ЛЕВ АНЦЕЛИОВИЧ: «Я РОДИЛСЯ НА ДРОЖЖЕВОМ ЗАВОДЕ»

Воспоминание о минских булках времен НЭПа и рассуждение о старом бренде «Братья Раковщик».

Минчанин Лев Самсонович Анцелиович отметил письмом в редакцию мой очерк “Красная плесень августа 1920-го” (“НВ”, 31 августа 2010 г.). Внимание читателя привлек следующий фрагмент:

«Практически всех “буржуев” большевики извели в Минске еще в начале 1919-го в пору первого провозглашения БССР. Остатки “социально чуждых” эвакуировались с поляками в июле 1920 года. Дольше всех выжидал Файвиш Раковщик, владелец дрожже-винокуренного завода на Нижне-Ляховской улице (тот старый краснокирпичный корпус сохранился поныне, его занимает современный Минский винно-водочный завод “Кристалл”). Мне рассказывал петербуржский ученый-биолог Алексей Раковщик, внук известного минского промышленника: “После изгнания поляков из Минска в июле 1920 года большевики предложили Файвишу Раковщику, влиятельному члену Российского общества винокуренных заводчиков, занять место управляющего на его бывшем предприятии. Однако дед счел за благо уклониться и поздней осенью выехал с семьей на польскую территорию – в город Пинск».

Лев Анцелиович:
“Тут, на территории бывшего завода
Раковщиков, стоял дом, где я родился”.

Поведал Лев Самсонович вот о чем:

«Хочу подчеркнуть, что у Раковщика имелись на Нижне-Ляховской два самостоятельных предприятия: завод по производству спиртного – он находился в том же помещении, где сейчас (с учетом реконструкций и перестроек) на ул. Октябрьской, 15 - ликеро-водочный комбинат. А через дорогу, справа, если стоять спиной к стадиону “Динамо”, находился и пока находится (Октябрьская, 14) дрожжевой комбинат. До Великой Отечественной он назывался так: дрожже-паточный завод “Чырвоная Зорка”.

Минский дрожже-винокуренный завод
«Чырвоная Зорка» в 1930-е годы.

Так вот, на территории этого завода в 1922 году я родился. Там с 1920 года, а может быть, и раньше жили мои родители. Как они туда попали – это целая история…»

Человек родился на заводе. Интересно!

Историю промышленных династий лучше всего изучать с привязкой к местности. Поэтому солнечным сентябрьским днем мы вместе с Львом Анцелиовичем направились на улицу Октябрьскую – бывшую Нижне-Ляховскую, бывшую 2-ю улицу Лекерта.

Для встречи с ветераном, который, к слову, постоянно выписывает “Народную Волю” с 1995 года, я припас весьма симпатичную дореволюционную фотокарточку минчанки Деборы Анцелиович – супруги минского заводчика Файвиша Раковщика. Не входила ли она в родственный круг моего собеседника?

Страница “Спадарожніка па Менску” издания 1930 г.

Лев Самсонович ответил так:

– Мой отец родился в местечке Жупраны, ныне оно в Ошмянском районе на Гродненщине. В 1913 году Самсон Анцелиович приехал в Минск – ему тогда было 26 лет – и определился на учебу на дрожжевой завод, который в советское время получил название “Пролетарий”. Завод находился на Переспе – теперь это район улицы Даумана. До начала Первой мировой войны отец многое успел: овладел производством дрожжей и женился на дочери своего учителя Лейзера Кушлянского – технорука, или, как тогда называли, винокура дрожзавода на Переспе.

– Ваше упоминание местечка Жупраны близ Ошмян пересекается вот с какой строкой из официальной истории предприятия: «В период с 1964 по 1975 год произошло объединение двух дрожжевых заводов республики в единое предприятие – “Минский дрожжевой комбинат” с филиалом в городе Ошмяны Гродненской области – Ошмянским дрожжевым заводом, основанным в 1881 году купцом Стругачем…»

– …Но началась Первая мировая война, отца призвали в армию. Он участвовал в боях, остался жив и вернулся в Минск, к жене. Работал ли он на заводе у Раковщика до того, как владелец предприятия покинул Минск осенью 1920 года?.. Такое весьма вероятно, хотя спросить сегодня не у кого – я самый старый из этой семьи. Но у меня есть официальная советская справка о том, что Самсон Анцелиович с 1920 года, с момента прихода большевиков, работал на дрожзаводе “Чырвоная Зорка” – бывшем заводе Раковщика. В 1937 году моему отцу исполнилось 50 лет. Помню, на юбилей приехал его брат Липман Анцелиович с Витебского дрожзавода, а также брат матери – с Ростовского дрожзавода. Был и дед по линии матери, работавший долгие года на дрожзаводе “Пролетарий” на минской Переспе. Они многое вспоминали, и я, подросток, тогда из их разговоров услышал фамилию Раковщик. Но ее упоминали с опаской: кто в 1937 году будет афишировать свое знакомство, а может быть, и родство с капиталистом!

– Мне известен факт из биографии Файвиша Раковщика: в межвоенные десятилетия он работал в Польше в дрожжевом тресте…

– Да, а наша семейная биография была в общем советской – такой, какой ее изложил в книге воспоминаний “Неизвестный Сухой: Годы в секретном КБ” авиаконструктор и профессор Московского авиационного института Леонид Анцелиович.

Лев Анцелиович достал томик в яркой обложке и отчеркнул абзац:

«Брат моего отца, дядя Самсон, жил в Минске с женой Фаней, дочерью Таней и сыном Левой. В 1940 году Леву из Белорусского политехнического института по “призыву маршала Тимошенко” забрали в армию, и он к началу войны находился у границы и служил прожектористом. Таня заканчивала институт в Минске, и ее за неделю до фашистского нападения посылают на практику в город Белосток у самой границы. Когда немцы прорвались к Минску, дядя Самсон сумел с тетей Фаней выскочить из города и спастись. Левушка Анцелиович сначала отступал от границы до Сталинграда, затем наступал и закончил войну в Австрии в офицерском звании и с двумя орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны. А Таня пропала. Когда освободили Минск и дядя Самсон кинулся туда в надежде что-то узнать о дочери, соседи рассказали ему, что при немцах они видели Таню на улице, грязную и в оборванном платье…»

Мой разговор с сегодняшним Левой Анцелиовичем, которому уже 88 лет, происходит на Октябрьской возле двухэтажного строения с уличным номером 14. До и после революции это был склад-холодильник готовой продукции дрожжевого завода. Тогда его называли просто: ледник. А сам лед, вспоминает Анцелиович, вырубали зимой в реке Свислочь.

На пространстве между зданием ледника и теперешней проходной стояли два небольших деревянных дома – служебные квартиры заводских специалистов. Семья технического руководителя дрожжевого производства Самсона Анцелиовича соседствовала с семьей главного механика Адама Кучинского. Директором завода в советскую эпоху был товарищ Серов – фигура, по воспоминаниям, настолько заоблачная, что его имя-отчество не отложилось в памяти.

Деталь скудного быта двадцатых годов. Стены заводской квартиры Анцелиовичей вместо обоев были оклеены рулонной бумагой – неразрезанными этикетками-упаковками «Одинъ фунтъ прессованныхъ дрожжей. Дрожжево-винокуренный заводъ Бр. Раковщикъ въ Минске». Весьма красивый был рисунок – с медалями промышленных выставок и “фирменным” раком.

У соседа-механика Адама Кучинского имелся сын Мечислав – Мечик. И вот в подростковом возрасте Лева и Мечик повадились ходить в рабочее общежитие дрожзавода – “слушать гармошку”. Общежитие было, скажем так, реликтовое: унаследовало все нравы дореволюционной рабочей казармы на Нижней Ляховке – с разгульными песнями и веселыми молодками. С одной стороны общежития – водочный завод, с другой – дрожжевой. Емкости с брагой и спиртом-сырцом стояли в каждой комнате.

В ту пору у юного Левы на кисти появилась вытатуированная буква “Л”… Однако же отцы наших гуляк вовремя провели воспитательную работу и определили их в тарный цех – для трудовой занятости, а также в спортивное общество “Пищевик” – ради морально-физического совершенствования.

Забота о качестве трудового хлеба была всегдашним свойством Анцелиовичей, в каком бы из городов большой страны члены этой большой семьи ни находились. Снова процитируем воспоминания авиаконструктора Леонида Анцелиовича:

«Мой отец Липман Анцелиович был из семьи преуспевающего торговца. В Вильно у них был большой дом, и папа учился в гимназии. Но в 1912 году мой дед Анцель Ицкович разоряется и умирает от инфаркта, когда ему было всего 57 лет. Папин брат-близнец Яков уезжает к дяде в Чикаго, а бабушка с папой и его старшей сестренкой переселяется в деревню. Рядом располагался небольшой дрожжевой заводик, куда папу взяли подмастерьем. Для бывшего гимназиста началась суровая школа жизни. Работал много и часто в ночную смену, когда строго по часам он открывал одни краны и закрывал другие, поддерживая строгий технологический процесс получения дрожжевой массы. Началась Первая мировая война, и отец надевает форму рядового солдата царской армии. Воюет с немцами и пробует запах их хлора. Тяжелое осколочное ранение навылет кисти правой руки. Рана загноилась. Хотели ампутировать кисть, но нашелся умный доктор – спас руку. Только указательный палец не сгибался.

Пока он долечивался у мамы под Вильно, власть там перешла к немцам. Отец оказался на территории кайзеровской Германии. А в ту войну немцы хорошо относились к еврейскому населению. Папе очень хотелось постичь все секреты дрожжевого производства, и он осознавал, что для этого надо серьезно учиться. Собрал немного денег, сел в поезд и поехал учиться… в Берлин. Там в университете он записался вольным слушателем на два курса: микробиологию и химию. И пока он понял, что без знаний основ средней школы, хорошего немецкого языка и денег ему эти университетские курсы не осилить и надо возвращаться, границы России опять изменились. Теперь уже надо было въезжать в Советскую Россию. Советские пограничники его арестовали как немецкого шпиона и посадили в фильтрационный лагерь. После многодневных допросов отпустили. Скитался по стране в поисках работы, перепробовал несколько специальностей. Но когда Ленин объявил нэп и разрешил малый бизнес, отец уже имел достаточные накопления, чтобы открыть свое дело.

На Сретенке в центре Москвы он арендует двухкомнатную квартиру. В ней живет и в ней же монтирует миниатюрный дрожжевой заводик. По его чертежам и эскизам в различных мастерских изготавливают чаны, трубы, нагреватели и другое оборудование. Он покупает небольшую воздуходувку, манометры, термометры и остальные необходимые готовые изделия. С рынка привозит сырье. И заводик заработал. Его суточная производительность была около 10 килограммов дрожжей высшего качества. Папа был единственным работником этого заводика. Для транспортных операций он приобрел велосипед. Заменил шину заднего колеса на мотоциклетную и увеличил размер заднего багажника. Рано утром, когда Москва еще спала, он на велосипеде развозил в ближайшие пекарни килограммовые кирпичи свежих дрожжей. Заводик работал круглосуточно. Его дрожжи пользовались огромным спросом. Вскоре он становится достаточно богатым и благополучным нэпманом. Материально помогает матери и сестре, которые переехали в Смоленск.

Наверное, он чувствовал, что нэп долго не продержится, что его прихлопнут. Или осознал неперспективность кустарного производства? Он мечтал о больших, оборудованных по последнему слову техники, светлых и стерильных дрожжевых заводах. Он мечтал работать на таком заводе инженером. И его мечта потом сбылась. Потому что он очень сильно этого хотел. Настолько сильно, что в один прекрасный день папа принимает командирское решение. Ликвидирует свое производство, которое каждый день приносило ему большую сумму денег. Поступает на подготовительное отделение Института народного хозяйства имени Плеханова и переезжает в общежитие этого института. Много лет спустя он объяснял мне, что ему было необходимо вырваться из нэпмановской благополучной среды с ее соблазнами и полностью окунуться в среду студенческую, где была взаимопомощь и настрой на учебу.

Великовозрастный студент относится к учебе очень серьезно и… покупает за двадцать золотых пятирублевых царских монет новенькую большую чертежную готовальню всемирно известной фирмы “Рихтер”. Она служила ему всю жизнь, и он очень берег ее. Он успешно закончил выбранный им институт, был направлен главным инженером на большой дрожжевой завод в Витебске. Его мечта сбылась…»

Вернемся к фотографии супруги заводчика Раковщика, которую я получил из Санкт-Петербурга и на днях показал Льву Анцелиовичу. Эффектная минская дама Дебора Анцелиович (вариант написания фамилии – Анцелевич) принадлежала, несомненно, к тому семейству промышленников, о котором в известной книге Захара Шибеко «Минск: страницы жизни дореволюционного города» можно прочитать в разделе «Технические бюро и конторы»:

«Губернаторская, 10, дом Анцелиовича. Техническая контора С.А. Анцелиовича. Существовала с 1878 года. Занималась устройством водопроводов, канализации, артезианских колодцев, бань, прачечных, парового отопления, электроосвещения. Торговала приводными ремнями, принадлежностями для лесопильных заводов, инструментом, станками, резиновыми и пеньковыми рукавами, насосами, трубами, смазочными маслами и утеплительными материалами. Находилась на месте современного магазина “Ноты” (Ленина, 4)».

Историк писал о юбилейной сельскохозяйственной и промышленной выставке, которая была организована Минским обществом сельского хозяйства в честь его 25-летия и проводилась 26 августа – 4 сентября 1901 года:

«В выставке приняли участие Минская, Виленская, Витебская, Волынская, Гродненская, Киевская, Ковенская, Могилевская, Смоленская и Черниговская губернии. Павильоны располагались в городском саду… Некоторые преуспевающие промышленники располагали собственными павильонами. Были, например, кондитерская Ф.Венгржецкого, два павильона братьев Леккерт (паровой пивоваренный завод), павильон “Фотографические принадлежности и работы” Наппельбаума. Отдельным павильоном демонстрировались образцовые мужская и женская уборные Анцелиовича».

Дебора Анцелиович.

Фамилия Анцелиович достаточно редкая, – говорит Лев Самсонович. – За свою долгую жизнь я не встретил ни одного однофамильца – ни в Беларуси, ни в России от Москвы до Дальнего Востока, где служил. Большинство моих старших родственников было связано с производством дрожжей (правда, я после войны стал экспертом-криминалистом). Также дрожжами занимались дореволюционные Раковщики, и пройти мимо этого обстоятельства невозможно. Трудно предположить, что Дебора Анцелиович не имела отношения к нашему семейству…

Любопытная усматривается фамильная раскладка. Вплоть до возвращения в Минск большевиков летом 1920 года заводом владел Файвиш Раковщик, супругой которого была урожденная Анцелиович. Затем со второй половины 1920 года и все время до своей кончины в 1955 году (за вычетом военных лет) заведующим производством на том же заводе был Самсон Анцелиович – отец моего собеседника.

…Лев Самсонович помнит хлеб, который выпекался в Минске еще при нэпе. В ту пору лучшие пекари так демонстрировали покупателям свойства продукции: ладонью нажимают сверху на булку, затем отпускают, и спустя короткое время правильная выпечка восстанавливает форму. Помнит Анцелиович и хлеб военного времени, когда трудно было с дрожжами. Своей консистенцией он напоминал глину, а вкусом – размоченный комбикорм… Есть у этого много повидавшего человека и суждение насчет современных правил продажи хлебобулочных изделий, которые требуют, чтобы товар был запаян в пленку: “Так получается не живой хлеб, а консервы. Пленка убивает хлебный дух”.

Но это уже тема для отдельного разговора. А здесь скажем о другом – о возможности позитивной легендаризации продукции современного ОАО “Дрожжевой комбинат”. Действующее руководство Беларуси много рассуждает о необходимости активного продвижения на рынки отечественных брендов. А с каким оформлением их продвигать?

На этой странице читатель имеет возможность сравнить современную этикетку продукции Минского дрожжевого комбината и заводскую этикетку-упаковку столетней давности. Сегодняшняя этикетка исполнена, конечно, профессионально, но она, скажем так, никакая. Нет отражения исторической респектабельности фирмы.

Забавно бывает наблюдать, как иной хозяйственник нынче искусственно тонирует свою продукцию “под старину” и мечтает: «Эх, кабы у меня в основателях завода значился легендарный Смирновъ, который свою фирму учредил еще в 1886 году! Да я бы из той мемориальной марки выжал бы максимум».

А вот руководителям ОАО “Дрожжевой комбинат” ничего выдумывать не нужно для собственной позитивной легендаризации. У них под ногами лежит замечательный исторический бренд “Дрожжево-винокуренный заводъ Бр. Раковщикъ въ Минске”. Достоверный историко-иллюстративный материал для бигбордов и стильных этикеток уже собран. Остается только поднять его.

Сергей Крапивин
газета «Народная воля»
28 сентября 2010 г.

Местечки Минской области

Минск • Березино • Бобр • Богушевичи • Борисов • Вилейка • Вишнево • Воложин • Городея • Городок • Греск • Грозово • Дзержинск • Долгиново • Дукора • Дулебы • Зембин • Ивенец • Илья • Клецк • Копыль • Красное • Кривичи • Крупки • Куренец • Ленино • Логойск • Лоша • Любань • Марьина Горка • Молодечно • Мядель • Налибоки • Нарочь • Несвиж • Новый Свержень • Обчуга • Плещеницы • Погост (Березинский р-н) • Погост (Солигорский р-н) • Птичь • Пуховичи • Раков • Рованичи • Рубежевичи • Руденск • Селиба • Свирь • Свислочь • Слуцк • Смиловичи • Смолевичи • Старобин • Старые Дороги • Столбцы • Талька • Тимковичи • Узда • Уречье • Ухвалы • Холопеничи • Червень • Черневка • Шацк •