремесел находилась еще одна синагога: собирались на молитвы те, кто жил на Торговой улице. У деловых людей всегда дефицит времени, и синагоги находились рядом с домом и работой.

Мы направились к берегу Западной Двины. Это очень живописное место, город начинался здесь и во многом зависел от реки, которая была для многих кормилицей. С XVI века в Дисне был порт – торговые ворота города. По Западной Двине в Ригу к Балтийскому морю отправлялись большие струги или лайбы, как их здесь называли, с товаром. На запад везли лес, воск, пеньку, обратно – мануфактуру. Постепенно главной статьей дохода стала торговля льном. Его отправляют до 10 тысяч берковцев (старорусская единица измерения массы, равная 10 пудам или 164 кг). В 1891 году по Западной Двине в Дисну прибыло 530 тысяч пудов товаров.

Дисна. Старые еврейские дома.

Сейчас от старого порта, когда-то самого оживленного места в городе, не осталось и следа. На воде можно увидеть, не слишком часто, только рыбацкие лодки. Речное судно еще летом село на мель и теперь ждет осени, большой воды, чтобы снятся с песка и приплыть к пристани.

С 1921 года в Дисне проводились замеры воды на Западной Двине. Нормальным считалось, когда уровень воды поднимался весной на три метра. В 1931 году вода поднялась на 12 метров 68 сантиметров. Это самое большое наводнение. По улицам можно было плавать на лодках.

Самое величественное здание в Дисне, вернее, самые величественные развалины – уездная больница, которую я вначале очерка назвал «замком». Она была построена в 1902 году, когда Дисна ещё была уездным городом. Больница имела три отделения, была рассчитана на сто коек. Здесь лечили людей и при царской власти, и при Польше, и при Советской власти, и немцы, заняв Дисну, сделали здесь офицерский госпиталь. Кстати, рядом с больницей находилась и немецкое кладбище. Здесь хоронили офицеров, умерших в госпитале. В 1918 году, на площадке перед больницей, выступал командир красной дивизии Гай, в двадцатые годы читал стихи пролетарский поэт Демьян Бедный, позднее выступал белорусский писатель Михась Машара. Редкая больница, имеет такую историю. В 1944 году, во время освобождения Дисны от фашистов, после артобстрела здание больницы загорелось. Перекрытия и крыша были деревянные, и всё выгорело. В 1958 году решили, наконец, восстановить здание больницы. Но в это время ликвидировали Диснянский район и строительные работы прекратили. Уже в начале девяностых, решили передать кирпичную коробку духовному ведомству, которое хотело открыть свечной завод. Но, как и у отца Фёдора, который в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова рассуждал о «маленьком свечном заводике», всё оказалось только мечтами. И до сих пор на берегу Западной Двины стоят величественные развалины времен Великой Отечественной войны.

Напротив больницы до 1939 года стоял памятник маршалу, премьер-министру Польши Юзефу Пилсудскому. Когда Красная Армия вошла в Дисну, местный житель по фамилии Свяцкий уничтожил памятник. Польское население было очень недовольно поступком своего земляка, и в 1941 году заявило о нём немцам. Фашистское командование расстреляло Свяцкого.

Как раз напротив больницы в польское время стоял дом самого богатого человека в Дисне Моисея Янкелевича Бимбада.

Бимбад с детства хотел быть богатым человеком. А кто этого не хочет? Но наследства ему родители не оставили, поскольку у них денег не было. И пришлось всё начинать с нуля. Бимбад пошел работать, заработанные деньги собирал копейка к копейке. Старые евреи ему советовали: бумажные деньги не складывай, переводи в золото. Оно при любой власти вес имеет.

Дисна. Развалины уездной больницы.

Знакомые Бимбада арендовали водяные мельницы, а он решил идти своим путем – построить мельницу на паровой тяге. Приобрел на сходной цене локомобиль, который работал на дровах. Это оказалось продуктивнее и выгоднее, чем водяная мельница. Закрутились жернова, мололась мука и Бимбаду пошли деньги. Моисей не собирался останавливаться на достигнутом. Он понимал, новые достижения в технике, должны приносить хорошие доходы. В 1924 году Бимбад дал Дисне электрический свет. Он бесплатно освещал городские улицы, но брал деньги с населения за пользование электричеством. Расширяя производство, Моисей открыл пилораму, работающую за счет электричества. К 1939 году – он самый богатый человек в Дисне. У Бимбада работают пилорамщики, электромонтеры, моторист и даже кучер, который отвозит детей в гимназию.

В 1939 году Моисею Янкелевичу исполнилось 60 лет. Его уважали в Дисне за предприимчивость, за благотворительность. Но Советская власть признала Бимбада эксплуататором и дала 8 лет лагерей. Он отсидел срок, но в Дисну уже не вернулся. Следы его затерялись.

И снова мы обратимся к воспоминаниям Б.Х. Гильдина, чтобы узнать, как жили в Дисне в 20-е – 30-е годы.

«Евреи в основном занимались мелкой и средней торговлей, было среди них не мало ремесленников: портных, сапожников, столяров, слесарей, кузнецов, парикмахеров, а также умельцев, которые изготавливали гонт для покрытия крыш – гонтмахеров, и тех, кто покрывал крыши. Были плотники – очень хорошие мастера, в основном члены одной семьи. Были также мастера по изготовлению кожи, шорники, которые шили сбрую для лошадей.

Молодежь, в основном, была организована в сионистские организации, имела свои клубы, где проводились лекции, танцы, пение, организовывались прогулки за город. Небольшая часть сумела уехать в Палестину. Достать сертификат было очень трудно, поскольку английская власть не разрешала эмиграцию в Палестину».

Об одной молодой паре, которым удалось осуществить мечту, расскажем подробнее.

Бэлла родилась в семье состоятельного человека Шимона Лекаха в 1909 году, Исраэль Борух Смирин – на два года раньше – в семье бедного резника Менахема Мендела Смирина. Их дворы примыкали друг к другу, молодые люди часто виделись и полюбили друг друга. В 1925 году уже совершеннолетний, убежденный сионист Исраэль Борух собрался уезжать в Палестину. Несовершеннолетнюю Бэллу отец, конечно же, никуда не пустил. В один летний день влюбленные встретились на мосту, проходящему и сегодня над рекой, давшей название городу. Они держали друг друга за руки и поклялись быть вместе и встретиться в Палестине. Через восемь лет, в 1933 году, используя последнюю возможность, Бэлла Леках приехала в Израиль и вышла замуж за Исраэля Боруха.

В годы оккупации в Дисне погибли все родственники Бэллы и Исраэля. Только брат Бэллы – Наум Леках, до войны врач местной больницы, ушел в партизаны и воевал в отряде № 3 бригады «Октябрь». Он не видел Бэллу 63 года, не очень афишировал сам факт её существования, но потом всё же сумел встретиться с ней в Израиле.

История любви Бэллы и Исраэля увековечена в семейной книге. В Беларусь приезжают их внуки, обязательно приходят на мост, где когда-то поклялись встретиться дедушка и бабушка и рассказывают историю, которая звучит, как легенда.

Война чёрным вихрем ворвалась в тихую и уютную Дисну.

«22 июня 1941 года Германия развязала войну с Советским Союзом, и сразу же Дисну заполнили беженцы из окрестных городов и местечек, спасающиеся от приближающейся германской армии, – это строки из воспоминаний Нины Смушкиной «Дни ужаса и героизма» (Хранятся в Диснянском школьном музее). – 28 июня немцы впервые бомбили город. Люди спасались, убегая в окрестные деревни. Город был объят пламенем. 3 июля, после ожесточенного боя, немцы вошли в город. Начались перекрестные бомбёжки, как со стороны наступающих немцев, так и со стороны отступающих частей Красной Армии. И город весь был объят языками пламени.

Дисна. Памятник на месте расстрела
узников гетто.

Вступив в город, немцы сразу же издали приказ, обязывающих всех евреев, убежавших, спасаясь от бомбёжек, вернуться в Дисну. Немцы собрали на базарной площади сто жителей города и каждого десятого из них расстреляли. Убитых похоронили возле городского сада, на месте, где уже было несколько могил. Среди них было два брата Гринеман. Их отцу пришлось похоронить их самому».

Удалось выяснить некоторые подробности первого массового расстрела. Его организовали по сфабрикованному делу: будто кто-то обрезал провод немецкой телефонной связи. На самом деле людей согнали для устрашения, отобрали каждого десятого и прилюдно расстреляли. Так получилось и, это соответствовало национальному составу населения того времени, семеро из расстрелянных были евреи. Имена троих неевреев известны: Зигмунд Салек, Сергей Мисник и Здислав Наровский. Их фотографии есть в школьном музее. Из семерых расстрелянных евреев по воспоминаниям Смушкович проясняются имена только двоих.

«Сразу же после оккупации города, – пишет Нина Смушкович, – немцы создали местные органы власти и местную полицию. Городским головой был назначен житель Дисны по фамилии Солнцев. Полицейскими стали белорусские и польские крестьяне из окрестных деревень. Были также немецкие жандармы и те, кто занимался решением сельскохозяйственных и продовольственных задач.

25 июля 1941 года был издан приказ, обязывающий всех евреев сконцентрироваться на указанной территории: улице Полоцкой, левой стороне улицы Глубокской и переулке между ними. Мы поселились у знакомых – семьи Славин, которые жили по улице Полоцкой.

В гетто были согнаны евреи из Дисны, а также из окрестных деревень. В это время многие диснянские евреи пребывали в Глубоком и Лужках. Они убежали туда, ещё до создания гетто в Дисне».

Люди верили разным слухам, ходили из местечка в местечко, прятались. Кто-то уверял, что в деревнях евреев трогать не будут, что немцы выследят всех коммунистов и сочувствовавших Советской власти – остальных не тронут. Люди жили надеждами и не хотели слушать польских беженцев, часто своих родственников, которые рассказывали об ужасах фашистского режима.

Почему для гетто выбрали район за Дисной? Река отделяла евреев от остального города, и труднее было убежать из гетто. На Полоцкой улице всегда жило очень много евреев, и это упрощало вопросы переселения.

Диснянский старожил Л.К. Сергеева вспоминала: «До войны улица Полоцкая была очень многолюдная. Здесь жили евреи. Это были умные люди, хорошие соседи. Не завистливые. Одолжить что-нибудь – пожалуйста. В еврейский магазин идёшь часто без денег, товар дают на повер (в долг) пока отец не заработает денег. Никогда никаких сплетен, лишних разговоров. Все мои подруги детства были еврейками».

Нина Смушкович вспоминает, в каких ужасных условиях жили узники диснянского гетто. «Теснота и грязь в гетто были ужасающими. В каждом доме жили пять-шесть семей. В нашем доме жили Ели Славлин, два его сына Сниур и Бейниш, дочь Эстер, зубной врач Анна Розт с матерью, наша семья, Рахмиель-Айзик Сальвин из деревни Волково, Мендель-Лейб Смушкович и его жена Рахель, их сын и невестка, Авраам и Эстер со своим грудным ребенком Эфраимом, два парня из Язны, не помню их имена, и женщина, которую звали Рахель-«повариха».

Гетто не было закрытым. Но крестьянам запрещалось заходить в него.

В гетто был также назначен юденрат во главе с Рохлиным и его друзьями Гордоном, Хаусманом и другими. Была также еврейская полиция, имевшая пост у моста, для проверки входящих в город. Полиция собирала людей для работы. Для выхода на работу собирались в 8 часов утра в места, назначенные властями. Работы были самого разного вида. Я летом подметала улицы, а зимой – разгребала снег, другие выращивали овощи на острове под названием Стефан Баторий, разбирали землянки, стирали белье, убирали помещение полиции.

Никакого организованного питания в гетто не было. Хлебные пайки выдавались только самым нуждающимся. Остальные должны были сами добывать себе еду, обменивая на вещи и т.д.

В то же время обитатели гетто были обязаны платить налоги в виде золота, серебра, меди, тканей, мебели.

В первую зиму казнили несколько человек неевреев, сотрудничавших с Советской властью. Казни проходили в Городском саду, напротив гетто, по ту сторону речки Дисёнки.

Дисна. Памятник на месте расстрела узников гетто.

В 1942 году перед праздником Песах нацисты провели первую акцию по уничтожению евреев. Тридцать евреев, очевидно, были отобраны властями для этой цели. Среди них были Эпштейн и его сын Борис (У них была собака по кличке Гитлер, и на них донесли), Доба Росицан, Иосиф Фукс, Шацман. Их взяли прямо из домов и расстреляли в Дорожковичах. По дороге Шацману удалось скрыться, но немцы объявили, что если он не найдется, казнят его семью. Шацман, осознав, что их ждет, сдался и принял смерть».

По улице Пушкина мимо католического, православного и униатского кладбища мы поехали с Пётром Боговичем к месту первого расстрела евреев в годы Холокоста. Улица, носящая имя русского поэта Пушкина, при польской власти называлась Аллея Понятовского, а еще раньше – Дорожковичская. Пётр Богович утверждает, что это самая красивая улица в Дисне. Согласимся с ним.

Мы подошли к скромному памятнику из гранита и по еврейской традиции положили около него маленькие камушки. На памятнике надпись: «Здесь похоронены 28 евреев из гетто Дисны, ставшие первыми жертвами, погибшими от рук фашистов 13 марта 1942 года. Пусть будет благословенна их память».

Этот памятник, как и надпись на нём появились только в начале девяностых годов. До этого времени на могилах погибших евреев стояли другие памятники. Евреи Дисны всегда помнили о своих земляках, родственниках. Как могли, благоустраивали места их захоронений. Но слова «еврей» на памятниках не было написано. Государство проводило принудительно-интернациональную политику. И все чиновники делали вид, что не знают истории, не знают, за что были расстреляны мирные советские граждане, погребенные здесь. Естественно, никто в самой Дисне не записывал воспоминаний людей, переживших трагедию войны, не проводил исследовательской работы.

Я был в Дисне в начале девяностых годов. Тогда мне рассказывали, что в этой могиле похоронены не только евреи, но и несколько русских людей. Но кто были эти люди, за что они были расстреляны, я узнал только сейчас.

Из довоенных жителей в городе остались единицы. Их воспоминания бесценны для потомков, если те захотят знать правдивую историю, а не ту, которую разрешат в очередной раз из высоких кабинетов.

Евгения Владимировна Михалушко родилась в Дисне в 1928 году. Мы подъехали к ее аккуратному деревянному домику. Она на огороде перебирала картошку.

«Ну, ладно, если что-нибудь вспомню, расскажу, – согласилась Евгения Владимировна. – Заодно и отдохну. Я родилась и прожила всю жизнь в Дисне. До войны здесь жило много евреев, я даже умела по-еврейски говорить. Здесь все понимали по-еврейски, и многие умели говорить. Рядом с нами жила семья Пастернака. Бедная семья. И мы жили в бедности. У них отец ездил по деревням, собирал тряпки, кости, бумагу, возил туда иголки, керосин. И у нас один отец работал, а детей в семье было четверо. Даже на дрова денег не хватало, ходили и собирали их к зиме. Вот и подружилась я с детьми Пастернака Ентой и Басей. И от них научилась по-еврейски говорить. У них все дома по-еврейски говорили. Когда они справляли Пасху, мацу нам приносили. Хорошо помню те времена.

Когда началась война, из тех, кого я знала, только Абрам Гельман успел уйти на восток. Он на лошади в будке хлеб возил по магазинам. Погрузил в эту будку жену Малку, ребят и поехал на восток. Сам ушел в армию, воевал. Потом нашёл семью, и после войны вернулся в Дисну. И снова развозил хлеб по магазинам.

Мы видели, как немцы весной 1942 года вели евреев на расстрел. Был среди них фотограф Эпштейн. Тех, кто не мог идти, сажали на подводу и везли в Дорожковичи. Со ступенек нашей школы было видно, как евреев заставили раздеться и подвели к яме. В Дорожковичах расстреляли и Ханку-портниху, её до этого русские прятали в деревне. Кто-то выдал. Поймали всех и Ханку, и ту женщину, что её прятала, и её ребятишек и расстреляли в этой яме».

Рассказ, услышанный мной почти двадцать лет назад, не только подтвердился, но и добавились конкретные имена.

И ещё один рассказ о людях, готовых пойди на смерть ради спасения соседей или друзей, я услышал в Дисне. Ента Пастернак, с которой дружила в детстве Евгения Михалушко, пряталась в русской семье Николая и Нины Богдановых. Они Енту крестили в православие, надеясь, что это поможет её спасти. Но кто-то их выдал. Пришли полицаи, забрали Енту и хозяев дома. Не тронули только маленьких детей Богдановых: Катю и Павлика. Расстрел был в сосоннике, рядом с картофельными буртами. Николая убили, а Нину ранили, она ночью выползла из ямы и добралась до партизан. Её лечили, а когда представилась возможность, отправили на самолёте на Большую землю. После войны Нина Богданова приезжала в Дисну, навещала старых знакомых. Сегодня мало кто знает о её подвиге. Думаю, такие люди заслуживают памяти и памятников.

«У евреев, когда их принудили жить в гетто, отобрали коров, другую живность, – вспоминает Евгения Михалушко. – Коров согнали в Дорожковичи. Русские, кто хотел, приходили их доить, и молоко забирали себе. В Дорожковичах до войны был колхоз, и немцы там сделали колхоз и коров туда определили».

Чтобы подробно восстановить картину майских и июньских дней 1942 года, когда на Дисну обрушилась кровавая трагедия, мы снова обратимся к воспоминаниям Нины Смушкович.

«Праздник Песах весной 1942 года прошел в страхе и беспокойстве. Поползли слухи, что гетто будет ликвидировано. В мае 1942 года были ликвидированы гетто в Лужках и Миорах, ещё ряде городов. Пришедшие в город Нехама Иоффе и еще два диснянца Куперман и Ицхак Лифшиц рассказали, что всех евреев согнали на базарную площадь и казнили.

14 июня 1942 года началась операция по ликвидации гетто в Дисне. Евреи почувствовали, что готовится операция, и установили посты у каждого дома, чтобы не дать убийцам застигнуть себя врасплох и успеть убежать. В каждом доме наготове стояла ёмкость с керосином, чтобы убегая, поджечь дом и не оставить имущества убийцам».

Я вторгаюсь в область домыслов. Но они основаны на документах и воспоминаниях очевидцев. Евгения Михалушко рассказала мне (записано на диктофон, цитирую дословно):

«Некоторые не выходили, зажигали дома, где жили, они сами себя жгли. Старые люди не хотели сдаваться, туда идти, не выходили – сами себя сжигали. Мы стояли там, на горе, где русское кладбище и весь крик, весь стон – всё было слышно».

Дисна. Памятник на месте расстрела узников гетто.

В еврейской истории известен подвиг последних защитников Масады, которые, не желая сдаваться врагам, покончили жизнь самоубийства. Известны примеры, когда в годы Великой Отечественной войны евреи в Беларуси, не желая идти к расстрельным рвам, поджигали сами себя и умирали с молитвой на устах.

1 июля 1942 года гебитскомиссар Глубокого пишет донесение генеральному комиссару Беларуси об уничтожении евреев. «После 11-12 июня, – сообщает он, – расстреляны 2181 человек в Дисне и 1318 – в Друе. Во время расстрелов в этих городах узники подожгли гетто в разных местах».

Снова обратимся к воспоминаниям Нины Смушкович: «В 4 часа утра второго дня месяца Таммуз выставленные постовые подали знак всем узникам. Я выскочила во двор и увидела, что полицаи и немцы окружали гетто с двух сторон. Часть из них спускалась к берегу реки Дисёнка, а часть – двигалась по направлению к улице Глубокской. Поднялась сильная суматоха. Люди бежали в нижнем белье, прямо из постели. Я выскочила из дома в одной ночной рубашке. Мы побежали по направлению к площади, чтобы вырваться из окружения. По пути нам встретилась группа девочек, спешащих на работу на кухню. Им было сказано, явиться раньше обычного. Пробежав какое-то расстояние, я услышала их крики. Полиция преследовала их и вернула в гетто. Я бежала и слышала удары собственного сердца, слышала бегущих людей и не могла понять, кто они.

Группа людей, вместе с которой я бежала, остановилась, не добежав до того места, где закрылось кольцо окружения. И вдруг на нас обрушился град пуль. Один из нас Муля Кац был ранен в ногу, но продолжал бежать. Моя 10-летняя сестра Кейля бежала со мной и догнала меня. Добравшись до ближайшего леса, мы обернулись в сторону гетто и увидели его объятым пламенем».

В это время машина смерти набирала свои обороты.

Через полвека в 1992 году, когда оставшиеся в живых узники Диснянского гетто, их дети и внуки, собрались у могил на скорбный митинг, своими воспоминаниями поделился коренной житель Дисны Геннадий Григорьевич Вышинский. Они опубликованы в Миорской районной газете «Сцяг працы» (23 июня 1992 года «Шалом – мир вам»).

«Я хорошо помню тот злосчастный день 14 июня. Мне было 19 лет. Было чудесное летнее утро. К тому же – воскресенье. Как всегда мама рано встала, выгнала корову. Мы жили на улице Глубокской, теперь она переименована в улицу Смирнова. Неподалеку жили еврейские семьи. Мое детство проходило вместе с детьми из еврейских семей. Никогда никто не делил нас на людей первого и второго сорта.

Мне кажется, я и сегодня вздрагиваю от крика мамы в тот день: «Вставай быстрей. Что-то нехорошее задумали фашисты». Вскоре на улице послышались выстрелы. Выглянув в окно, я увидел много карателей, которые гнали толпу евреев. Когда кто-то пытался из толпы убежать, раздавались выстрелы. А потом был расстрел в Осцевичах. Там заранее была выкопана глубокая яма. Через нее положили доску. Место окружили немцы и полицаи. Мужчин отделили от женщин. Заставили раздеться. По пять человек приказывали становиться на доску, положенную через яму. Раздавалась очередь, и тела людей падали в яму».

Софья Игнатьевна Логунова, 1928 года рождения, родилась в деревне в трех километрах от Дисны, но с восьми лет живёт в городе, была «в няньках у чужих людей».

События весны и лета 1942 года хорошо помнит, и рассказала о них: «Евреев в гетто обманывали. Говорили, сдадите золото – выпустим. Они отдавали всё, что у них было. И немцы обманывали их, и наши. Были такие Еременки, сказали, за золото спасем. Евреи отдали им золото, а они их под расстрел. Мы прятались в лесу, голодали, а были те, кто на еврейском горе наживались. Гнали евреев на расстрел полицаи. Евреи сами копали себе ямы, а полицаи охраняли их. И расстреливали их немцы и полицаи.

Какой стон стоял, как будто небо обрушилось. Детей закапывали в ямы живыми. После войны суд был над полицаями. Продажные шкуры, думали на чужой смерти богатство сделать. Некоторые после тюрьмы вернулись обратно в Дисну, а некоторые – нет».

Многие евреи – узники гетто, понимали, какая участь их ждёт. Старики шли на смерть в талесах с молитвами на устах.

Расстрел продолжался весь день с утра до вечера. У нас нет точных данных, сколько людей было расстреляно в тот день. По одним данным около двух тысяч двухсот человек, по другим – три тысячи восемьсот.

Цифры не укладываются в воображении.

К вечеру обе расстрельные ямы были наполнены труппами до самого верха. Их засыпали песком. Оставили несколько полицаев охранять это место. К ночи полицаи от страха начали колотиться и сбежали с этого места. Земля, в которой лежали убитые, стала шевелиться. В ямы падали раненные, потерявшие сознание. Они приходили в себя и пытались выползти из груды мертвых тел. Так продолжалось несколько дней. Потом из песка стала проступать кровь. Немцы приказали привести известь и засыпать ей ямы. Был насыпан целый холм, который превратился в монолит.

Это место в сосновом лесу у деревни Осцевичи буквально пропитано болью и страхом. Ещё в 1919 году здесь лопатами убили православного священника Жданова. Пётр Богович утверждает, что сделали это красноармейцы.

В пятидесяти метрах от еврейского захоронения фашисты расстреливали партизан. На их могиле стоят два креста.

В этом лесочке я увидел скамейки, беседки. А даже молодую пару, которая гуляла с коляской. Может быть, колесо зла наконец-то прекратит свое вращение на этом месте.

Вырваться из гетто сумели единицы. Нине Смушкович удалось спастись. «В лесу нас собралось человек пятьдесят, – пишет она в своих воспоминаниях. – Решено было разделиться на маленькие группы и всем отправиться по разным направлениям. Я, моя сестра, Авраам и Эфраим Суцковичи, Михаэль, парень из Язны, решили двигаться в направлении деревни Волково. Там мы расстались с братьями Суцковичами и направились к знакомым крестьянам. Я была босой в ночной рубашке. В одной из деревень мне дали юбку и кофту. Почти месяц мы бродили босыми, почти без куска хлеба, пока добрались до леса. Мы стучались в крестьянские дома, просили подать нам кусок хлеба. Были и такие, которые гнали нас как собак.

По рассказам крестьян, первое время по городкам в окрестностях Дисны бродило немало евреев. Приходилось слышать стрельбу. Немцы прочесывали город и охотились за ними. Те, кто спрятался в городках, почти все погибли. Среди них – Велвл, брат Михоэля, который пошёл вместе с нами. Мы тоже входили в крестьянские дома, испытывая страх, так как за выдачу евреев немцам, полагалось вознаграждение – килограмм хлеба.

Положение наше сильно ухудшилось, когда пошли дожди и начались холода. Голодные, босые и полуголые мы были обречены на бродяжничество. Если не это, то можно было либо сдать себя самим, либо свести счёты с жизнью. Но, несмотря на охватившее нас отчаяние, мы продержались до августа 1942 года.

От крестьян узнали, что в Глубоком до сих пор существует гетто, и решили идти туда, чтобы разделить судьбу находящихся там евреев. Нас было трое, и надо было пройти расстояние в 60 километров. Шли по ночам. Мы были грязными, голодными, в лохмотьях и были искусаны комарами. Наши ноги были опухшими и истертыми до крови. Любой мог сдать нас властям. В деревне Залесье нас поймал лесник. Михаэль убежал, а меня и сестру он схватил, взял у крестьян телегу и повёз нас в полицию в Залесье. По дороге я подала знак сестре, и как только телега поравнялась с кустами, мы одновременно с неё спрыгнули и побежали. У лесника было ружьё. Он сразу же стал стрелять и звать крестьян, чтобы те сообщили полиции. В мгновение ока собралась толпа крестьян, прибыли полицейские. Все бросились нам вслед. Мы затаили дыхание. Они несколько раз прошли рядом с нами, не почувствовав нашего присутствия. Поиски продолжались до вечера. На наше счастье с ними не было собак, и поэтому нас не нашли. Когда стемнело, мы убежали. Мы брели, не зная куда. Ночью постучали в дверь какого-то дома. Вышла крестьянка и показала нам дорогу на Глубокое. Но мы туда не пошли. Бродили всю ночь. Под утро добрались до леса Барок, встретили там крестьянок, собирающих грибы, и они рассказали нам, что на этом месте была расстреляна часть евреев из Глубокого.

Крестьянки были добрыми женщинами и предупредили нас, что скоро здесь пройдёт немецкий патруль. Они посоветовали нам затеряться между ними и пообещали проводить в гетто, когда патруль пройдет. Мысль снова оказаться среди евреев, поспать, помыться, казалась нам настоящим счастьем.

Когда немецкий патруль прошел, женщины проводили нас до первого дома в гетто. Нас вымыли, чем могли, накормили, и сообщили о нашем приходе нашей родственнице Двойре Шухман, двоюродной сестре мамы, взявший нас в свой дом».

Это была дорога из ада в ад. Но другой дороги не было.

Ещё о двух сестрах, спасшихся в те страшные дни, нам рассказала жительница Дисны Гертруда Викторовна Поляк. В город она приехала после окончания педагогического института в первые послевоенные годы. Не была очевидцем страшных событий Холокоста, но знает о нём из рассказов своих сослуживцев, знакомых.

«Спаслись две сестры Смирины: Рива и Нина. Рива Марковна, сумела уйти из Дисны и добраться до деревни Дубовка Шарковщинского района. Это километрах в двадцати пяти от Дисны. Она пряталась в семье у Молчунов. Там Рива приглянулась хозяйскому сыну Николаю. После войны они поженились. У них родился сын Миша».

После июньского расстрела в Дисне еще оставались евреи – специалисты, нужные, немцам. Это были сапожники, портные, кузнецы, столяры, слесаря, механики, работавшие для нужд немецкой власти.

Их расстреляли 23 декабря 1943 года. Памятник им стоит на окраине Дисны. Евгения Владимировна Михалушко рассказала нам обстоятельства их смерти.

«В конце декабря 1943 немцы решили расстрелять последних евреев-мастеров. То ли довели их до такого состояния, что они уже не могли работать и стали для немцев бесполезными, то ли боялись, что они могут сбежать или их освободят партизаны. Взяли их в комендатуру и расстреляли, где теперь гараж больницы. В нём то время крыши не было. А потом вывезли в Копанки, там бросили. Местные жители их похоронили. На памятнике надпись, что расстрел был в мае, но это не точно. Зимой дело было.

Немцы, в конце 1943 – в 1944 году, наверное, от злости, что на фронтах у них дела идут плохо и партизаны активизировались, стали зверствовать. Меня вывезли в Германию на принудительные работы 26 февраля 1944 года. Собрали всех нас для учета в интернате. Папа меня учил, скажи, что болит голова, горло. Но нас смотрел русский врач, немец и переводчик. Здание немцы и полицаи окружили. Никого не выпустили. Всех загнали в машину и отправили в Борковичи. Как только въехали в лес, охрана стала стрелять – им всюду казались партизаны. В Борковичах погрузили в телятник и повезли. По дороге еды не давали, выживали, кто как мог. Привезли во Франкфурт на Майне. Я там пробыла год, пока нас не освободили».

3-4 июня 1944 года началась операция по освобождению Дисны от немецко-фашистских захватчиков. Город был очень сильно разрушен. В капкан попал наш танковый батальон, который не имел оперативного пространства на узеньких улочках старого города. 14 танков с экипажами сгорели, а остальные были выведены из строя. И тогда была дана команда артиллерии 154-й стрелковой дивизии выбить немцев из Дисны.

Пожалуй, сегодня одним из символов города является мост через реку Дисна. Ему сто лет. «Обратите внимание на быки моста, – сказал Петр Богович. – Они из тесанного камня. Ни один камень не выпал из быков за сто лет. Мост имел военное и торговое значение. Чтобы попасть из Полоцка в Двинск, надо было переезжать через Дисну.

Протяженность моста 150 метров. Прогоны металлические, он имеет деревянное покрытие. В 1944 году немцы хотели взорвать мост, чтобы остановить наступление наших войск. Один пролет был сброшен взрывной волной в реку. Поднимать его после войны не стали. Привезли из Германии трофейный железнодорожный прогон и установили на этом месте. И мост, с этим прогоном, служит до сих пор».

После войны многие евреи вернулись в Дисну. Они надеялись, что родная земля вернет силы и им самим, и их семьям.

Софья Логунова в пятидесятые годы работала на почте, разносила телеграммы и знала в Дисне каждую семью. Пётр Богович накануне нашего визита позвонил ей и сказал, что мы хотим встретиться, побеседовать.

«Вчера вечером сидела, и список писала, – сказала Софья Игнатьевна. – Чтобы никого не пропустить. Казалось, это было недавно, а прошло больше пятидесяти лет».

Софья Логунова, изредка заглядывая в список, стала перечислять:

«Гельманы, за Дисёнкой жили. Большой дом у них был. Он работал на льнозаводе рабочим, а обе дочки учительницами были. Давно уехали в Израиль. Напротив них жили Лекахи. В «Заготзерно» работала Хавка, а брат её – рентгенологом в Верхнедвинске. Элькин – парикмахер был, она – продавец. Кункес, Шенкман… – называя некоторые фамилии, Софья Игнатьевна в настоящем времени говорила глаголы «живет», «работает». – Пекарь. Умер тут, а жена с дочкой уехали. Нисин, жил, где аптека. Фокс – заведовал «Заготзерном», Элькин бухгалтером был у него. А Элькинзон тут умер. Дерзкий был мужчина, вспыльчивый. Никому спуска не давал. Чуть не сидел за это. Муж мой был заседателем в суде, не раз выручал его. Когда муж умер, Элькинзон помогал мне. Смирин – жил в Дорожковичах. Сын умер тут, они уехали в Израиль. Абрам жил возле кладбища, хлеб возил в будке. Самый последний уехал Мордух Свердлов. Это было в середине девяностых годов. Он уже билеты купил: себе, жене, дочке Валентине и внучке Леночке. А жена Шифра Гринеман не хотела ехать. И осталась тут – на кладбище. Каждое лето кто-то приезжает в Дисну. Моя дочка, Валентина, встречает их в Минске, везёт сюда. В прошлом году сама в Израиле была. Люди разъехались, и, кажется что далеко один от другого. Только это не так. Если столько лет жили рядом, они до конца дней останутся близкими», – было в этом рассказе что-то домашнее, от чего веяло теплотой.

Школьный музей, созданный энтузиастами, людьми, влюбленными в свой город, стал своеобразным связующим звеном между разными поколениями жителей Дисны. В «Книге отзывов» я написал, что такой город как Дисна заслуживает государственного большого музея. Хотелось, чтобы власти, заботящиеся о развитии туризма, уделяли больше внимания этому музею. А то, не ровен час, здание в котором находится школьный музей, выставят на аукцион. Как будто в Дисне мало других пустующих зданий.

Директор школы, одна из создателей музея, Алла Петровна Мойсенок, показала нам экспозицию, которая рассказывает об истории города, о людях, живших здесь. Это объективный рассказ без каких-либо предпочтений. Здесь много фотографий, документов о евреях, об их вкладе в развитие Дисны.

«Евреи сделали для города очень много, – рассказала Алла Петровна. – В довоенное время здесь развивалась еврейская культура, благотворительность, даже была еврейская футбольная команда «Маккаби». Существенную роль они играли в экономике.

Дисна. Музей.

После войны евреи участвовали в восстановлении города. Старожилы помнят знаменитого Рувима Лекаха. Его имя было у всех на слуху. Он руководил промкомбинатом, потом – артелью «Советская Беларусь». Во всех районах были такие комбинаты, но никто не достиг такого уровня, как Леках. Он принял нищую артель. Стали собирать клюкву, продавали её аж в Средней Азии. На вырученные деньги закупали оборудование, первую в послевоенной Дисне грузовую машину. Появился колбасный цех, стали выпускать вино, газированную воду, мороженное, делать валенки, заработал деревообрабатывающий цех. У Лекаха был размах. И люди при нём стали жить небедно. Всегда есть завистники, особенно у таких людей, но про Рувима Лекаха в Дисне говорили только с уважением. Потом он уехал в Ригу, и там умер.

Швейное производство в Дисне возглавлял Кункес. Тоже был хороший руководитель, деловой, энергичный человек. В 1959 году ликвидировали Диснянский район. Многие, остались без работы и уехали из Дисны. Это коснулось и евреев».

Музей поддерживает связи с выходцами из города, живущими в разных странах мира. Они присылают фотографии, документы, воспоминания. Одним из экспонатов стала книга о Дисне, изданная в Тель-Авиве в 1959 году. В Израиле считают, и, наверное, обосновано, что диснянское землячество – одно из самых действенных.

«Особенно приятно, когда земляки приезжают с внуками и внучками, – говорит Алла Петровна. – Значит, у наших контактов есть будущее».

Но, конечно же, самое главная точка притяжения людей приезжающих в Дисну издалека, это памятники на местах массовых расстрелов. Первые появились еще в начале 50-годов. В стране разворачивалось антисемитское «дело врачей», власти боялись даже упоминать слово «еврей». Но родственники погибших поставили на всех местах массовых расстрелов скромные памятники. Потом появились другие, из черного гранита, бетона. Их тоже устанавливали на частные пожертвования. В 1992 году, к 50-летию уничтожения Диснянского гетто, когда приехали на родину те, кто родился здесь и чудом выжил в годы войны, к памятникам были прикреплены таблички на русском языке и иврите, где без утайки сообщалось о том, кто принял на этом месте мученическую смерть.

В сосновом лесу рядом с Мемориалом, погибшим в гетто, в послевоенное время стали хоронить евреев, и появилось небольшое еврейское кладбище – третье за всю историю Дисны.

Дисна. Старое еврейское кладбище.

Первое кладбище, возникшее, вероятно, в XVII веке, находилось в самом городе, как говорят местные жители «где теперь керосинка». Оно было заполнено к началу XX века, и захоронения там прекратились. Пока в Дисне была большая еврейская община, за старым кладбищем смотрело общество «Хевра-Кадиша». Но после войны его территория стала зарастать, старые мацейвы растащили для хозяйственных или строительных нужд. Зимой с кладбищенского холма ребятишки катались на лыжах и санках. Когда в Дисне стали строить станцию нефтеперекачки, нужна была земля для обваловки (сооружение, которое преграждает путь горючему в экстренных случаях). Кладбищенский холм снесли, и землю пустили на обваловку. Конечно же, вместе с землей экскаваторы доставали и косточки людей. Поработали усердно – на месте кладбищенского холма образовался пруд…

В начале XX века диснянские евреи выкупили землю под кладбище в районе деревни Горки – это несколько километров от Дисны. Тоже на холме, в красивом месте, отсюда открывается панорама на город. В начале девяностых годов на этом кладбище я видел многочисленные «норы». Только не кроты их рыли. А золотоискатели, те, кому не дают спокойно спать легенды о еврейском золоте. Они не боятся Бога, готовы тревожит покой ушедших в мир иной – вдруг в каком-нибудь захоронении мелькнет желтый металл. Сейчас на кладбище такие заросли, что, вряд ли даже золотоискатели прорвутся сквозь них.

«Надо что-то делать, – сказала мэр города Ольга Мороз. – Территория вроде и не наша, находится кладбище за городской чертой. Но понимаем, что ответственность за наведение порядка лежит на нас тоже. Перед людьми стыдно».

На маленьком еврейском кладбище у Мемориала погибшим чисто и ухожено.

…Михаил Молчун, Гельман, Смирин, Кункес, Абрамсон, Гринеман… Скорбный ряд последних евреев Дисны.

…Мы подъехали к дому Пётра Боговича, и, прощаясь, он сказал нам: «Я тоже живу в доме, который купил у евреев. Здесь когда-то жил Абрамсон. В семидесятые годы он был последним хранителем еврейских традиций в Дисне».

Дисна, сентябрь 2009 г.

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область