Поиск по сайту

Марк Ашкенази

И БЫЛО В ТЕ ДНИ

Славени в шести верстах от Славного

Еще сонного, часов в пять утра, «скорый» уже примчал тебя из сердца РСФСР в БССР.

Станция Орша. Не видать бы тебе и не понять ее (поезд стоит всего восемь минут), если бы не неприятный случай, оказавшийся впоследствии, наоборот, благоприятным: в проездном билете ошибочно был указан не просимый маршрут «через Москву — Минск», а «Москва – Орша». Как потом удалось узнать, кассирша признала его более близким, а, следовательно, более правильным. Благодаря этому случаю довелось познакомиться сверх программы с местечком Славное.

Что в нем славного, никак не поймешь. На первый взгляд это типичное, старое белорусско-еврейское местечко.

В нескольких шагах от станции наталкиваешься на еврейскую корчму, или харчевню. Ее узнаешь по обшарканной двери с улицы, подслеповатым, повидавшим виды окнам и по вывескам. Если вам удастся расшифровать таинственные слова «П...о По...», то вы сможете на одной из них прочесть «Пиво Портер». Другая вывеска поменьше, более позднего происхождения и говорит на более доступном языке: «Здесь обедают и съестные припасы», внизу добавлено по-еврейски: кошер.

Корчмарь как корчмарь. Он справляется, откуда и куда, прижимают ли в наших местах налогами, глубоко вздыхает и охает. Свои охи словоохотливый корчмарь обширно комментирует, в то же время отпуская потребителю две сваренные рыбьи головы в тарелке полной до краев «юшки»:

– Вы спрашиваете, как живем. (Я вовсе не спрашивал.) Во-первых, налоги. Ай, налоги. Во-вторых, право голоса. Я без голоса, я... Это прямо смех, спросите любого еврея, прихожанина синагоги, о моем, с божьей помощью, голосе. Я сказал: синагога. Ох, синагога... Сегодня суббота, и вы думаете, если я продаю «таран» (вобла), так я забыл о синагоге...

В доказательство того, что он не забыл о своем долге перед творцом, корчмарь стаскивает с себя захватанный пиджак, натягивает некогда черную, сейчас пожелтевшую визитку, водворяет на свое место у прилавка одну из девочек, расчесывает бороду и продолжает:

– Вы говорите: голос, синагога, суббота. (Я ничего этого не говорил.) Я, с божьей помощью, каждую субботу молюсь у амвона, а они заявляют: ты не имеешь голоса... Мои дети в синагогу не идут, ох, они говорят: корчма – нетрудовой доход, надо сесть на землю, поехать в Биробиджан. Как там в Биробиджане? Вы не слыхали? А вы думаете, они не правы, мои дети?

Уже на дороге, прощаясь, спрашивает и сам отвечает:

– Вы думаете, евреи не могут где-нибудь в Биробиджане сделать еврейскую страну? Ого, еще как могут. Вы слыхали, что наши евреи делают в Славени? Вам не мешает послушать, тогда вы не будете говорить. Ну, доброй субботы. Вам в сельсовет – туда.

Это только на первый взгляд белорусско-еврейское местечко осталось таким, как было. Даже корчмарю, старающемуся «согласовать» синагогу, безнадежность своего положения с Биробиджаном, переходом на землю, мучительно тесно в старой коже, в ней он задыхается и из нее вылезает.

Из синагоги бредут медленным праздничным шагом старики евреи в выцветших, приблизительно такого же покроя сюртуках, как и у корчмаря. Руки заложены назад, беседуют об экспедиции Нобиле, которого для большей простоты переименовали в Нобул. Один на ладони изображает океан, «с точностью» указывая места пребывания разных частей экспедиции.

– Люди ищут земли, чудаки, это прямо удивительно. Как будто без Ледовитого океана не хватит четырех локтей на земле. Вот взять, например, Колумбуса, так вы думаете, он нашел то, что искал? Как бы не так. Искал он совсем какую-то дорогу покороче, а нашел вчерашний день, какую-то Америку. А что в этой Америке, если там человек совсем не человек, а машина... Что вы так кипятитесь? – это в сторону порывающегося возражать, – что вы так встаете на защиту поруганной чести Америки? Вот вам мой Яков-Лейб, вы его все знаете, так он мне посылает 10 долларов в месяц, и я таки от них живу, но что мне доллары, когда он пишет: «Здесь такая страна, где человек – машина, а машина в возрасте 40 лет уже не машина, а хлам, который выносят на толкучку»...

– Ай, бросьте, пожалуйста, – все-таки удается прорваться другому и он с жаром начинает: – У вас, как я вижу, все солдаты на одно лицо. Колумбус – это Колумбус, а Нобул – это Нобул... Тот искал новые земли, а этот – конец света, где лед никогда не тает, не всходит солнце, и живут одни белые медведи и дикие люди, которые ходят в меховых штанах. И ничего другого Нобулу не надо было, кроме как воткнуть свой флаг, чтобы знали: тут был Нобул...

Моложавый еврей с редкой растительностью на щеках и подбородке и с чахоточным блеском в глазах энергичной жестикуляцией рубит пространство вдоль и поперек. Тоненьким голоском, с горечью, он как будто обращается ко всему миру:

– Я удивляюсь на этих евреев. Дались им Америка и Нобул. Америка себе Америка, а Нобул пусть воткнет свой флаг хоть на том свете... Делают целый тарарам, сами не зная из чего: Нобул, флаг, спасательные корабли и воздушные шары. Подумаешь, какое для вас от этого счастье... Вы лучше смотрите на себя и скажите мне: что же будет из вас? Вам говорят: евреи, спасение на земле, а что вы на это отвечаете? – Бом, вчерашний день...

Размашистым жестом он уничтожил все до основания. И стало жалко его самого и пристыженных, присмиревших его собеседников...

Местечко как местечко, но это только на первый взгляд. Из истлевшей оболочки веков в муках вылезает, рождается новый человек. Он уже вылупился, свежий, крепкий, уверенный и бодрый.

Мимо субботних евреев, непохороненных трупов, совершенно не замечая их, проходят трое. И лицом, и языком – евреи, но совсем не те. Ни следа «субботы» и беспочвенности. Засаленные блузы, засученные рукава на крепких, загорелых руках. Они что-то выгружали, высчитывают, сколько еще выгружать до вечера. Идут к «безголосому» еврею в корчму-харчевню подкрепиться.

Белорусско-еврейское местечко только кажется таким, как было.

В сельсовете женщина-белоруска наступает на другую, сидящую у стола. Мягкая, певучая белорусская мова (речь) звучит достаточно твердо и убедительно в устах крестьянки, как потом оказалось, члена сельсовета.

– Як вы себе хочате, а гэта няправильно. Отбираюць агарод у бяднейшаго и отдаюць богатейшему...

– Няма чаго дурыць,— обороняется, убеждает женщина у стола, секретарь сельсовета. – Як трэба, так и зрабили...

Но вставшая на защиту обиженного бедняка не уступает. Она напоминает о существовании газеты, о селькоре. Вот она на днях читала о подобном случае.

Когда я спросил о евреях-крестьянах в Славени, что в шести верстах от Славного, они обе оживились: «А как же не знать. У Славени яўрэи-земляробы (евреи-земледельцы), 15 семей». И охотно рассказали, сколько у них земли на душу, какое ведут хозяйство.

Пойти в Славень уже некогда, не успею обратно к поезду, идущему в Оршу. В еврейских селениях и колхозах еще побуду. Но никак не пойму, почему местечко называется Славное, а еврейское крестьянское селение – Славень, как будто оно лишь частично пользуется славой Славного. Почему не наоборот или совсем по-иному?

Нижегородская коммуна, 1928, № 179

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область