Михаил Володин
ЛЮБОВЬ ПОД ЗНАКОМ СИОНА,
ИЛИ ИСТОРИЙКА О ПЕРВОЙ ПАРТИИ, ПЕРВОМ СЪЕЗДЕ
И ТАИНСТВЕННОМ ДОМЕ
Неправда, что советская власть не любила евреев – еще как любила! Но странной была эта любовь. Она, как капризная барышня, не позволяла возлюбленным ни на секунду забыть о своем существовании, мучила презрением и всячески напоминала, что они ей не больно-то и нужны. При этом стоило евреям попытаться вырваться из ее тесных объятий, как власть поднимала отчаянный визг и обвиняла их во всех смертных грехах. Самым страшным из них был грех сионизма.
Не верьте, если вам скажут, что при царе было как-то иначе. Точно так же было! И до и после революции отношение к сионизму в России было примерно одинаковым. Тем удивительнее историйка, которую я вам сейчас расскажу.
Коммунисты и сионисты
Все знают о I съезде РСДРП, который прошел в Минске в 1898 году, но мало кто слышал о I Всеросийском съезде сионистов, прошедшем в нашем городе четырьмя годами позже. Это тем более странно, что съезд социал-демократов собрал всего девять делегатов, а съезд сионистов – около шестисот! Только вдумайтесь, шестьсот участников – да это и для двухмиллионного города событие, а для тогдашнего стотысячного… Вероятно, это был самый крупный форум, когда-либо собиравшийся в дореволюционном Минске. И вот его-то коммунисты пытались замолчать!
Деревянный домик в начале Коммунистической улицы был одной из главных достопримечательностей города. а в кирпичном доме на углу Еврейской улицы от плохо работавшей сантехники запах стоял такой… Так ведь и предупреждала же советская пропаганда, что сионизм дурно пахнет!
Итак, пора раскрывать минские тайны. С 4 по 10 сентября 1902 года сионисты провели в Минске свой съезд. Это было первое и единственное легальное сионистское собрание за всю историю империи – что царской, что советской. Съезду предшествовали удивительные события.
Маня Вильбушевич.
В 1900 году в Минске жандармы обнаружили подпольную бундовскую типографию. В связи с этим прошли многочисленные аресты. Среди задержанных был столяр, распространявший нелегальную литературу. Столяра звали… Маня Вильбушевич. Удивленный следователь узнал, что барышня, приехавшая из Гродно, не чуралась не только столярных работ, но и погрузочно-разгрузочных.
Дело о подпольной типографии в полиции посчитали настолько серьезным, что юную суфражистку среди прочих бундовцев – числом более ста – отправили на дознание в московскую Бутырку. В Москве Маню из рук в руки передали не какому-нибудь рядовому следователю – жандармскому полковнику! Дальше все происходило под его непосредственным контролем.
Полковник Зубатов
Полковника звали Сергей Васильевич Зубатов. К моменту, когда Зубатов познакомился с Маней, он уже четыре года руководил Московским охранным отделением и считался крупнейшим специалистом в области политического сыска. О как Сергей Васильевич выделялся на фоне обычных жандармских держиморд! Он был молод, энергичен, знал несколько языков… А еще был тонким ценителем поэзии и мог часами на память декламировать стихи. И не только классиков, но и современных – Надсона, Минского, Бальмонта! Вот их-то с чувством и выражением он и читал Мане на первом допросе.
Зубатов был из тех редких профессионалов, при знакомстве с которыми душа трепещет от восторга и удивления. Казалось, Сергей Васильевич все знал, все умел и ко всему имел отношение. На фоне ослепительного полковника Маня Вильбушевич казалась неотесанной провинциалкой. И вот еще что важно: Зубатов как рыба в воде плавал в мире молодой революционерки, она же и представить себе не могла, чем заполнен мир гения политического сыска.
Ничто так не возбуждает чувства женщины, как неспособность разложить по полочкам мир мужчины. Пытаясь разгадать его загадки, она все сильнее запутывается в расставленных сетях.
Стокгольмский синдром
Так оно и случилось. Вольнолюбивая барышня влюбилась в утонченного мужчину. Тот тоже не остался равнодушным. Это тем более удивительно, что Маня Вильбушевич, судя по сохранившимся фотографиям, ни красотой, ни изяществом не отличалась. Работа грузчика требует совсем других качеств. Но, как известно, любовь зла. А еще своенравна. Чувства, которые порой возникают между жертвой и палачом, называют стокгольмским синдромом. Впрочем, никаким палачом Сергей Васильевич Зубатов, конечно же, не был.
А кем был? Что представлял из себя мир жандармского полковника? Помимо щегольской одежды, высокой поэзии и низкой жандармской службы мир Зубатова включал в себя то, что впоследствии стало называться «зубатовщиной»: систему политического сыска, которая была личным изобретением Сергея Васильевича. Зубатовскую систему часто называли «полицейским социализмом», что вызывало искреннее возмущение ее автора. Он утверждал, что его детище способствует правильному развитию капитализма. И только! А правильный капитализм не обирает рабочих, а помогает им построить человеческую жизнь. При этом настаивает на соблюдении лишь одного требования: никаких политических требований быть не должно! Вот такая система.
В Минск Маня возвращалась не только переполненная нежными чувствами, но с обновленным мировоззрением и четкой программой действий.
Самая первая партия
Вернувшись, она принялась создавать Еврейскую независимую рабочую партию. Партия, как и было уговорено в Москве, декларировала отсутствие политических требований и… да-да, сионизм. Надо сказать, что Сергей Васильевич Зубатов был чуть не единственным сторонником создания евреями собственного государства и отъезда их туда из России.
– Если думают о Палестине, – говорил Зубатов, – значит, в России в революцию не пойдут.
Следующую фразу надо бы написать заглавными буквами.
Стачка еврейских рабочих.
Созданная в июне 1901 года в Минске Еврейская независимая рабочая партия стала первой легальной политической партией в Российской империи.
Ни больше ни меньше. Принято считать первыми, зарегистрировавшими свою партию, кадетов. На самом деле, кадеты, как октябристы, монархисты и многие другие, получили официальную регистрацию во время первой русской революции. А началось все именно с партии Мани Вильбушевич в Минске!
Число членов Маниной партии быстро росло. Оно и понятно: зачем рисковать свободой, когда многого можно добиться легальным путем? На руку «независимцам» играло еще и то, что начальник минских жандармов полковник Васильев был поклонником зубатовских идей и, как сейчас бы сказали, «крышевал» проводимые партией забастовки. В результате в большинстве случаев рабочие добивались своих целей, что делало партию еще более популярной. Вскоре вслед за Минском ее отделения возникли в Вильне, Одессе, Херсоне, Николаеве, Елисаветграде, Гродно, Бобруйске и других городах черты оседлости.
Всероссийский съезд эмигрантов
Делегаты 1 Всероссийского сионистского
съезда в Минске.
В свете сказанного понятно, почему Минск был выбран местом проведения I Всероссийского съезда сионистов и почему съезд прошел без конфликтов с полицией. Объяснение могла дать все та же Маня Вильбушевич. Это она через Зубатова добилась, чтобы министр внутренних дел Плеве допустил проведение съезда. И она же ежедневно сообщала в полицию о том, какие вопросы обсуждались делегатами на форуме.
Сегодня трудно судить, насколько важны были результаты Минского съезда: важно было уже то, что он состоялся. Свободно, легально, без помех… Состоялся и упредил намечавшийся раскол в движении: сионисты никак не могли определить, какая культура важнее для национального возрождения – религиозная или светская? Дискуссии были столь жаркими, что казалось, раскол неизбежен. Но в последний день к радости делегатов родилось воистину соломоново решение: и та и другая культуры имеют право на жизнь – обе способны помочь достижению высокой цели.
Таинственное место
В рассказе о первом сионистском съезде остался один невыясненный вопрос: где имели место быть все эти незабываемые события? Считается, что заседания съезда проходили в свадебном зале «Париж», построенном за год до этого в доме на углу Еврейской и Ново-Московской улиц.
Дом №1 («А» на плане), стоявший на углу Еврейской и Ново-Московской улиц.
• План плаца на углу улиц Еврейской и Ново-Московской. Здание с театральным залом обозначено буквой В.
В рассказе о первом сионистском съезде остался один невыясненный вопрос: где имели место быть все эти незабываемые события? Считается, что заседания съезда проходили в свадебном зале «Париж», построенном за год до этого в доме на углу Еврейской и Ново-Московской улиц.
Еще до начала II мировой войны обе улицы изменили названия: Еврейская стала Коллекторной, а Ново-Московская – Мясникова. В послевоенные годы заканчивавшаяся на их пересечении Немига получила продолжение, и перекресток полностью изменил свою конфигурацию.
Сегодня экскурсоводы подводят экскурсантов к длинному двухэтажному дому по адресу Коллекторная, 3 и рассказывают о проходившем здесь I съезде сионистов. И никто не задумывается, что за свадебный зал мог располагаться в здании шириной восемь метров, и как в таком зале могли разместиться шесть сотен делегатов!
Здесь начинается тайна. Почему-то ни у кого не возникает вопрос, куда делся дом № 1 по улице Коллекторной. Ведь именно он должен был стоять на углу! В Национальном историческом архиве республики Беларусь хранится план квартала и чертежи трех построенных в 1901 году строений, принадлежавших Цоде Мовшевичу Лихтерману. Выстроившись вдоль Еврейской улицы, здания примыкали друг к другу. В среднем как раз и располагался свадебный зал «Париж». Дома, хоть и являлись продолжением один другого, были разноэтажными: в первом было три этажа, во втором – один, в третьем – два. Причем первый и третий были жилыми, а второй, с »Парижем» внутри, сдавался в аренду – не только под свадьбы, но и под съезды.
В 1910 году район подвергся перестройке: во дворе были возведены несколько флигелей, а заодно в зданиях по Еврейской улице пробили новые двери. Об этом как раз и рассказывают чертежи из Национального исторического музея. А еще они дают нам предствления о размерах строений. Длина второго дома составляет 57 аршин, а ширина – 24 аршина. Если учесть, что аршин был равен 0,71 метра, то площадь зала равнялась 690 кв. метрам. Чуть больше, чем по квадратному метру на делегата! Тесно, но все же возможно. Тем более, что работал съезд по секциям, и вместе делегаты собирались всего несколько раз.
В следующий момент дома предстают перед нами через три десятка лет с высоты полета немецкого бомбардировщика на фотографии 1941 года. И вот здесь нас ждет сюрприз – между первым и третьим домами появляется пустое пространство: именно второй дом – точнее, та его часть, где находился легендарный зал «Париж», исчезает. О том, когда и как это произошло, история умалчивает.
Вместо послесловия
Наша историйка подошла к концу, но ее никак нельзя завершить, не рассказав, как в дальнейшем сложилась жизнь главных ее героев.
Полковник Зубатов с самого начала плохо ладил с министром Плеве, а к середине 1903 года после ряда крупных забастовок под эгидой Еврейской независимой рабочей партии, их отношения стали совсем нетерпимыми. Министр потребовал запретить партию, в ответ полковник подал прошение об отставке, но получил отказ. После пары месяцев борьбы «под полицейским ковром» был уволен. Министр летом следующего года был убит эсером-торрористом. Новое министерское начальство не раз предлагало Зубатову занять прежнее место в полиции, но тот был тверд в своем нежелании возвращаться к работе, принесшей столько разочарований.
Исраэль Шохат — муж и соратник Мани Вильбушевич.
• Бойцы одного из первых отрядов самообороны Ха-Шомер.
• Почтовая марка к 60-летней годовщине Ха-Шомер.
Остаток жизни Зубатов провел, занимаясь делами далекими от государственных. 3 марта 1917 года, на следующий день после отречения Николая II, Сергей Васильевич Зубатов застрелился. Кто знает, смогли бы большевики осуществить переворот в октябре 1917 года, продолжай Зубатов руководить политическим сыском!
Маня Вильбушевич в 1903 году после прекращения деятельности своей партии уехала из России. Постранствовав по Европе, попала в Палестину, куда к тому времени перебрались ее братья. В 1905 году получила деньги из фонда Ротшильда на еврейскую самооборону и занялась доставкой оружия в Россию. В 1907 организовала первый киббуц – коммуну по обработке земли, и через год вместе с еще одним выходцем из-под Гродно Исраэлем Шохатом создала ха-Шомер – первую военизированную еврейскую организацию в Палестине, из которой в дальнейшем выросла подпольная военная организация Хагана. Хагана, в свою очередь, легла в основу Армии обороны Израиля.
В 1908 году Маня вышла замуж за Исроэля Шохата, поменяла фамилию, но не утратила при этом присущей авантюрности. Ее мотало из Турции в Штаты, из Штатов в Европу. Она занималась то созданием Лиги еврейско-арабской дружбы, то планом доставки в Эрец-Израэль нелегальных иммигрантов, то еще какими-то безумными проектами. Умерла Мария Владимировна Шохат в 1961 году в Израиле. Ее именем названы улицы во многих израильских городах.
Ну и, наконец, сионизм… Он ведь тоже герой нашего повествования. О сионизме написаны книги, сняты фильмы, защищены диссертации… Усилиями его адептов возникло государство Израиль, и прежде многочисленные евреи стали в нашем городе совсем малочисленными. Впрочем, лавры по их перемещению на историческую родину по праву могли бы разделить с сионистами коммунисты. Но коммунисты против! Они не хотят иметь с сионистами ну совершенно ничего общего.
Сохранившаяся часть дома Лихтермана. Расширение, заметное со двора, — часть свадебного зала «Париж».
***
Выражаю благодарность за помощь в поисках информации:
Национальному историческому архиву Беларуси
и лично заместителю директора Денису Лисейчикову,
главному редактору журнала «Мишпоха» Аркадию Шульману,
художнику и коллекционеру минских фотографий Дмитрию Маслию.
|
|
ENG 
RSS-канал новостей сайта www.shtetle.com
