Поиск по сайту

ТРАГЕДИЯ ДОКШИЦ

Докшицы в наши дни

Мемориальное еврейское кладбище в Докшицах.

Докшицы – небольшой городок в Витебской области. Это один из районных центров Витебщины. В девяти километрах от Докшиц находится деревня, в которой я родилась, – Парафьяново. Правда, во всех старых документах деревня называется местечком. Почему? Может быть, для некоторого различия. Дело в том, что у нас есть два Парафьянова: мое, железнодорожная станция, и так называемое «старое», где находится католический костел. Всегда наша станция была деревней большей по размерам и более зажиточной. Еще перед войной тут было богатое еврейское местечко. В Докшицах тоже жило много евреев. В то время никто не знал, какая судьба их ждет…

Жертвы Докшиц

Согласно переписи 1939 года, население Докшиц составляло около 3,6 тысяч человек, в основном это были евреи. Большинство из них, когда началась война, не смогли или не захотели эвакуироваться, не веря слухам об исключительной жестокости нацистов в отношении еврейского населения. Однако уже в первые месяцы эвакуации в Докшицах было создано гетто, в котором за время его существования было уничтожено 2653 евреев. …Последним днем еврейской общины города стало 29 мая 1942 года, когда гетто было окончательно ликвидировано. Этим страшным событиям посвящена книга «Память: Докшицы – Парафьяново», изданная в 1990 году на английском языке в Израиле. В книге напечатаны воспоминания тех докшицких и парафьяновских евреев, которым удалось остаться в живых, рассказы о тех жутких днях, слезах и боли, о родных и знакомых.

Борис Казинец – один из немногих узников, кому удалось уцелеть во время ликвидации Докшицкого гетто. Ему посчастливилось попасть в партизанский отряд. Он воевал, с оружием в руках мстил за страдание и смерть родных и друзей. В книге «Память: Докшицы – Парафьяново» есть его воспоминания.

«Родился я в 1919 году в Докшицах. В 1934 году поступил в польскую школу. Потом работал в швейной мастерской. В 1941 году призван в Красную Армию. Полк наш располагался в местечке Зельва, которое под Волковыском. Утром 22 июня 1941 года немецкие войска без объявления войны вероломно нарушили границу и напали на Советский Союз. Наш полк с боями отступал в направлении Барановичей. Где-то под Минском мы попали в окружение, из которого я выходил вместе с моим другом Моти Эндом и еще двумя солдатами Красной Армии. Шли лесами, ночевали в стогах сена, ели только то, что давали местные жители. Я уже тогда из разговоров знал, что немцы очень плохо относятся к евреям. Мне повезло, и 29 или 30 июня 1941 года смог вернуться в родной город. Объявления, которые были уже к этому времени развешены на многих зданиях города, приказывали всем бывшим солдатам явиться к немцам. Я был одет в сельскую одежду и поэтому мог скрывать то, что был солдатом в недавнем прошлом. Первыми жертвами среди евреев стали Мазин – сумасшедший, и Маркман, который был застрелен в собственном доме. В июле приказ носить желтую латку касался уже всех евреев.

Нас собирали каждое утро небольшими группами и посылали на работу. Дисциплина была очень строгой. Когда Залман Раскин на несколько минут опоздал, ему приказали ползти, а немецкий солдат ударил его двадцать пять раз. Мы видели, как сильный и здоровый Залман вздрагивал при каждом ударе. В душе мы поклялись отомстить, но не представляли себе, что в скором времени в городе не останется в живых ни одного еврея.

Немцы начали отбирать мастеров для создания рабочих групп. Меня послали в швейную мастерскую, где мы работали для их армии. От этой работы зависела моя судьба на протяжении всего времени оккупации.

В Докшицах была определена местная администрация. Своим советником немцы назначили Павла Ковальского, начальником полиции – Комульку, который раннее служил старшим сержантом в Польской Армии. Он был родом из Познани, но говорил по-немецки. В его подчинении было 25 полицейских: братья Войничи, братья Литвины, Юхневич и другие. Своей жестокостью в отношении к евреям они превзошли даже эсэсовцев. Комулько был советским узником, немцы освободили его, и он преданно им служил. Уже после войны, в 1951 году, Комулько был схвачен и повешен согласно приговору суда в Познани.

Бургомистром был назначен Евгений Григорьевич Спичонок, который прятал еврейскую семью Крамеров (сейчас они живут в США). Этого доброго человека случайно застрелили партизаны, когда он ехал вместе с комендантом Докшиц.

Как только в городе появилось гестапо, в первую очередь оно «позаботилось» о евреях, которые были активистами советской власти. Это Гронам Клофт, Абрам Левитан, Залман Циклин и другие. После четырех дней пыток они были вывезены из города и расстреляны. Где их могилы – неизвестно и сегодня.

Карта Докшиц с подписями на идише.

В августе 1941 года фашисты подготовили следующую группу жертв. С этого времени мы все чаще стали получать сведения о массовых убийствах евреев в соседних местечках, таких как Березино, Бегомль. Ожидание жуткого уничтожения еврейского населения медленно, но настойчиво входило в наше сознание.

В сентябре 1941 года был издан указ о создании гетто в Докшицах. Зона гетто начиналась от сада синагоги и включала в себя несколько соседних аллей и часть главной улицы имени Костюшки. Все специалисты, которые работали на немцев, получили разрешение заниматься своей работой и имели право выходить из гетто. Мой отец и я шили одежду для немцев.

Голод потихоньку подкрадывался к трем тысячам душ, которые жили в гетто. 300 граммов хлеба на человека – вот питание, которое выдавалось, и то нерегулярно. Если бы не специалисты, которые могли выходить из гетто каждый день и покупать или обменивать ценности на еду, гетто вымерло бы с голоду еще до расстрела.

Первый погром состоялся в марте 1942 года. Местная полиция – одна, без помощи со стороны немцев – ворвалась в гетто и устроила погром. Полиция говорила, что мстила евреям за время, когда они были под советской властью. На следующее утро полицейские приказали группе молодежи выкопать яму рядом с еврейскими могилами. Арестованных евреев привели туда и расстреляли. Мы в гетто слышали многочисленные автоматные очереди и одиночные выстрелы, которыми добивали раненых. Вместе с моим дядькой Залманом Фрейманом были убиты и многие наши соседи: Кацович, Фридман, Сосман, Блоч и другие. После этого погрома многие евреи стали обустраивать убежища, чтобы прятаться во время прихода немцев.

Я продолжал работать, но на время отдыха я и мои родные прятались в бункере. Под кухней, на глубине 2,7 метра, была выкопана яма. Мы укрепили ее толстыми палками, под которые насыпали много песка. Входом в бункер был дымоход. Выйти из бункера можно было в сад, через этот ход поступал воздух. Таким образом, многие евреи готовились к следующему погрому. Вторая акция произошла в начале мая 1942 года. Утром гетто окружила полиция. Большинство евреев спрятались в бункеры. Но это мало помогло. Многие убежища немцы нашли и всех, кто там был, расстреляли. Нашей семье повезло. В убежище мы просидели всю акцию. На следующий день вышли на улицы гетто. Наши глаза увидели жуткую картину. Убитые лежали кучами на улицах и дорогах, все вокруг было залито кровью, в домах на постелях лежали убитые люди. На мосту Песах Каплан собирал мозги своего маленького ребенка, подорванного фашистами. Тельца маленького больше не было, и хоронить, и плакать отцу было не над кем. Все евреи, которых поймали в бункерах или своих домах, были собраны возле клуба. Там немцы проверили, у кого из присутствующих есть разрешение на работу. Их оставили, остальных подвели к общей могиле и расстреляли. В этом погроме погибло 350 евреев.

Ликвидация гетто пришлась на конец мая 1942 года. Это случилось в субботу. В четыре часа утра нас разбудили соседи и сказали, что гетто окружено, убегать некуда. Как и раньше, евреи решили, что могут спастись, если спрячутся в бункерах. В наш бункер спрятались и соседи – всего 20 человек. Мы сидели в яме, и наши волосы на головах шевелились от ужасных криков евреев, которых выгоняли немцы из своих домов. В восемь часов утра фашисты напали и на наш след, начали поиски бункера. Через некоторое время, которое казалось нам самым длинным в жизни, послышались крики: «Жиды, выходите!» Никто не отозвался на эти крики, и тогда прозвучала угроза, что они бросят гранаты, если мы не выйдем. Оставаться в убежище не было смысла. Я вышел первым. И сразу получили удар палкой по шее. Бросился убегать, но был сбит с ног. Меня окружили гестаповцы, били, но я смог выскочить в коридор и спрыгнуть с балкона. Неожиданно очутился возле группы людей, и нас снова окружили гестаповцы, потом согнали в одно место, где уже находилось несколько десятков евреев и их приводили все больше и больше. Некоторые из моих соотечественников плакали, другие лежали на земле, не имея сил подняться. Ко мне подсел Гдалия Левин и зашептал на ухо: «Внимательно посмотри на эти деревья и дома, ты не увидишь их больше. Все это останется, но нас не будет, ничего не изменится на этом свете, только не будет нас». Я помню эти слова до сегодняшнего дня, они отпечатались в моей памяти навсегда. Когда нас набралось где-то человек 350, всех построили в большую колонну и погнали к яме, где раньше расстреливали евреев. Наша последняя надежда на спасение таяла с каждым шагом на пути к этой жуткой яме. Когда подошли к месту расстрела, некоторые из евреев пробовали убежать. Но никому из них не удалось. Все были убиты. В это время ко мне подошел зондерфюрер Гартман и отозвал в сторону. Он отвел также моего отца, мою мачеху Гиту и ее дочку Хаю. Ко мне подбежала наша соседка Сара Маркман. Она сказала зондерфюреру, что она моя жена. Всех нас он повел в город. Как потом мы поняли, своим спасением мы были обязаны тому, что хорошо владели специальностями сапожника и портного. А в это время возле ямы начался расстрел. Евреям приказывали раздеться, чтобы они своей кровью не испортили одежду и не смогли спрятать драгоценностей, а потом убивали.

Когда мы вернулись в гетто, то увидели, что все разбито, разграблено, а из разных убежищ-бункеров еще продолжали выводить евреев. Некоторые из несчастных убивали себя и детей заранее. Одна женщина дала детям яд и приняла сама. Я увидел приговоренных к смерти красивых сестер Шлейфер, на них были только очень короткие ночные сорочки. Девчата все время их обтягивали, стеснялись. Так, почти голых, их и повели на смерть. Уничтожение Докшицкого гетто продолжалось 17 дней, поскольку многие люди продолжали прятаться, а их упорно искали. Все специалисты, которых немцы оставили в живых, по одному от каждой профессии, девять дней находились в одном доме, не покидая его. За это время нас ни разу не кормили, воды тоже не давали. Как мы после этого выглядели, нетрудно представить, но мы были счастливы, что остались живыми. В последний день ликвидации была схвачена группа евреев, около 20 человек. Их тоже расстреляли. Позже мы узнали, что они продержались так долго, потому что убежали из гетто и прятались в руинах еврейских домов на окраине Докшиц, по дороге на Глубокое. Их обнаружил мальчик-пастух и сдал полиции. В июне 1942 года в Докшицах не осталось ни одного еврея.

Мост через реку Березину.

Докшицы были освобождены в июне 1944 года. Остатки еврейского населения, те кто воевал в партизанах, постепенно возвращались. Среди них были Иосиф Шапиро, я – Борис Казинец, Е. и Б. Региманы, Б. Фридман, семья Розовых и другие. После освобождения в город начали приходить письма от евреев, которые убежали от нацистов. От евреев – солдат Советской Армии. От родственников из США, Израиля и других стран. Только один вопрос был во всех письмах – остался ли кто-нибудь из родных в живых? Они просили знакомых, соседей, добрых людей написать, что случилось с их семьями. Ответ был один: «Никого не осталось. Все мертвые». Сам город был практически полностью разрушен. Было уничтожено около 90% зданий. Город сам стал могилой. Невозможно было дышать в нем, невозможно было жить в нем ни одного дня».

Это жуткие воспоминания, которые человек пронес через всю жизнь. Стремлюсь понять его боль, но это, наверное, невозможно… Можно только заботиться о том, чтобы жила память народа об этих людях, которые стали такими ненавистными для Гитлера. Потому что просто были евреями… потому что просто жили…

Но из воспоминаний Михаила Дмитриевича Явида следует, что не только немцы издевались над еврейским населением. Он подчеркивает, что погромы устраивались над евреями местными полицаями – уроженцами Докшиц и окрестных сел, которые знали, кто бедный, а кто богатый, кто был после 1939 года в комсомоле, кто вступил в партию, кто их родственники и т.д.

Полицаи грабили евреев. Немцы не заходили на территорию гетто, полицаи же забегали туда, хватали у кого одежду, у кого часы, у кого швейную машинку. Некоторые местные жители помогали евреям, давали продукты, хотя за это можно было поплатиться жизнью.

Во время расстрела гетто семья Явидов спрятала еврейского мальчика – Хаима Кацмана, который живет и сейчас в Израиле и поддерживает с этой семьей самые теплые отношения.

Таким образом, находились люди, которые не боялись взять на себя тяжелую, а в тех условиях очень страшную обязанность, помогать. Помогать, несмотря на опасность для своей собственной жизни.

Адамович Ольга,
студентка Белорусского государственного технологического университета.
Работа участвовала во II республиканском конкурсе
«Холокост. История и современность. Уроки толерантности».
Оригинал находится в архиве Музея «Истории и культуры евреев Беларуси».

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область