Поиск по сайту

ПАМЯТЬ СЕРДЦА

Мои отец и мама родились в 1898 и 1903 годах в местечке Бабиновичи нынешнего Лиозненского района Витебской области. Здесь же в 1929 году поженились и переехали на жительство в Витебск. Отец из семьи кузнецов и в Витебске кузнечил на строительстве моста через Западную Двину, который до войны назывался «Новый», а после завершения строительства – работал в вагонном депо.

Хаета и Ханон Двоскины. Фото 1938 г.

Накануне войны в Бабиновичах продолжали жить родители мамы: Хаета и Ханон Двоскины. Дед со стороны отца умер где-то в 1918 году, оставив семью (семеро детей) на старшего сына – моего папу Моисея. Источником их существования была крохотная местечковая кузница. Бабушка позже вместе с дочерью тоже перебрались в Витебск.

В детстве мне несколько раз довелось гостить у дедов. Мне нравилась дорога: до Лиозно поездом, а потом на подводе, нередко ночью, глухим сосновым лесом, иногда под дождем, тогда я прятался под свитку возницы. Дом дедов был на улице, что одним концом упиралась в костел, который стоял на возвышении, словно властвуя над центром села.

Дед со стороны мамы прошел солдатскую службу в царской армии и промышлял стекольными и малярными работами. И, главное, в его доме стояли две машины для расчесывания овечьей шерсти. С ними он и пришел в колхоз.

Довоенные Бабиновичи мне запомнились сосновым лесом (сосонником на местном наречии), озерами, которыми меня попугивали, чистым светлым песком и кристально прозрачными речушками. Это была тихая, природой принаряженная обитель, где мирно уживались русские и белорусы, литовцы и поляки, и, конечно же, евреи. Я не слышал от родителей ни об одном факте межнациональной розни.

Мне запомнилось посещение гончара и мои восторги от появления из-под его ладоней готового изделия. И еще мне очень нравилось ходить по субботам с дедом в магазин, где под его присмотром я совершал простейшие покупки, а потом нес их домой.

Не только беспечное детство, но и зрелая взрослость не могли предположить, какая трагедия ждет село и здешний народ.

Витебск бомбили уже 24 июня 1941 года и, прежде всего стратегические объекты. Первые бомбы достались вагонному депо, и папа принес домой осколок немецкой бомбы – страшный кусок рваного металла. Бесконечные войска, что шли через город на запад, воодушевляли обывателя, однако, как показало время, ничего сделать не смогли: полегли на поле боя или оказались в страшном плену.

Родители надумали нас, пацанов, меня и брата (11 и 6 лет), отправить в тихую обитель – Бабиновичи, куда, наверно, немец и не заглянет. Не помню, что их удержало.

3 июля был сформирован эшелон для эвакуации семей железнодорожников (так тогда это называлось). В страшной спешке собрались и мы, а с нами и несколько семей родственников, не имевших отношения к железной дороге. Однако в суматохе это никого не интересовало.

На опушке слева стояла кузница Бруминых. Фото 1971 г.

Бабиновичские дедушка и бабушка ехать отказались. У них, должно быть, не было страха перед немцем. Накануне Первой мировой в армию призвали их старших сыновей Бориса и Гришу. Оба попали в плен, и вернулись домой здоровыми и даже с деньгами. Им невозможно было представить, что за какие-то 25 лет может так измениться целая нация.

Гибель «под немцем» мы избежали, но жизнь в эвакуации в маленьком степном городке Оренбуржья оказалась на пределе человеческих сил. В конце 1941 года после завершения строительства бронепоезда папу и его брата Якова, тоже кузнеца, призвали и отправили на фронт, фактически необученных и не вооруженных. Тяжело заболела мама, тифозный барак тех лет – тюрьма. Мы, двое малышей, по чужим углам на своих жалких узлах. С голодухи и грязи, а может просто от беспросветного бытия пошли по телу какие-то отвратительные струпья...

В 14 лет я бросил школу и пошел работать. Сделал карьеру – из учеников поднялся до машиниста дизельной электростанции, а в двадцать, как водится, родина-мать вспомнила обо мне и призвала на военную службу. Я угодил на флот, Тихоокеанский, а это значит на пять лет. У меня не было и нет претензий к флоту, у меня чувство бесконечной благодарности. Флот той поры, его командиры и комсомол научили меня, как стать человеком, как избавиться от синдрома нищеты, забитости, убожества. На флоте я занимался своим любимым делом – дизелями и очень хорошо служил: благодарственное письмо родителям, листовка политуправления флота «Моторист первого класса» с моей физиономией, и это сразу после военной дистрофии. В дивизии торпедных катеров я был, очевидно, единственный матрос еврейских кровей, но это не помешало мне стать первым мотористом первого класса срочной службы и быть комсомольским секретарем дивизиона.

И еще в связи с Бабиновичами... Конец 1952 – начало 1953 годов. Я учился в школе командиров отделений мотористов флота на знаменитом острове Русский. Ко мне подошел матрос Павлов, призванный из Белоруссии, а служивший на эсминце и уточнил, не из Бабиновичей ли мои родители. Он слышал от родителей нашу фамилию. Оказывается, в юности наши родители общались.

Дом Двоскиных стоял справа, где-то возле кирпичного.
Вдали воинское захоронение. Фото 1971 г.

Прошли годы и годы... Отец вернулся из-под Ржева инвалидом войны, а дядя Яша погиб там же. Сквозь все невзгоды я получил образование, стал семейным человеком, прирос душой к Средней Волге, но память о Витебщине не покидала меня. В 1971 году твердо решил на машине добраться не только до Витебска (эка, невидаль!), но и до Бабиновичей. Еще были живы мои витебские папины брат и сестра, и мы втроем отправились в путь. Витебляне ни разу после войны в Бабиновичах не были, и им эта поездка была так же интересна как мне. Асфальт кончился на окраине Лиозно и примерно 18 километров, в основном сосонником, по разбитой дороге. На въезде в село, в отличие от нынешнего, стоял скромный столбик со стандартным дорожным шрифтом – Бабиновичи.

А дальше... А дальше боль и плачь. Ничего узнаваемого кроме природы ни у меня, ни у моих, куда более старших родственников. Фронт стоявший долгое время по реке Лучёса сжег не только местечко. На месте бывшего костела братское захоронение. Да простится мне – не помню числа погребений, кажется восемь, на каждом около десятка фамилий и еще сотни и сотни не опознанных...

Дядя нашел местного жителя, что пережил оккупацию, и вроде бы знакомого еще с детства и юности. Он сказал, что деда и других евреев местные полицаи увели за село и расстреляли. Показал оградку из арматурного металла на месте расстрела и захоронения, воздвигнутую кем-то из родственников. Бабушка вроде бы пошла побираться по селам и где-то там умерла..

Белоруссия была оплотом партизанского движения, и непостижимо человеческому сознанию, как из одного народа сложилось героическое партизанское движение и оголтелая полицейская свора.

Я стоял на взгорке по над Лучёсой, касаясь ржавой ограды, а вокруг разливанное море земного рая: лес, речка, светло-золотистый песок, бездонное ясное небо. Каково им было тут на юру отвечать своими жизнями только за то, что родились евреями... Да разве только им.

Я очень поздно начал осваивать компьютер и неожиданно в интернете нашел материал под названием «Место для памятника». В нём воспоминания Марии Трояновской: «21 июля немецкая авиация весь день бомбила Бабиновичи. Начались пожары. Выгорело половина городка. В пожаре погибли Хая и Ханон Двоскины. Загорелся их дом. Они пытались спасти нажитое добро и погибли». Так я узнал дату и обстоятельства гибели моих бабушки и дедушки. И далее приводится факт расстрела полицаями их младшего сына Афроима – моего дяди, его жены, и дочери.

Та страшная война не исходит из памяти, души, жизни. Чем возможно унять эту боль? В слабой надежде пошел в синагогу. Самарский раввин Шломо встретил меня с пониманием и пригласил в синагогу на Йом Кипур... В том, что все это открылось мне накануне праздника, он увидел предзнаменование свыше. Услужливая память из глубин детства напомнила мне название предметов, занятых в молитве, что я мог слышать только от деда Ханона. Нераскаянный грешник я читал великие строки, слушал древнюю и прекрасную мелодию, впервые вслушивался в звуки восстановленного и ожившего языка, с трепетным интересом знакомился с древним ритуалом молитвы и все вместе воспринимал не как жалкий стон поверженных, а как боевой призыв несгибаемого в своих несчастиях, а значит, заслуженно победившего народа.

Иосиф БРУМИН,
доцент Самарской сельскохозяйственной академии,
член Союза журналистов РФ

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область