Поиск по сайту

Из книги Владимира Лившица
«Горецкая еврейская община: страницы истории
(научно-популярный очерк)»

В составе Великого княжества Литовского

Первые письменные известия, которые непосредственно касаются территории Горецкого района, как считает историк В. Носевич, относятся к XII столетию, когда эти земли входили в состав Смоленского княжества.

На рубеже XII и XIV столетий Смоленское княжество вошло в состав Великого княжества Литовского. С этого времени горецкие земли стали упоминаться в “Литовской метрике” – архиве канцелярии Великого княжества Литовского (ВКЛ), – в которую вписывались сведения о покупке или переделах имений. Там в 1497 году впервые упоминаются Горы. В настоящее время – деревня Горецкого района.

В это время горецкие земли принадлежали князю Ивану Семеновичу Путяту из рода князей Друцких. У князя было четыре сына. Один из них, Михаил, владел частью Гор и частью Баси, а второй, Василий,– частью Гор.

От Михаила земли достались его сыну Юрию Шишевскому. Такое название он имел потому, что владел имением Шишево (в настоящее время деревня около Горок).

Когда умер его единственный сын Василий (1480–1546), то по завещанию, которое он написал в 1544 году, имение передавалось его жене Марии, из рода князей Заславских. В этом завещании впервые упоминается населенный пункт Горки.

В 1569 году Великое княжество Литовское и Польша объединились в единое государство – Речь Посполитую. С этого времени и до середины XVII столетия Горки входили в состав Оршанского уезда Витебского воеводства.

В 1619 году владелец Горок, великий канцлер ВКЛ, Лев Сапега дал местечку “Устав о вольности”, который представлял собой малое магдебурское право. В результате жители Горок освобождались от большинства феодальных повинностей и имели льготы: свободно торговать и проводить ярмарки, иметь свое самоуправление и суд.

Горецкий край в XVII ст.

Факт получения магдербурского права подчеркивает возросшую роль города как центра товарно-денежных отношений того времени. В Горках был создан городской магистрат. Он располагался в ратуше, которая была построена на базарной площади (сейчас на этом месте находится здание районного историко-этнографического музея). Магистрат для увеличения доходов выдавал разрешение на постройки лавок, хлебных амбаров, бань, мясных рядов и гостиного двора. Городская земля, занятая частными строениями, была обложена податью в пользу магистрата. Во главе города стоял войт. При войте был совет (рада). Его члены совместно выбирали бургомистров, которые были представителями горожан.

В это время Горки уже упоминаются как город. В нём, как свидетельствует “The Encyclopedia of Jewish life before and during the Holocaust”, в 1643 году возникла еврейская община.

П. Марек, автор статьи “Горки”, опубликованной в многотомном издании “Еврейская энциклопедия. Свод знаний о еврействе в прошлом и настоящем”, считает, что, “как и многие другие еврейские поселения, Горецкая община возникла из факта аренды евреями местных помещичьих земель и угодий. Вот почему влияние арендаторов на общинную жизнь было здесь очень сильно вплоть до второй половины XVIII века”.

Он приводит сведения, что арендаторы участвовали в общинном самоуправлении (два арендатора участвовали как по договору 1643 года, так и по договору 1686 года), а также “в депутациях к помещику”.

Между тем споры между арендаторами и общиной всё же случались. И, как отмечает П. Марек, они порой доходили до суда Белорусской синагоги, а в 1699 году и до Бреста.

В этот период Горецкий кагал и прикагалки, которые существовали в Горах и Романово (ныне село Ленино Горецкого района), входили в состав Белорусской синагоги. Известно, что представители из Горок присутствовали на еврейских съездах в Могилеве, Шклове, Копыси, Быхове и Белыничах.

Откуда пришли евреи на Горецкую землю? Скорее всего, теми же путями, как и все евреи восточной Беларуси. Большинство историков считают, что основная масса евреев, вероятнее всего, переселилась в Беларусь в XII веке из Польши и Литвы, а туда – из Германии и других стран Западной Европы.

Память о еврейском переселении с запада на восток сохранилась в фамилиях евреев. Многие из этих фамилий образовались от названия тех городов, в которых евреи жили до переселения.

Как отмечает историк Э.Г. Иоффе, в XV веке на территории Великого княжества Литовского было образовано 45 еврейских общин, где проживало более 20 тысяч населения.

В это время Горки географически находились в пограничной зоне Великого княжества Литовского и на развитие оказывали большое влияние войны, которые вело Великое княжество Литовского, а затем Речь Посполитая с русским государством.

Так, известно, что во время самой кровопролитной войны 1654-1667 гг. России с Речью Посполитой, когда погибло до 80% населения Могилёвского края, еврейская община в Горках не существовала и возродилась только в 1669 году.

Русско-польские войны принесли много бед проживавшим в зоне сражений евреям. В результате войн немало евреев оказалось в русском плену. Большинство из них было расселено в Поволжье, на Урале и в Сибири. Некоторые оказались со временем в московской Немецкой слободе, где жили лютеране и католики. В 1659 году проверка, проведенная в Немецкой слободе, выявила евреев из Горок: Марко Яковлева с женою Дворкою.

Нередко пленников принуждали к принятию православия или лютеранства, постригали в монахи. Известно, что девушка Махля из Горок приняла лютеранство.

В этот период, как свидетельствуют документы, многие евреи были королевскими откупщиками, а в некоторых городах имели монополию в торговле и ремёслах.

Это вызывало неприязнь, а иногда и ненависть со стороны местного населения. Так, антисемитски настроенный литовский публицист ХVI века Михалон Литвин писал: “В эту землю стекся изо всех других земель самый скверный народ иудейский (judaica), уже распространившийся по всем городам Подолии, Волыни и других плодородных областей; (народ) коварный, ловкий, лживый, подделывающий у нас товары, деньги, расписки, печати, на всех рынках лишающий христиан пропитания, не знающий иных способов (поведения), кроме обмана и клеветы; как доносит Священное Писание, это злейший народ из рода халдеев (chaldaeorum), развратный, греховный, неверный, подлый, порочный...”

Но мнение местного белорусского населения было совсем другим. Его отразил известный учёный-этнограф К. Киркор, который писал: “…отличительной чертой здешних евреев является любовь к родине. Место, где он родился, где жили и умерли его родители, делается ему дорогим, заветным… Большинство евреев – честнейшие люди…, очень много евреев-ремесленников, тяжёлым трудом добывающих хлеб… Ремесленник на вас работает, положим, портной работает десятки лет, счёты с ним нескончаемые. Случаются разные передряги, но вы знаете, что этот человек вас любит, что он предан вполне, а поскользнётесь вы, он готов даже вам помочь из последнего…”.

В Горках, как и везде в Великом княжестве Литовском, во главе общины стоял кагал (кахал – буквально, община).

Вначале кагалы имели польское название “зборы жидовске”. Впоследствии за этим советом закрепилось слово кагал. В широком смысле – община, в более употребительном – форма ее самоуправления в Польше XVI – XVIII вв., а затем и в Российской империи между 1772 г. и 1844 г.

Кагал являлся посредником между еврейской общиной и властью. Кагал общины возглавлялся еврейским старейшиной (сеньором). В первой половине XVI в. общину возглавлял “доктор Моисеева закона”, то есть раввин, обычно назначавшийся королем или воеводой. К середине XVI в. в связи с ослаблением королевской власти усилилось стремление польских евреев к автономному общинному самоуправлению. И община имела право избирать своего руководителя.

Кагал взимал подати с евреев по принципу круговой поруки, то есть не с отдельного лица, а с общины в целом. Согласно польским грамотам XVI в., кагалу передавалось не только право раввинов надзирать за религиозным бытом евреев, но и право карать нарушителей Закона отлучением, изгнанием из общины, телесными наказаниями и даже смертной казнью. Кагал переизбирали ежегодно определяемые жеребьевкой выборщики из числа налогоплательщиков. При выборах (как правило, в третий день Песаха) состав кагала обычно оставался почти тем же, а выбывших членов, как правило, заменяли их родственники.

Горецкий Пинкос.

Каждый кагал вел свою летопись – пинкос. В Горках её вели с 1643 по 1929 год. В 1925 году Горецкий пинкос внимательно изучил историк М.М. Срагович, который несколько раз цитировал документы из него в статье “Еврейское население Горецкого района (прошлое и современное). Краткий исторический обзор социально-экономических и бытовых моментов” (статья на белорусском языке). Затем пинкос попал в Израиль, и его нашёл в библиотеке Еврейского университета в Иерусалиме, расшифровал и перевёл многие документы доктор истории Яаков Хисдай. В этом ему помогала Рахел Торпусман.

По данным Горецкого пинкоса (1686 г.), во главе кагала стояло 18 человек (7 тувим, 4 габаим, 3 алуфим и 4 даяним).

Помимо членов кагала, выборными были также попечители благотворительности (габбай цдака гдола), контролеры (роэй хешбон), попечители религиозных школ (хедеров и Талмуд-Торы). При кагале состояли судебные исполнители (шаммашим). Кагал наблюдал за торговлей, за правильностью мер и весов, за поведением приезжих, за благочинием, а также за чистотой улиц, где жили евреи, регулировал право аренды, издавал постановления относительно выборов раввина, обучения детей, оплаты слуг и служанок и норм их поведения и т. п., то есть полностью регламентировал жизнь членов общины.

Как видно из пинкоса, Горецкий кагал платил налоги: на домовладения – 100, за каждого члена общины – 100, с продажи табака – 40 и водки – 300 злотых.

Известно, что, кроме кагала в Горках, имелись прикагалки в местечках Горы и Романово.

Община с ее кагалом, округи с их окружными сеймиками входили в состав ВААДА – съездов раввинов и кагальных представителей. Литовский ВААД состоял из трёх главных общин с центрами в Бресте, Пинске и Гродно. Горецкий кагал входил в состав Брестской общины.

После объединения Польши и Литвы и образования Речи Посполитой численность евреев в государстве составляла уже около 160 тысяч человек. Правда, точное количество евреев в те времена установить было трудно, поскольку самим евреям подсчитывать количество населения запрещалось по религиозным соображениям, а при организованных переписях они намеренно утаивали количество душ для уменьшения податной повинности.

По инвентарю 1683 года в Горках было 510 “дымов”, т.е. домов, а также два предместья – Заречье и Казимировская Слобода.

Как и во всех польских и литовских городах, евреи Горок селились в особых кварталах. Это связано с тем, что существовало православное и католическое законодательство, которое требовало, чтобы евреи жили обособленно. Да и сами евреи стремились жить отдельно, чтобы избегать конфликтов с христианским населением и без помех соблюдать свои законы и обычаи.

Строительство еврейских домов велось только в черте города, в основном в тех районах, где в настоящее время располагаются улицы: Советская, Якубовского и Бруцеро-Ерофеевская. В предмеcтьях Заречья и Казимировской Слободы горецкие евреи вначале не селились. Однако, как показал анализ “Ревизских сказок” (1772 г.), несколько семей там проживало.

Сохранились этнографические описания еврейских домов. Как правило, евреи жили в деревянных домах, крытых чаще всего соломой. Дома в еврейских кварталах строились вплотную. При каждом зимнем помещении была ещё и кухня с большой печью, которая примыкала к жилой комнате. В кухне держали домашнюю птицу. Кровати в комнате огораживались занавесками, и на них спали женщины, мужчины спали на лавках.

В небогатых домах пол был земляным, потолок держался на балках, которые опирались на сваи. Посреди комнаты вкапывали в землю четыре пня, укладывали на них доску, и получался стол, за которым ели и работали. Вечерами комнаты освещали масляными лампами из глины, а в бедных домах – лучинами.

Многие еврейские семьи занимались различными видами ремёсел. Согласно вышеназванному инвентарю, в Горках работали ремесленники 28 специальностей, среди них – ткачи, гончары, ружейники, винокуры и др.

Торговля проходила на трех рынках. Известно, что сюда приезжали купцы из Смоленска, Мстиславля, Могилева, Шклова, Орши и других городов.

В свою очередь горецкие купцы, среди которых были евреи, как свидетельствовали таможенные книги Москвы и Смоленска, торговали в этих городах сукном, полотном и рыбой. Есть сведения о том, что купцы из Горок торговали и в других городах Великого княжества Литовского и России. Горецкие евреи занимались также арендой мельниц и винокурен.

Горецким евреям на протяжении многих лет приходилось вести переговоры с местным феодалом об условиях их проживания и хозяйственной деятельности. Вести их поручали одному из членов общины, которому за это причиталось вознаграждение. В Горецком пинкосе за 1686 год читаем: “Перед нижеподписавшимся собрались предводители: почтенный р. Аарон Сегал против почтенных предводителей кагала (да хранит его Всевышний) по поводу 120 злотых, которые причитались кагалу (да хранит его Всевышний) от предводителей-арендаторов за прошлый год, а р. А.С. получит их себе после Песаха 5446 года (1686) и за это обязался великим обязательством ходатайствовать и добыть от нового властелина подтверждение прав на существование для общины (да хранит ее Всевышний) таким образом, и при таком условии, что, если для этого ходатайства потребуется обращаться и к воеводе (да возрастет его слава), тогда он получит все эти 120 злотых, а если потребуется обращаться только к властелину, тогда он получит только 100 злотых, не более, и сюда включаются все расходы и подарки жене воеводы и его слугам, и на все про все – не более этого количества, и чтобы у р. А.С. не было никаких полномочий требовать с кагала (да хранит его Всевышний) свыше этого количества, даже и ненамного, и он обязался заложить все свое имущество под залог этого дела, и после этого он поехал ходатайствовать … и не застал властелина дома, и получил только письмо от жены властелина к чиновнику, чтобы оставить все права в неприкосновенности до возвращения самого властелина, а когда кагал попросил его вернуть деньги, он снова обязался, как раньше полным обязательством, перед р. Авраамом из Горок и подтвердил все свои обязательства, полностью, без возможности отказа, изменения или исправления, и все это включает в себя оба обязательства, от месяца ияра прошлого года и месяца тамуза прошлого года. Подписано в воскресенье, 5 элула 5446 (1686) года.

Свидетельствует Яаков-Авраам».

В 1695 году владелец Горок Е. Сапега дал евреям право построить синагогу (синаго́га от греческого “собрание”; на иврите бейт кнессет – “дом собрания”. После разрушения Иерусалимского храма – основной институт еврейской религии, помещение, служащее местом общественного богослужения и центром религиозной жизни общины). Она располагалась в центре города, около рыночной площади, (в настоящее время там расположено здание завода напитков и “Беларусбанка”). Впоследствии рядом была построена еще одна синагога, а площадь перед синагогами называлась Синагогская.

Какими были Горки в конце XVII столетия? Сохранились воспоминания очевидцев. Так, стольник Петра I – П.А. Толстой, который 24 марта 1697 года по пути в Италию посещал Горки, писал, что в городе “более за тысячу жителей, построены православная церковь, костел, две униатские и еврейский молитвенный дом”.

В 1698 году секретарь австрийского посольства В. Корб в своем дневнике отмечал, что “город очень длинный и густо заселен евреями”.

Во время Северной войны России со Швецией Горки в 1708 году оказались в непосредственной близости от театра военных действий. 6 июля 1708 года в Шклове состоялся военный совет. На нем присутствовал Петр I, который днем раньше был в Горках. На совете было решено: “Понеже неприятель, по ведомости, марширует к Могилеву..., пехоте всей иттить к Горкам с артиллериею и с обозами... и смотреть на неприятельские обороты и куды обратится – к Смоленску или к Украине – трудиться его упреждать”.

Более месяца (с 9 июля по 16 августа 1708 года) Петр I был в Горках. На одном из холмов города были построены земляные редуты, где военным лагерем разместились русские войска. Остатки этих сооружений сохранились и сегодня. А холм, на котором располагались русские войска, теперь зовется Петровой горкой. Есть еще в Горках и холм Мазепы. Он расположен по нынешней улице Советской. Сейчас тут находится детский сад № 5.

Нахождение русских войск в Горецком крае не способствовало развитию города и еврейской общины. Из истории этой войны известно, что шведы и русские без всякого разрешения входили в белорусские земли, обкладывали налогами местных жителей, в том числе и евреев, заставляли их содержать войска.

Эта чужая война дорого обошлась Горкам: резко сократилось количество жителей, и последовал упадок ремесла и торговли. Как свидетельствует запись в Горецком пинкосе за 1718 год, община в этот год не была в состоянии содержать постоянного кантора (кантор, или хаззан, – человек, ведущий богослужение в синагоге. Согласно требованиям Галахи, хаззан должен досконально знать литургию, обладать красивым голосом и подобающей внешностью, характеризоваться безупречным поведением) и шохета (шохет – резник, совершающий убой скота и птицы в соответствии с ритуальными предписаниями).

После войны Горецкое имение было продано А.Д. Меньшикову – одному из тех, про которых писали “птенцы гнезда Петрова”. В 1732 году оно перешло к Михаилу Потоцкому, о чём свидетельствует “Грамота императрицы Анны Иоановны подстолию Михаилу Потоцкому на владение имениями Горы-Горки и другими”, а в 1740 году – Яну Михаилу Сологубу.

Когда он в 1748 году умер, имение было поделено его сыновьями на две части: Юзефу достались Горки, Юрию – Горы. Известно, что в Горках купцом Сахаровым в 1750 году была открыта фабрика по изготовлению талесов.

В 1766 году в Горках, по данным “The Encyclopedia of Jewish life before and During the Holocaust”, проживало 511 евреев.

В Горецком пинкосе сохранился интересный документ, который касается еврейской торговли и взаимоотношения с владельцем имения. “…Его светлость, ясновельможный воевода, господин Вырепский, большой наш господин, – говорится в нём, – оказал большую помощь нашему кагалу в Горках, приказал одолжить руководителям нашего кагала деньги из казны…на закупку товаров на правах “совместного доходу”. И вот на днях Шлёма, сын Семена, сделал то, что до этого времени не видно, не слышно: получил деньги от казны на покупку товара с правом совместного дохода и не только с дохода ничего не дал “казне”, даже задержал одолженные ему “казной” деньги, суммой сорок один червонец золотом. Более того, выплатил этими “казенными” деньгами его долги, которые он должен хозяевам нашего кагала…

В связи с этим мы, старшины, штрафуем его, чтобы с сегодняшнего дня он, Шлёма, более не входил ни в состав совета кагала, ни в состав “семи лучших города”, ни в состав старшин – вождей общества, чтобы не имел права “кантора” в молитвах до того времени, пока не перепросит наших господ в “крепости”. На этом расписываемся. Среда. 2-го мая 1770 г. Тут в Горках”.

Как видно из дальнейшего чтения этого постановления, наказан был не только тот, кто взял деньги для того, чтобы рассчитаться с долгом, но и тот, кому Шлёма деньги отдал. В Пинкосе читаем: “О том, что Шлема взял деньги у господина Вырепского, а Шлёма Залман, сын Израиля, Сагал взял свой долг у Шлемы из суммы, которую последний получил в «казне», для этого мы, старшины кагала города Горок, штрафуем его, чтобы больше этого не случилось, с сегодняшнего дня не имел права молиться в синагоге на его постоянном месте, но всё время молитвы не имел места…”

Под властью Российской империи

Как известно, во второй половине XVIII века польское государство стало слабеть, что привело к его разделу между Россией, Австрией и Пруссией. Это произошло в 1772, 1793 и 1795 годах.

В результате уже первого раздела Россия получила обширные территории площадью 92 тыс. кв. км. К Российской империи были присоединены Витебская и Могилёвская губернии, включая и Горки.

После первого раздела Речи Посполитой в 1772 году российская императрица Екатерина II обещала, что “…еврейские общества, жительствующие в присоединённых к Империи Российской городах и землях, будут оставлены и сохранены при всех тех свободах, коими они ныне в рассуждении закона и имуществ своих пользуются…” Однако, на самом деле, эта декларация не была выполнена.

Хотя после присоединения к России евреи Восточной Беларуси получили российское гражданство, право исповедовать свою веру и владеть своим имуществом, но пользоваться данными им правами, в отличие от белорусов, – селиться и приезжать в Россию – им не разрешалось.

После присоединения к России в истории Горецкой еврейской общины, в прочем как и всех еврейских общин Беларуси, начался новый период.

После раздела Речи Посполитой город Горки и земли вокруг него вошли в Оршанскую провинцию, а с 1777 года – в Оршанский, а затем – Копысский уезд Белорусской губернии. С 1796 года – в состав Могилевской губернии.

Как отмечал П. Марек, в это время положение членов еврейской общины было таким тяжёлым, что в 1778 году владельцу Горецкого имения пришлось “…выдать вспомоществование всем местным домохозяевам на ведение их торговых дел”.

12 июня 1799 года Горки посещает поэт г.Р. Державин. Здесь он гостил у своего знакомого И.А. Сологуба, владельца Горецкого имения. В Горки он попал из Шклова, где разбирал жалобу шкловских евреев на С.Г. Зорича, бывшего фаворита Екатерины II. На второй день он переезжает в местечко Горы. По дороге он встречает девушку – еврейку, которая предложила ему купить несколько застреленных бекасов. Державин узнал в переодетой девушке дочку И.А. Сологуба – Екатерину. Этот случай он отразил в стихотворении “Горы”. В Горках он написал также стихи “Мельник”, “Виша”, где воспевал красоту белорусской природы.

С именем Г.Р. Державина связаны многие реформы еврейской жизни. Занимаясь в свое время расследованием жалобы евреев г. Шклова, он обратил внимание императора на “эксплуататорский” характер еврейской нации по отношению к неевреям.

Попав во второй раз в Беларусь для изучения вопроса о положении белорусских крестьян, которые в результате неурожая находились на грани голода, Державин обнаружил, что помещики не только не поддерживали крестьян, но и подчас отбирали последнее. Однако они, выгораживая себя, ссылались на евреев, которые де обирают крестьян в кабаках, спаивают их и прочее.

Углубившись в еврейский вопрос, он увидел большое противоречие. “Трудно без прегрешения и по справедливости кого-либо обвинять, – писал он генерал-прокурору Обольянинову, – крестьяне пропивают хлеб и оттого терпят нужду, помещики не могут препятствовать пьянству, т.к. они от продажи вина (водки) весь доход имеют; а и жидов в полной мере обвинять также не можно, что они для пропитания своего извлекают последний от крестьян корм”.

Результатом трех-четырех месячного пребывания Державина в Беларуси явился его отчет под названием “Мнение об отвращении в Белоруссии недостатка хлебного обузданием корыстных промыслов евреев, об их преобразовании и о прочем”.

Как известно, для взыскания податей и других повинностей необходим был учет и организация всего податного населения. Поэтому после присоединения к России земель Восточной Беларуси в результате первого раздела Польши Екатерина II распоряжением от 13 сентября 1772 года предписала белорусскому генерал-губернатору Чернышеву организовать поголовную перепись еврейского населения, расписать его по кагалам и установить для евреев подушную подать в размере одного рубля с головы (в двойном размере против христиан).

Горецкому кагалу пришлось в 1796 году назначить двух специальных старост для сбора этой подати и 12 лиц, перед которыми эти сборщики должны были отчитаться.

Перепись еврейского населения и приписка его к кагалам была возложена на последних, и для обеспечения своевременного и бездоимочного поступления подушной подати была установлена круговая порука кагала за всех членов еврейской общины.

К этому времени российские евреи стали получать фамилии. Как считают некоторые историки, в России первым предложил обязать евреев принимать фамилии упомянутый нами поэт и царский сановник Г.Р. Державин. При этом он считал, что они должны звучать “на малороссийский лад”, отражая особенности характера и оценку их властями.

Для трудолюбивых и порядочных – “Промышленный”, для спорых в деле – “Швыдкий”, для скрытных – “Замысловатый” и т.д.

Процесс присвоения фамилий завершился к 80-м годам XIX века. По сравнению с фамилиями других народов у евреев высок процент фамилий от названия населенных пунктов. Практически все города, городки, поселки, местечки и села бывшей черты оседлости оказались фамилиями. Бершадь: Бершадский, Бершадер; Варшава: Варшавский, Варшавер; Кричев: Кричевский и т.д.

Другие – от имен отцов: Абрамзон, Абрамович, Абрахамович, Абрамов. Очень велико количество фамилий от имен матерей. Тут сказалась, очевидно, большая социальная активность женщин: Ривин, Ривкин, Ривес, Ривас, Ривлин, Рыбкин; Малкин, Малкес; Гитин, Гутин, Гитлик и т.д.

Человек, переселявшийся из Австрии, мог получить фамилию Ойстрах – на идиш «Австрия»; из Литвы – Литвак, Литвин, Литвинов.

Особенно же много фамилий, связанных с профессиями: Шнайдер, Шнайдерман, Портной, Портнов, Хайят – все от слова “портной” на разных языках; Шустер, Швец, Сапожник, Сапожников, Сандлер – “сапожник”. Отдельно следует отметить только еврейские профессии: Меламед – религиозный учитель, Шойхет – резник, Шадхан, Шадхен – сват.

Еврейские фамилии, их происхождение – тема особого исследования. Здесь мы назовем и расшифруем некоторые фамилии, которые получили горецкие евреи. Так, по данным Википедии – свободной энциклопедии, Альтшуллер – фамилия еврейского происхождения и происходит от названия “Altschul” – Старая Синагога. Так называлась синагога в пражском еврейском квартале Йозефов, построенная во второй половине XII века и снесенная в 1860 г. Первые носители этой фамилии, очевидно, были видными прихожанами или “спонсорами” этой синагоги. Фамилия Лившиц образована от немецкого названия населенного пункта Liebeschitz на территории современной Чехии (по-чешски этот городок называется Либешице).

Семья Гиндоманов.

В Горках в то время евреи имели следующие фамилии: Мидлин, Двоскин, Велькович, Муравин, Альтшуллер, Гендман, Наймарк, Гольдберг, Афроимов, Кегелис, Цирульников, Штрамблер, Хаит, Шпеер, Лурье, Пейсахович, Гинзбург, Липкинд, Лившиц, Окунь, Файкин, Иоффе, Цейтин, Хасман, Малер, Портной, Гольдберг, Лапицкий, Амнуэль, Мендель, Трайнин, Лозинский, Брешт, Пакт, Стернин, Эрдман, Гиндоман, Минухин, Переплетчиков, Робцер, Иткин, Цофнас, Фрейдин, Фейгин, Цыпин, Вильнер, Даменшкин, Гуревич, Зайцев, Кудрявицкий, Черноморд Раскинд, Шевелев, Хасин, Аронов и многие другие [7].

Важно отметить, что после присоединения к России была сохранена кагальная организация общин, существовавшая в Речи Посполитой. Кагальные управления отвечали за сбор налогов, следили за выполнением обрядов религии и осуществляли надзор за еврейским населением, т.е. выполняли почти те же функции, что и до присоединения к России, описанные ранее.

С 1780 года все евреи, в том числе и жившие в деревнях, были приписаны к городам – в сословия мещан и купцов, а с 1783 года они могли участвовать в выборах органов городского самоуправления.

Известно, что около Горок евреи жили в местечках Горы и Романово, деревнях Рудковщина и Маслаки.

В декабре 1791 года указом Екатерины было положено начало "черты оседлости" для евреев. При этом им было дано право гражданства и мещанства только в Беларуси, Екатеринославском наместничестве и Таврической области. В дальнейшем при следующих разделах Речи Посполитой границы черты оседлости значительно расширились.

Как уже отмечалось, при переходе в российское гражданство евреи не становились равноправными гражданами, как христианское население присоединяемых земель. Права их были сильно ограничены, и для них местными властями по различным вопросам принимались отдельные постановления. Еврейское население состояло из разных социальных групп. Небольшую, но богатую группу составляли купцы – оптовики, откупщики, а также банкиры.

Большинство еврейского населения составляли ремесленники и мелкие торговцы. В помещичьих деревнях и местечках по договоренности с помещиками на их землях жили евреи – арендаторы шинков, постоялых дворов, мельниц, а также ремесленники и торговцы. Все евреи, включая живших на землях помещиков, вошли в сословия мещан или купцов, но власть помещиков над евреями, жившими на их землях, фактически сохранилась.

Как известно, приобретать землю евреям запрещалось, но аренда для личного труда разрешалась. Поэтому иногда евреи становились арендаторами помещичьих имений, но таких арендаторов было мало.

Как раз в это время в Горки приехали царские чиновники для составления “Ревизских сказок”, т.е. была сделана перепись еврейского населения. Этот документ, составленный 25 ноября 1772 года на польском языке, находится в Национальном историческом архиве Республики Беларусь.

Из него можно узнать, кто и на каких улицах жил в Горках. Так, евреи жили на Ратушной и Синагогальной площадях, улицах Пробойной, Рыночной, Замковой и Пилатовой. Записывали жителей по имени хозяина. Номеров на домах четной и нечётной стороны не было. Поэтому в “сказках” писали жителей, которые жили по левую и правую руку.

Полностью “Ревизские сказки” еврейских жителей Горок помещены в приложении к этой книге. Отметим только, что в “сказках” было указано занятие жителя, его возраст, какое он имеет отношение к хозяину дома, его семейное положение. Так, на первой странице этого документа сказано, что “в местечке Горках жиды (так в то время называли евреев, но уже в последние годы правления Екатерины II наименование "жиды" исчезло и появилось новое – евреи) живут по левой руке Пробойной улицы”. В доме замковом живёт барышник Арон Изевич, 50 лет, его жена Гинда, 45 лет, дочери Хая, Песя, Гута – 18, 15, 10 лет, сыновья Зелик и Арон, 12 и 8 лет. Про разведенных женщин написано – “через мужа покинута”. Про некоторых сказано, что они вдовы или бобыли. Если речь идёт о купцах, то указано, каким товаром он торгует.

Читая “Ревизские сказки” видно, что среди евреев были цирюльники (парикмахеры), барышники (те, кто занимался перепродажей ради барыша, перекупщики, мелкие торговцы), шинкари (те, кто содержал шинок, придорожное питейное заведение), злотники (мастера ювелирного дела).

В "Ревизских сказках" некоторые обозначены как "бобыли" (т.е. они не имели собственных домов).

Всего жителей в Горках переписчики насчитали 2818 человек (1458 мужчин и 1360 женщин). Евреев было 855 человек (398 мужчин и 457 женщин).

Еврейское население жило не только в центре местечка, но также в двух форштатах (предместьях) – Казимировском (ныне район Слободы) и Замесницком (ныне район Заречья).

В те годы жизнь местных общин очень часто зависела от отношений между ними и владельцами имений. Как мы уже отмечали, в Горках они не всегда были добрососедскими.

Так, в 1806 году граф Л.И. Сологуб передал христианам еврейские арендные участки, а в 1810 г. выгнал евреев из лавок, запретил им заниматься торговлей и приказал за один день покинуть Горки.

П. Марек в вышеназванной статье отмечает, что приказ о выселении не был выполнен, но многим евреям пришлось город покинуть. Почему это произошло, точно не известно. Можно только предположить, что они не договорились насчёт арендной платы.

Горецкие евреи, правда, надеялись, что со временем графский гнев пройдёт. Поэтому они приняли постановление: “…Великий господин граф Сологуб Лев Иванович разгневался и выгнал из лавок и амбаров…

С сегодняшнего дня постановляем: с согласия раввината и старших кагала отметить каждому его право «хазоку», чтобы помнить, что, когда бог помилует и это постановление отменит господин, – каждый вернётся на своё место, чтобы чужой не вмешался и не имел права завладеть лавкой, никакие претенденты не могут, каждый обязан остаться при своём давнем праве “хазоки” навечно, даже и его наследники (в пинкосе имеется план лавок и амбаров – В.Л.). Все вышеуказанные лавки записаны всем раввинатом нашего кагала с участием самого раввина и председателя кагала, и поэтому никто не имеет права изменить ничто из помеченного. Никто: ни мужчина, ни женщина – не могут захватить чужое “масыг гвул”, никто не может купить никакой лавки ни от казны, ни от мещанина, а кто не выполнит, пусть на него обратятся все проклятия торы, кто выполнит, будет благословлен. В закреплении этого подписываемся мы, раввинат и председатель кагала. Четверг, 21 июня 5570-1810 год, г. Горки”. Все вышеизложенное принято с общего согласия совета общины в воскресенье 18 ияра 5582 (1822) года, в Горках. Свидетельствует Менаше, сын р. Даниэля, и свидетельствует Дов-Бер, сын р. Исраэля, и свидетельствует Шломо, сын р. Шломо, и свидетельствует Иехезкель, сын р. Мордехая, и свидетельствует Меир, сын р. Мендла-Авраама, и свидетельствует Элия, сын р. Переца Гинзбурга, и свидетельствует Мешулам, сын р.(...), резник общины".

Далее в пинкосе приводится список магазинов: "Магазин, стоящий на северо-восточной стороне, ворота которой выходят на городскую улицу, – принадлежит р. Иосефу, сыну р. Исера, на веки вечные, и его наследникам и домочадцам после него. Второй магазин, стоящий рядом с ним, западнее, – принадлежит р. Арье, сыну р. Исраэля, на веки вечные, и его наследникам и домочадцам после него. Третий магазин, стоящий рядом с ним, – принадлежит наследникам покойного р. Якова, сына р. Шмуэля Каца, на веки вечные, и их наследникам и домочадцам после них. Четвертый магазин, стоящий рядом с ним, – принадлежит р. Аарону, сыну Менахема Сегала, на веки вечные, и его наследникам и домочадцам после него".

Отечественная война 1812 года обожгла Горецкую землю. Уже 14 июля 1812 года французские войска захватили Горки. Французы отбирали у населения одежду, обувь, продовольственные запасы, лошадей. Попытки привести население Горок к присяге на верность императору Наполеону закончились неудачей.

Во время оккупации французы разграбили Горецкий замок, местечки Горки и Горы, фольварки Наталин, Сеньково, Сова, Рудковщина, Анигоф и другие. Особенно пострадало много винокурен и питейных заведений, часть из которых принадлежала евреям.

Кроме того, с июля по ноябрь 1812 года в Горках находился французский военный магазин для сбора продовольствия и фуража. Понятно, как делался этот “сбор”.

В ходе войны евреи проявили себя как настоящие патриоты России. Когда началась война, еврейские общины полностью встали на сторону России, хотя они и были информированы о либеральных еврейских реформах Бонапарта. Кагалы жертвовали крупные денежные суммы, в синагогах воздавались молитвы во славу русского оружия.

Известны случаи, когда евреи были разведчиками в русских передовых частях, где проявляли большое мужество и самоотверженность.

В начале ноября 1812 года Горки были освобождены русскими войсками. “Пустые дома крестьян, умерших от голода, бледные высохшие лица еще живущих наполняют душу страхом”, – так описывал современник Горки после изгнания французов.

Наполеоновское нашествие нанесло значительный урон Горкам. Его население сократилось. Известно, что 2070 человек было убито и погибло от побоев. Французские оккупанты разграбили и уничтожили ремесленные предприятия, которые были в Горках, сожгли оранжерею с ценными растениями в имении графа. Общий урон составил более трех миллионов рублей.

Потребовалось несколько лет, чтобы город зажил нормальной жизнью, восстановив свое хозяйство после французской оккупации.

Прошло десять послевоенных лет. В 1822 году владелец Горецкого имения граф Л.И. Сологуб решил отменить своё решение относительно евреев и вновь заключил с ними договор на аренду. Об этом узнали евреи окрестных местечек и стали приезжать в Горки. Видя такое положение, Горецкий кагал принял решение, о котором читаем в пинкосе, что вот уже 13 лет как еврейское общество терпит от господина, наконец, господин “смилостивился и предоставляет нам аренду”. Это привлекает евреев из соседних местечек, и поэтому руководство кагала запрещает под угрозой проклятий въезд им в город, постановляет не давать приезжим квартир, а если новопоселенцы поселятся не у евреев, то не допускать их в синагоги молиться и запретить “шойхету” резать их животных.

Далее в постановлении было сказано: “…мы ему заплатили большую сумму, чтобы он к нам хорошо отнёсся, и для этого потратили большую сумму по аренде «коробки» (имеется в виду коробочный налог). После этого, когда мы снова собрались и положили фундамент города, лежа на постели, пришла мысль нам в голову, что теперь кто-нибудь из нашего кагала или из другого города, который не принимал участия в организации и строительстве города, могут заарендовать главную аренду себе, а мы останемся ни с чем, поэтому мы постановили записать в пинкосе, что обязанность каждого нашего гражданина судить его по законам нашей торы и отнять у него главную аренду.

Все вышеизложенное принято с общего согласия совета общины, в воскресенье, 18 мая 5582 (1822) года, в Горках. Свидетельствует Менаше, сын р. Даниэля, и свидетельствует Дов-Бер, сын р. Исраэля, и свидетельствует Шломо, сын р. Шломо, и свидетельствует Иехезкель, сын р. Мордехая, и свидетельствует Меир, сын р. Мендла-Авраама, и свидетельствует Элия, сын р. Переца Гинзбурга, и свидетельствует Мешулам, сын р.(...), резник общины".

Прошло несколько лет. Однако владелец Горецкого имения не сумел справиться с экономическими трудностями. Известно, что последний владелец Горы-Горецкого имения для покрытия больших долгов ещё в 1812 году заключил контракт с правительством на поставку провианта царской армии и получил аванс.

К тому же, как отмечают исторические источники, вёл разгульную жизнь – в балах и маскарадах. Для этого имел собственный театр. Из “Истории белорусского театра” известно, что только музыкантов в его театре было 29 человек.

А крестьяне имения бедствовали. Из 850 крестьянских семей имения 32 вообще не имели домов, а 280 жили в домах, не пригодных для жизни.

В 1813 году имение было заложено в банке за два миллиона рублей. Через несколько лет долг возрос до 4,5 миллиона рублей.

В августе 1829 году царское правительство приняло решение конфисковать Горы-Горецкое имение (оно включало 15 фольварков, 2770 крестьян и 1760 десятин земли).

Как раз в этот период в правящих кругах России возник план “исправления” евреев путём призыва их на воинскую службу. Как известно, во время своего пребывания в составе Великом княжестве Литовском, а затем Речи Посполитой евреи воинской повинности не несли. Правда, они платили особый налог, освобождавший их от службы в армии России, комплектование которой осуществлялось путём рекрутской повинности.

26 августа 1827 года именным указом императора Николая I для евреев были введены правила об отбывании рекрутской повинности, причём норма набора евреев была почти в три раза больше, чем христиан (русское население давало в год семь рекрутов с тысячи душ, а с тысячи душ евреев брали дважды в год по десять рекрутов).

Документов о службе горецких еврейских детей в архивах нами обнаружено не было. Однако известно, что дед писателя Льва Разгона, книгу которого “Позавчера и сегодня” мы часто будем цитировать, и историка Израиля Разгона, был кантонистом.

В 1836 году царское правительство приняло решение: в бывшем графском имении открыть земледельческую школу. В истории Горок и еврейской общины начался новый период.

Еврейская община в период становления и деятельности горецких земледельческих учебных заведений

Решение об открытии земледельческой школы в России было принято в ноябре 1833 года. А через месяц в Министерстве финансов было начато дело “О приискании удобного казенного или конфискованного имения, или оборочной статьи для устройства земледельческой школы с опытной запашкой”.

Два года тянулась переписка чиновников, и наконец, летом 1835 года была создана специальная комиссия для обследования и выбора места. Историк Л. Чернявская в Национальном историческом архиве Республики Беларусь нашла записку министра финансов, где он рекомендует обратить внимание на Могилевскую губернию и Горы-Горецкое и Быховское имения. Обращают на себя внимание некоторые рекомендации, данные членам комиссии: ”Сближение с большой рекой, удобное местоположение, достаточность воды.., чтобы близко не было продажи крепких напитков, вообще близкое соседство евреев не желательно…”

Горы-Горецкий земледельческий институт.
С картины Наполеона Орды.

Комиссия выбрала Горы-Горецкое имение, которое соответствовало всем рекомендациям, кроме одной. Так, на момент открытия в Горках школы, там проживало 2528 человек, из них 1656 евреев.

24 апреля 1836 года был опубликован указ царя Николая I Сенату об открытии Горы-Горецкой земледельческой школы.

Для строительства школы были привлечены крестьяне Горы-Горецкого имения, а также строители из многих губерний России. Работали на строительстве и жители местечка Горки, в том числе и евреи. И, видно, хорошо зарабатывали, ибо это место, где велось строительство школы, местные жители долгое время называли “будаванне”. Об этом вспоминал в книге “Шляхам ад пачатку стагоддзя” бывший ученик Горецкого земледельческого училища М.Н. Гончарик, который стал затем доктором биологических наук, членом-корреспондентом АН БССР.

К 1840 году было построено 35 зданий: учебные корпуса, жилые дома для преподавателей, больница, баня и другие хозяйственные постройки.

15 августа 1840 года земледельческая школа была открыта. Она состояла из двух разрядов: первого – низшего и второго – высшего. В них в первые годы обучалось не много учащихся: от 7 в 1840 – до 38 в 1844 году.

А вот в 1844 году их численность возросла до 116 человек. Дело в том, что в 1844 году при школе была открыта учебная ферма, которой передали земли и основные хозяйственные постройки школы. Обучалось на ферме ежегодно до 40 учащихся. Кроме того, работала и небольшая школа овчаров, где обучалось двое – четверо учащихся.

За первые восемь лет существования горецкие учебные заведения окончило 162 учащихся.

Создание в Горках целой сети учебных сельскохозяйственных заведений способствовало развитию местечка и, естественно, еврейской общины. Архивные материалы свидетельствуют, что в 1844 году в Горках было церквей православных – 3, костёлов – 1, еврейских молитвенных домов – 3, домов свободно проживающих – 6, крестьян – 309, евреев – 119. В них в 1847 году проживало 1554 жителей – евреев.

Известно, что был капитально отремонтирован гостиный двор, открылось несколько торговых лавок, а всего их было 44. Большинство из них принадлежало евреям.

В 1848 году высший разряд земледельческой школы был преобразован в институт – первый в России “с правом университета”. Реформа затронула и низший разряд школы, который был преобразован в земледельческое училище. В 1859 году были открыты землемерно-таксаторские классы, которые были призваны готовить землемеров. Ведь в России приближалась земельная реформа. Постепенно росла популярность горецких учебных заведений, где в 1860 году обучалось уже 360 студентов и учащихся почти из всех губерний России. Учились студенты также из Германии и Франции. Но известно, что евреев среди преподавателей учебных заведений не было.

Что касается евреев-студентов и учащихся, то в 60-е годы они стали появляться. Этому способствовала кампания наделения евреев землей. Тогдашний министр государственных имуществ П. Киселёв приказал выделить для евреев в Горецком земледельческом училище шесть вакансий. Известна судьба некоторых выпускников Горы-Горецкого училища. Так, И. Фрафон был отправлен в Херсонскую губернию для помощи евреям-земледельцам. Там же, на Херсонщине, была создана Великоанадольская учебная ферма, куда были отправлены преподавателями два еврея, окончившие Горы-Горецкий земледельческий институт и училище.

Среди них был Арнольд Борисович Думашевский – сын бедного еврея, родился в Могилеве в 1836 году. Мальчиком помогал своему отцу в портняжном ремесле и извозном промысле, а затем 13-летним подростком был приказчиком в книжной лавке. Грамоте Думашевский выучился тайком от родителей у приходского дьячка и на 14-м году поступил в Горы-Горецкое земледельческое училище, курс которого и окончил в 1859 году. После недолгой службы в Одессе писцом в канцелярии бывшего попечительного комитета об иностранных поселенцах южного края, Думашеский обратил на себя внимание попечителя Одесского учебного округа H.И. Пирогова, известного врача и хирурга. Благодаря ему, он поступил в Ришельевский лицей (1859 г.), а через год перешел на юридический факультет Санкт-Петербургского университета, где и получил степень кандидата права в 1862 году.

Директорский флигель.

По окончании университетского курса был оставлен при университете и за казенный счет командирован для приготовления к профессорскому званию за границу, где прожил до 1865 года. По возвращении в Россию перешел на службу в министерство юстиции и сначала был командирован для рассмотрения работ по преобразованию судебной части Царства Польского, а затем назначен обер-секретарем 3-го департамента Правительствующего Сената, но в 1871 году оставил эту должность. В 1877 году окончательно вышел в отставку.

В 1871 году он работал редактором-издателем газеты "Судебный Вестник" (начиная с № 66 за 1871 г. и кончая № 258 за 1876 г.). В этой газете он поместил целый ряд статей по самым разнообразным вопросам практической юриспруденции и, кроме того, вел "юридическое обозрение" по гражданским делам в "Судебном Журнале" за 1867 и 1868 гг., который составлял приложение к "Судебному Вестнику".

С 1877 года Думашевский передал дело издания газеты в другие руки и лишь изредка помещал в “Санкт-Петербургских Ведомостях" статьи публицистического характера, преимущественно по еврейскому вопросу. Из накопленного им в течение трудовой жизни капитала в размере 56000 рублей – 26000 рублей он завещал Санкт-Петербургскому университету на стипендии на юридическом факультете по 300 рублей в год с тем, чтобы эти стипендии назывались стипендиями “Еврея Думашевского”.

Он был и большим любителем пения и поэтому завещал 4000 рублей Санкт-Петербургской консерватории на премии за “лучшие русские застольные песни”. Свою богатую библиотеку (688 томов) по праву и философии он также завещал Санкт-Петербургскому университету. Умер 22 ноября 1887 года.

Несомненно, что Горецкие учебные заведения активно работали бы и дальше, если бы не события 1863 года.

Ведь открывая в небольшом местечке земледельческие учебные заведения, царское правительство рассчитывало, что вдали от крупных промышленных центров будут воспитываться верные царизму чиновники и управляющие помещичьими имениями. Однако царизм просчитался. Просвещение молодежи способствовало распространению среди студентов национально-освободительных революционных идей.

В конце 1862 года в Горках сформировалась подпольная студенческая организация, во главе которой стоял комитет из 11 человек. В его состав входили С. Висковский, В. Домарацкий и др. студенты и учащиеся.

В марте 1863 года Виленский комитет решил начать восстание на Могилевщине. Руководителем восстания был назначен Л. Звеждовский, боевой соратник К. Калиновского. 23 апреля 40 вооруженных повстанцев прибыли в деревню Зарубы Горецкого уезда, а ночью 24 апреля повстанцы вошли в город. На площади к ним присоединились студенты. Все были разделены на пять групп, и одновременно напали на квартиру начальника внутренней охраны, казарму, цехгауз, почту и казначейство. В бою с солдатами воинской команды погибло два повстанца, трое получили ранения. Вскоре город был в руках восставших. В это время произошел большой пожар, в результате которого пострадало несколько еврейских домов и лавок.

Физико-химический корпус.

На другой день повстанцы, силы которых выросли до 200 человек, двинулись в сторону Кричева. Однако им не удалось привлечь широкие слои крестьянства, которое, поддавшись на обман царских властей и духовенства, восприняло восстание как борьбу помещиков за возврат крепостничества.

Отряд повстанцев попал в окружение царских войск. Л. Звеждовский принял решение пробиваться на запад небольшими группами. Сквозь заслон удалось пройти лишь маленькой группе, возглавляемой Л. Звеждовским. Остальные были схвачены и брошены в тюрьму. Царский суд жестоко расправился с повстанцами. 26 студентов и пять преподавателей были осуждены, 33 человека отправлены в ссылку.

Как известно, еврейское население Горок не принимало участия в восстании. Однако, как видно из архивных материалов Национального исторического архива Республики Беларусь (НИАРБ), горецкий еврей Любман привлекался к уголовной ответственности в связи с этими событиями. За что он привлекался и был ли осужден, установить нам пока не удалось.

Революционное выступление горецких студентов послужило поводом для закрытия в 1864 году института в Горках и перевода части студентов и преподавателей в Петербург.

Так закончило свое существование единственное в России высшее сельскохозяйственное учебное заведение, а Беларусь лишилась единственного высшего учебного заведения. В Горках остались лишь средние земледельческие училища.

Ещё за год до этих событий, в июне 1862 года, Горки получили статус города и стали центром Горецкого уезда. Из Копыси сюда были переведены уездный суд, казначейство, почтовая контора, городская больница, инвалидная команда, уездная канцелярия и другие уездные учреждения.

Создание в Горках земледельческих учебных заведений способствовало быстрому росту населения города. Так, если в 1836 году в Горках жило 2528 человек, то в 1856 году уже 3830. По вероисповедованию жители разделялись следующим образом: православных – 1328 мужчин и 1213 женщины, иудеев – 845 мужчин и 811 женщин, католиков – 239 мужчин и 40 женщин, лютеран – 34 мужчины и 12 женщин.

Данные свидетельствуют, что еврейское население по сравнению с 1772 годом увеличилось почти в два раза. В Горках было 496 деревянных жилых домов и один каменный (не считая зданий на территории учебных заведений), две каменные и три деревянные церкви, один деревянный костел, четыре деревянных еврейских молитвенных дома.

Из воспоминаний бывших студентов Горы-Горецкого земледельческого института известно, что еврейское население, которое проживало около института, сдавало комнаты для студентов института и училищ, которым разрешалось жить не в пансионате.

За время существования учебных заведений возросло и количество лавок, открытых евреями. Они стали завозить в Горки книги, заморские вина, предметы роскоши. Ведь многие студенты и учащиеся были весьма состоятельными. Многие евреи работали в хозяйственных службах учебных заведений, а также на строительстве новых зданий и ремонтных работах.

Вместе с тем следует отметить, что, несмотря на открытие в Горках целого комплекса сельскохозяйственных учебных заведений, центр нового уезда оставался неуютным, грязным. Не было водопровода, улицы освещались только на территории учебных заведений.

В августе 1867 года было утверждено положение о гербе города. В нём говорилось: “Изобразить в сем гербе, как главную эмблему города Горки, три горы, средняя выше других, а чтобы указать на занятие земледелием жителей города – вырастающие из гор колосья, в вольной части щита поместить герб Могилевской губернии. Щит украсить башней с тремя зубцами”.

Горецкая еврейская община в середине XIX – начале XX вв.

В этот период город Горки мало чем отличался от других уездных центров Беларуси. Правда, в городе работали сельскохозяйственные учебные заведения: земледельческое и ремесленное училища, землемерно-таксаторские классы. И это, естественно, оказывало влияние на развитие города и еврейской общины.

Прежде всего, шло быстрое увеличение числа населения. Так, согласно данным сборника “Статистические таблицы Могилёвской губернии за 1865 года”, в этом году в Горках проживало 4077 жителей (евреев было 1673), а уже в 1868 году – 4908 жителей).

Через десять лет в Горках количество жителей возросло до 6735 человек, из них евреев было 2038 человек (1060 мужчин и 1020 женщин). В архиве сохранились статистические сведения, что в 1878 году в еврейских семьях родилось 78 человек, умерло 59, было заключено 7 браков. Разводов не было.

В целом в Горецком уезде проживало 10440 евреев (в тот период в состав уезда входили такие крупные населенные пункты, как Дубровно и Копысь).

Большая еврейская община была в местечке Романово – 1590 человек (820 мужчин и 770 женщин), 577 евреев жило в местечке Горы [6]. В уезде работало 2 синагоги, 6 молитвенных домов.

Еврейское население жило не только в крупных местечках, но и в селах и деревнях. В НИАРБ сохранился “Список о занятии евреев в Маслаковской волости”. Так, в 1874 году в селе Маслаки жил Л. Литман, арендатор и продавец водки, в фольварке Хоминичи – И. Стамблер, в деревне Ермоловка – А. Левин, в селе Козловичи – Б. Магин, в деревне Полна – М. Стамблер, в деревне Осиповичи – З. Стамблер., в деревне Михайловичи – А. Стамблер. Все они были торговцами водки. Только в деревне Аниковичи проживал З. Авербах, который был арендатором мельницы.

В 1878 году горецкие уездные чиновники собирали сведения по “Программе для собирания статистических сведений по еврейскому вопросу” и в Маслаковской волости они насчитали: торговцев мелочной торговли – 2 человека, арендаторов – 5, шинкарей – 11, ремесленников – 18, ростовщиков – 11, занятых умственным трудом (врачи, учителя) – 8, земледельцев – 3. Сохранились имена земледельцев из деревни Напрасновка – Берка и Хаим Трайнины, Беназир Финкильштейн.

Мы уже отмечали, что в середине XIX века кагальная система управления еврейской жизни в России была ликвидирована. Однако еврейское общество по-прежнему занималось всеми делами еврейского населения, а, кроме того, с декабря 1844 года занималось сбором коробочного и свечного сбора.

Из материалов НИАРБ видно, что коробочный и свечной сбор горецкими евреями вовремя не собирался. Так, 26 марта 1880 года Горецкая городская дума сообщала в Могилевское губернское правление, что недоимки только коробочного сбора составляли 860 рублей 95 копеек.

Как известно, сбор коробочного сбора отдавался на откуп определенным лицам на четырёхлетний откуп. Из объявления Могилевского губернского правления известно, что на период с 1 января 1881 по 1 января 1885 года сумма сбора в Горках составляла 800 рублей, в местечке Горы – 50 рублей, в деревне Напрасновка – 30 рублей.

Из архивных данных видно, что 13 ноября 1880 года право коробочного сбора в Горках было отдано купцу Б. Зайцеву.

Следует отметить, что основная масса еврейского населения была законопослушной. Однако в делах Могилевской Палаты уголовного и гражданского суда встречаются материалы об уголовном преследовании евреев из Горок. Так, 20 марта 1872 года был подвергнут штрафу в размере 36 рублей за 4 спиленных дерева М. Вильнер. Платить штраф он отказался, и поэтому был заключён под арест в Горецкую тюрьму.

23 августа 1874 года за беспатентную продажу вина в м. Дубровно был оштрафован в размере 90 рублей житель Горок Б. Гинзбург. 30 мая 1875 года был заключен в тюрьму И. Левитин. Как сказано в архивном деле, “…за утайку патентного бланка в сумме 8 руб. 50 копеек“ 6 апреля 1882 года за уклонение от воинской повинности был подвергнут заключению на 3 месяца в Горецкую тюрьму г. Цейтлин.

В октябре 1875 года в газете “Могилевские губернские ведомости” было дано объявление о том, чтобы евреи Горецкого уезда, “…кои подлежат освидетельствованию в летах по наружному виду до поступления срока призыва в сем году, т.е. до 1 ноября, явились в Горецкое уездное по воинской повинности присутствие для освидетельствования их в летах по наружному виду”. Из архивных материалов известно, что в 1875 году в Горецком уезде был составлен “Список лиц, причисленных в окладе, надлежащих освидетельствованию по наружному виду”. В список было включено несколько сот евреев-мужчин в возрасте от 17 до 27 лет. Приведём фамилии и имена некоторых из них: Шимон Мидлин (23 года), Мовша Двоскин (23), Мовша Муравин (27), Лейзер Наймарк (25), Зуся Гольдберг (25), Абрам Кегелис (21), Янкель Цирульников (22), Мордух Песин (27), Залман Шпеер (27), Шлома Лурье (25), Ицка Пейсахович (17), Берка Гинзбург (17), Евна Липкинд (25), Мендель Файкин (19), Янкель Иоффе (17), Геруель Цейтин (17), Шмуйка Хасман (20) и другие.

Интересно, что отдельно помечены Евель Зайцев (19), Хаим Робцер (21), Гирша Раскинд (21), Цука Фрейнбург (24), Лейба Кудрявицкий (20), Мовша Шевелев (23). Про них сказано “сыновья, внуки и племянники купцов”.

В этот период в белорусских землях создавалась почтовая служба. Так как помещений для почт в городах не было, то они часто помещались в частных домах. В ряде городов их сдавали евреи. Так, по данным НИАРБ, в Горках в 1884 году дом своего отца под телеграфную станцию сдавал еврей Я. Любман. Известно, что средняя цена в Беларуси за сданный дом под почту была 85 рублей. Однако М. Гиденман сдал дом всего лишь за 28 рублей 57 1/7 копейки серебром. Обратим внимание, что торговались за арендную плату не только до последней копейки, но даже и до одной седьмой серебряной копейки.

Промышленность Горок в это время составляли предприятия ремесленного типа. Согласно данным “Статистической таблицы Могилевской губернии за 1865 год”, в Горках работало: хлебопёков – 6, булочников – 5, мясников – 4, портных – 7, сапожников – 8, шапошников – 3, печников – 8, столяров – 9, слесарей – 2, медников – 3, кузнецов – 10, гончаров – 1, извозчиков – 3, часовщиков – 2, золото-серебрянников – 1, трубочистов – 1, разнорабочих – 8.

Однако количество ремесленных предприятий постоянно увеличивалось. Так, если в 1879 году действовало 7 полукустарных предприятий (кожевенных, по переработке зерна и др.), то в 1900 году было уже 29, а в 1904 – 34 [23]. Правда, были они небольшими, и на них работало всего 160 человек, а вырабатывали в год продукции всего на 90–100 тыс. руб.

Наиболее крупными были предприятия, принадлежащие евреям: маслобойни М. Вильнера, Л. Муравина, В. Любизера, И. Певзнера; круподёрки Я. Лейкина, С. Гуревича, С. Амнуэля; типография Н. Хайкина.

Некоторые ремесленные предприятия были известны на весь мир. Как свидетельствовал уроженец Горок, доктор исторических наук, член-корреспондент АПН СССР, Л.С. Абецедарский, в мастерской, которая принадлежала К. Падзерскому, был изобретен крем “Казими-метаморфоза”, который выводил с лица веснушки. Владелец аптеки на международной выставке в 1900 году в Париже за этот крем получил золотую медаль.

Писатель Л. Разгон в книге “Позавчера и сегодня” вспоминал: “Читатели русских газет и журналов начала нашего века на всю жизнь, наверное, запомнили назойливо вбиваемое в голову название крема «Казими-метаморфоза”. На каждой последней странице большинства газет и журналов – от “Вестника Европы“ до “Сатирикона” – среди объявлений и реклам обязательно бросались в глаза эти слова над изображением бассейна, в котором резвились полуобнажённые одалискообразные женщины и мужчина, лица которых было аккуратно разделены пополам. Одна половина блистала свежестью и чистотой, другая – от множества веснушек – напоминала кукушечье яйцо. Это была реклама крема против веснушек... То ли крем, действительно, был ”единственным”, то ли реклама его была мастерски поставлена, но крем “Казими-метаморфоза” был чрезвычайно популярен в предреволюционной России.

И мало кто знал, что эти тщательно упакованные нарядные баночки с необыкновенно приятным своеобразным запахом изготавливались в незаметном городке Могилевской губернии. Разорившийся польский шляхтич Казимир Падзерский, вынужденный стать провизором в маленьком и грязном белорусском городке, благодаря изобретению крема против веснушек, составил себе большое состояние и приобрёл громкую славу среди ревнителей белой, не тронутой загаром и веснушками кожей. Он построил в Горках прекрасный большой каменный дом, украсил его фламандскими картинами, редким фарфором, музейными коврами... Позади дома он разбил огромный сад с редкими сортами фруктовых деревьев, цветниками, фонтанами, золочёными клетками, в которых разгуливали павлины.

Все эти блага добывали для него люди, работавшие в длинной полуподвальной мастерской во дворе дома. На рекламных объявлениях была нарисована “Парфюмерная фабрика “Казими-метаморфоза”– многоэтажная, с длинной тонкой трубой, из которой шёл игривый завиток дыма. Всё это было неправдой. В действительности “фабрика” была кустарной мастерской. В ней трудилось всего несколько десятков рабочих...”

Известно, что на этом предприятии работал отец писателя и больше половины рабочих были евреями. Л. Разгон вспоминал, что управляющим на фабрике был еврей – родной брат матери писателя Михаил. «Ему одному, – писал он, – старик Падзерский доверил секрет изготовления своего крема; среди всех жителей города – русских, евреев, поляков – только ему он доверял ведение всех дел фирмы: и производственных, и торговых. И только по отношению к дяде Мише и его семье старый шляхтич не выказывал своего обычного панского презрения к евреям и проявлял максимально доступную для него меру демократизма…. Дядя Миша платил ему беспредельной преданностью. Безукоризненно честный по отношению к чужой копейке, он без всякой отчётности ездил закупать материалы для фабрики, отпускал готовую продукцию - словом, вёл все дела фирмы. Он был до такой степени ревнителем хозяйских интересов, что сурово штрафовал за брак, за нерадение даже своих родственников, работавших на фабрике…».

Самым крупным промышленным предприятием Горок были мастерские при горецких сельскохозяйственных заведениях. Из материалов НИАРБ видно, что они имели название “чугунолитейные заведения“. Сохранились и свидетельства, что в 1902 году ими было изготовлено: плугов – 1326 штук, борон - окучников – 119, веялок и сортировок – 60, молотилок – 5 [28]. Известно, что несколько евреев работало в мастерских слесарями и кузнецами.

На предприятиях города и уезда рабочий день был 12-14 часов, отсутствовала элементарная охрана труда. Широко применялся детский труд, а заработок был мизерный. Так, чернорабочие мужчины получали 48 руб., а женщины – 36 рублей в год.

В то же время постоянно росли цены на продукты питания. “Ввиду страшной дороговизны предметов первой необходимости мы, рабочие, нуждаемся часто в куске хлеба, потому что наш заработок ограничен, а цены на хлеб всё дорожают”, – писали рабочие Горецкого уезда Могилевскому губернатору.

Горки были и крупным торговым центром. Тут работали 93 торговые лавки и магазина с годовым оборотом 115 тысяч рублей, ежегодно проводилось 13 ярмарок с годовым оборотом 122 тысячи рублей [30]. Значительная часть лавок и магазинов принадлежала евреям. Правда, некоторые из них были с очень маленьким набором товаров и доходом. Писатель Л. Разгон вспоминал, что “...в бесчисленных мелких лавчонках продавались, главным образом, бублики, сладкие лепёшки – кухоны и разнообразная, неопределенная мелочь, именуемая бакалеей... Торговый оборот этих полунищих лавчонок был ничтожен, и трудно было понять, что заставляет еврейских старух просиживать в них целый день. Старый еврейский анекдот про торговку, которая утверждала, будто каждый день торгует себе в убыток и едва сводит концы с концами потому, что в субботу её предприятие закрыто, почти точно определял экономический базис подобной торговли”.

Город, как и раньше, был деревянным: из 821 дома только 22 были каменными. Строительство велось без единой планировки, и было тут где разгуляться огню. Правда, существовала в Горках пожарная часть. В НИАРБ сохранился “Табель состояния пожарной части“ за 1876 год. Из него видно, что в этом учреждении было 6 лошадей. 3 лошади должны были поставлять жители города по наряду. Они могли везти 3 бочки, 12 ведёр, 1 лестницу. Из технических средств была одна ручная помпа и два рукава к ней.

На год этому учреждению выделялось всего 320 рублей. Видно, что этих средств не хватало. Ибо только весной 1882 года произошло 3 пожара. В результате сгорело 92 дома, почтовая станция, здание народного училища, три еврейских молитвенных дома, военная казарма. Ущерб от пожаров составил 128 тысяч рублей.

Особенно сильно пострадали евреи. Известно, что пожар начался со двора купца Г. Миндлина. В архиве сохранился список пострадавших: Б. Муравин, Г. Амнуэль, Б. Амнуэль, А. Рохендман, И. Гинзбург, Е. Шейнина, З. Бейлинсон, З. Лундин, А. Вильнер, Л.Я. Иоффе, К. Фрейдин, Б. Фрейдина, Б. Иткина, М. Раскина, Г. Гинодман, Д. Вильнер, М. Ривкин, М. Генькин, М. Двосина, Г. Файкин, И. Стернин, Х. Беленькая. Про последнюю в деле сказано – солдатка [34]. Что послужило причиной пожара, полицией выяснено не было. Но там посчитали, что курение на улице. Поэтому на следующих листах архивного дела мы нашли интересный документ от 31 мая 1892 года: ”Горецкий уездный исправник объявляет, что курение на улицах и площадях г. Горки табаку в трубках и папиросах обязательно воспрещается для всех сословий – жителей города, при неисполнении же сего виновные будут привлечены к ответственности…” [35]. Как вспоминали старожилы, это мало касалось евреев, так как курило среди них считанное количество мужчин.

Однако это постановление вряд ли выполнялось. А, кроме того, как известно, было много преднамеренных поджогов. И поэтому пожары были частым явлением в Горках. Самым страшным был пожар 12 мая 1891 года. Тогда сгорело 205 домов, в том числе уездное полицейское управление. Ущерб составил 330 842 рублей [36]. Во время этого пожара сгорели документы, в которых были зарегистрированы рождения евреев в Горках за 1879 год. Это стало известно из документов, которые прислала нам правнучка еврейки Рахили – Елены Зайцевой, которая в 1900 году выехала в Швейцарию. Ей потребовалась справка о годе и месте рождения, и тогда в Горках свидетелями был составлен следующий документ: ”Свидетельство. 1907, сентября 9. Мы, подписавшиеся, постоянные жители города Горки, свидетельствуем, что в Горках у супруга торговца из Горок Ильи Залмановича Зайцева и его супруги Хаи Хаймовны в ноябре 1879 года родилась дочь, названная Рахель – Еленой и что мы присутствовали на именинах (крещении) по Моисееву вероисповедованию. Во всём этом мы в случае необходимости готовы присягнуть. Мы даём это свидетельство для актов, которые освобождены от налога на штемпеля. Подписи: Назон Мордухович Вольф, Берка Цыпин, С. Гинзбург, Борух Гинзбург, М. Гинсбург, Лейба Гинодман, Давид Гольдберг, Давид Гинсбург, Робцер”.

Далее эти подписи заверяет помощник раввина И. Звинкин, который пишет на этом документе: “Что подписавшиеся девять лиц являются постоянными жителями города Горки и что эти лица заслуживают доверия, удостоверяю я подписью и печатью, прибавляя, что книга, в которой были зарегистрированы рождения евреев в городе Горки за 1879 год, была уничтожена пожаром, которым город Горки был постигнут в 1891 году, 12 мая.

Этот документ заверяет также старейшина города К. Панфир и уездный исправник (в документе подпись неразборчива).

Именно в июле этого года был утвержден Устав пожарного товарищества и дружины в Горках. Почти половину состава пожарной дружины составляли евреи. Каждую неделю дружина проводила парад и учения. Они имели название “пожарная репетиция”. Какой это был праздник для Горок, особенно для детей, можно узнать из книги Л. Разгона: "Пожарная репетиция ... Чтобы понять, что это такое, надо представить себе роль добровольной пожарной дружины в небольшом провинциальном городке. Созданная молодым Падзерским вкупе с несколькими либеральствующими земцами дружина по тушению пожаров имела значение гораздо более широкое, выходящее за рамки ее обязанностей. В пожарной дружине соблюдалось внешнее демократическое равенство, и отважный, беспутный топорник Б. Лейб – сапожник, и последний бедняк – стоял в ней выше владельца мануфактурной лавчонки, пребывающего в дружине на скромном положении качальщика пожарного насоса. Ежегодные «пожарные праздники» с гулянием, морем разливанным водки и пива, еженедельные репетиции, наконец, сами пожары являлись одним из самых значительных развлечений горожан и представляли очень важный вид общественной деятельности.

Репетиция пожарной дружины Горок.
Половина её членов были евреи.

Такое значение пожарная дружина имела для взрослого населения города. Для детей же она была источником неизъяснимых наслаждений, доставляемых еженедельными “репетициями” – так назывались учения пожарной дружины, проводимые почти регулярно по четвергам. “Всю неделю мы считали дни, отделявшие нас от очередной репетиции…. И вот оно настает – утро четверга. Все так, как хотелось: безоблачное небо и обильная роса обещают жаркий и сухой день. Я выбегаю на улицу, залезаю на высокое крыльцо соседнего дома и с надеждой смотрю на торчащую вдали вышку каланчи. На ней колышется флажок, а сбоку висит черный шар – значит, репетиция состоится, и не простая, а “водяная”.

К пяти часам вечера почти все мальчишки Горок и значительная часть взрослых любителей зрелищ собираются на Базарной площади. Возле каланчи идут последние приготовления: запрягают в брички с бочками и пожарными насосами раскормленных лошадей, выводят из конюшни знаменитого на всю округу жеребца-першерона – единственно способного в одиночку тянуть длинный и тяжелый пожарный ход. К каланче группами и по одному подходят пожарники – они неузнаваемы, эти приказчики и мастеровые, которых мы привыкли видеть всю неделю в оборванных и заскорузлых фартуках. Теперь на них мундиры с блестящими пуговицами, ослепительные медные шлемы, широкие пояса с крючками и кольцами неизвестного назначения. У пожарной аристократии – топорников – на боку в чехле висит пожарный топор – кирка. Дружинники выстраиваются, равняют строй, на правом фланге музыканты выдувают из труб пробные трели, и дядя Гиля на всю площадь кричит кому-то из них: “Фа. Ты слышишь, босяк, фа надо!”.

Глаза у всех устремлены к краю площади, где должен появиться начальник пожарной дружины Антон, или, как его зовут все в городе, Тонька Падзерский. Клубы пыли, несущиеся по улице, ведущей к дому Падзерского, предшествуют появлению начальства. В этой пыли возникают фигуры мальчишек, бегущих к площади. За этим авангардом, в окружении эскорта таких же мальчишек, идет сам молодой Падзерский. Как солнце, горит его никелированный шлем, на нем парадный мундир, на цветном офицерском кушаке висит маленький топорик, о котором нам точно известно, что он сделан из чистого серебра. Все подтягиваются, раздаётся команда: “Смирно!”, дядя Гиля взмахивает одновременно головой и трубой, и оркестр гремит встречным маршем. Прикусывая от волнения язык, мы следим за дальнейшим развитием церемонии: обход строя, громкая команда, перестроение. Под марш “Старый егерь” дружина колонной выходит на Оршанскую улицу. Впереди и по бокам колонны – сотни мальчишек и взрослых, позади тарахтит пожарный обоз.

На одной из окраинных улиц начинается учение. На какой-нибудь выбранный заранее дом со страстью и ожесточением бросаются пожарники. Топорники лезут по длинным лестницам на крышу, струи бьют в окна, визжат мальчишки, старающиеся попасть под теплую струю нагретой в бочках воды... Уже темнеет, когда в том же порядке процессия возвращается назад...”

В волостях и деревнях вопросами пожарной безопасности занимались пожарные старосты. По данным НИАРБ, в деревне Напрасновка пожарным старостой был Хаим Борохов.

После создания Горецкого уездного земства, куда входили и богатые евреи, наблюдались некоторые изменения в экономическом развитии уездного центра, улучшение его внешнего вида. Были правильно распланированы улицы, засыпаны ямы, сделаны тротуары из досок частью на деньги домовладельцев, частью на деньги, собранные по подписке.

В 1881 году на земские средства были построены два новых моста через реки Проня и Поросица. В этом же году в городе была открыта телеграфная станция, построено более 100 частных домов.

Однако все строилось с большими трудностями, так как бюджет города, например, в 1901 году составлял всего 6617 рублей 40 копеек. Из этих средств только 522 рубля отпускалось на освещение улиц и ремонт дорог. Всё остальное шло на содержание чиновников. В то же время долги города составляли более 5 тысяч рублей.

Из архивных материалов известно, что в 1904 году работало 10 гостиниц (они были на 2-3) номера, 7 заезжих домов, 5 чайных и трактиров. Большинство этих заведений принадлежало евреям. Улицы освещали 45 фонарей.

В то же время в уезде и городе работало более чем 100 питейных учреждений. И Горки с давних времён “славились” своим пьянством. Ученик Горецкого землемерно – агрономического училища М. Горецкий в материале “У першы дзень кастрычнiка”, опубликованном в газете “Наша ніва”, описывая ярмарку в Горках, отмечал, что “...народ вокруг живёт небогато, ибо мало земли, а фабрично-заводского промысла или какого-нибудь другого нет и до железной дороги далеко, а водки пьёт местный крестьянин очень много. Страшнейшее пьянство и среди городских крестьян”. Далее М. Горецкий с большим сожалением пишет, что ”...на грустные мысли о будущем крае наводят эти обычаи”. Впрочем, пьянство мало касалось евреев.

К сожалению, основная масса населения была лишена медицинской помощи. Не хватало денег даже на прививки. Из-за частых эпидемий в городе и уезде была высокая смертность. Люди умирали от оспы, тифа и дизентерии. Особенно была высока детская смертность. М. Горецкий в материале “Весткi з Горак” рассказывал о медицинском обслуживании в городе. Он писал: “...уже второй месяц в Горках работает летучий отряд по глазным болезням. Каждый день около земской больницы большая толпа людей, больных на глаза, наиболее бедных крестьян. Беларусь слепа и душой и телом...”

Однако в еврейских семьях детская смертность была намного ниже. Демографы это объясняют тем, что среди мужчин-евреев почти отсутствовал алкоголизм, а женщины после родов на 7-8 дней освобождались от работ. Кроме того, женщин, имеющих новорожденных детей, никогда не брали на работу. Известно и то, что в случае болезни еврейки чаще обращались к врачам. Хотя сделать в Горках это было очень трудно, так как в 1904 году город обслуживало всего 4 врача, а городская больница имела всего 13 мест.

Для большинства населения был закрыт и путь к образованию. Известно, что в 1883 году в уезде было всего 17 начальных народных школ Министерства народного образования, 29 церковноприходских, 126 школ грамоты.

Данные Первой всероссийской переписи 1897 года свидетельствуют о том, что только 19,4 % населения было грамотным, а в уездном центре – 41,3%. Евреев согласно её данных в Горках жило 3991 человек (49,9%) всего населения.

Что касается еврейского населения, то все мальчики учились в хедерах. Писатель Л. Разгон, который учился в Горках в одном из хедеров, вспоминал: “Хедер, в котором я обучался, имел совершенно классический характер, он был точно таким, каким описан у Шолом-Алейхема. Учитель – реб Нахман – тощий еврей с жидкой козлиной бородкой, неопределенного возраста, озлобленный на себя, свою жену, детей, козу, на своих учеников. К служебным обязанностям он относился чрезвычайно добросовестно – на наше горе...

В хедере мрачно и неуютно. Жена меламеда (меламед – учитель в хедере) кричит на нас и заставляет перед началом занятий загонять её кур, доить коз, подметать двор. Исполнив всё это, мы, ученики, собираемся в небольшой тёмной комнате. Нас девять – двенадцать мальчиков, мы сидим на скамейках за длинным столом, перед каждым из нас молитвенник. Меламед ходит взад и вперед по комнате, закрыв глаза, заложив за спину руки с длинной и тяжёлой линейкой. Метод обучения был довольно прост: один из нас читает нараспев очередную страницу молитвенника, а все остальные должны следить по книге, лежащей перед ним... Все в напряжении: в любую минуту учитель вдруг крикнет читающему мальчику: ”Стой!” – ткнёт линейкой в другого и прикажет ему: ”Продолжай!” Продолжать нужно сразу с этого слова, полуслова. Малейшая задержка – и тяжелая пощёчина обрушивается на голову нерадивого ученика...”

Таковы детские воспоминания писателя. Но необходимо отметить, что хедеры играли большую роль в жизни еврейской общины. Именно благодаря им, все евреи-мужчины, кроме тех, которые имели значительные умственные отклонения, умели читать и писать. В этом они отличались от местного населения. Всеобщей грамотности мужчин требовали иудейские традиции – каждый мужчина должен был самостоятельно читать Тору. Если по каким-то причинам мальчик не посещал хедер, то община могла принудить к этому. Интересно, что в богатые дома меламеды приходили на дом.

Обучение в хедере велось с 6 до 13 лет. За время учёбы учеников знакомили с основами иудаизма и еврейских традиций, они обучались чтению и письму. Как известно, девочки в хедере не обучались. Их образованием занимались матери, которые обучали их основам иудаизма, молитвам и еврейским традициям.

В НИАРБ хранится интересный документ, направленный в мае 1893 года в Горки Виленским учебным округом. В соответствии с законом от 1 марта 1893 года в этом документе подробно расписывались требования к хедеру и меламеду. Согласно новым требованиям, классная комната должна быть чистой, светлой. В ней не имели права проживать меламед и члены его семьи. Занятия должны были проводиться с 9 часов утра до 17 с двухчасовым перерывом. На здании хедера должна быть установлена доска с надписью “Хедер”, с указанием имени меламеда. В конце документа было указано, что если лица будут без разрешения родителей отдавать детей в хедер, а раввин не будет исполнять надзор за меламедами, то они будут привлекаться к ответственности по ст.1049-1053 Уложения о наказаниях 1885 года.

На еврейском кладбище.

Как известно, кроме раввина, контроль за деятельностью хедеров осуществляли и инспекторы народных училищ.

В 1882-1884 годах в Могилеве в 3 томах вышла книга “Опыт описания Могилёвской губернии…” под редакцией А. Дембовецкого, где была помещена большая статья о евреях Могилевщины. Во многих местах этой статьи ощущаются антисемитские взгляды автора, однако она содержит и много интересного этнографического материала, который раскрывает подробности быта еврейского населения губернии, в том числе и евреев Горок. Так, основной едой в еврейском доме был картофель с селёдкой, хлеб, молоко, рыба, реже масло и мясо. Из рыбы готовили фаршированную рыбу и форшмак. Варили картофельные супы и борщи, делали блинчики, лапшу, тушеную морковь (цимес). Из напитков – пили чай, молоко, редко кофе, как правило, из цикория. На праздники готовили курицу, пекли пироги, халы (булки), пряники на меду (леках), картофельные оладьи (латкес). Летом употребляли много овощей, а на зиму квасили капусту, солили огурцы и грибы, сушили ягоды, яблоки и груши. Из них же варили варенье.

Были и непривычные для местного населения блюда, как редька с мёдом. Именно про это блюдо автор статьи в вышеназванной книге написал: “полная безвкусица” [48].

Пищу евреи, как и местное население, готовили в русской печи, которая зимой обогревала дом.

Водопровод и канализация в Горках были только на территории горецких учебных земледельческих заведений, поэтому воду разносили и развозили водоносы, многие из которых были евреи.

В основе питания евреев лежали законы кашрута, не разрешающие смешивать молочные и мясные продукты.

Особые кушанья готовились евреями в праздники – Хануку, Суккот, Пурим и особенно в Пейсах.

О том, как готовились к Пейсаху и как он проходил в Горках, интересно вспоминает писатель Л. Разгон. В вышеназванной книге он писал: ”…вершиной и венцом всех праздников был Пейсах. Он врезался в память не только разнообразием впечатлений и удовольствий, но и их продолжительностью. Приготовления к этому празднику начинались задолго, и младшее поколение принимало в этом самое деятельное участие. Первым признаком к этому празднику была долгая и упорная подготовка к нему дома, посуды, утвари… Пасхальная уборка носила настолько изощрённый характер, что, будучи скучным и обыденным делом, перед праздником она становилась для нас интересной: металлическую посуду калили, тарелки мыли в бочках, куда опускали раскаленные камни; полы, стулья – всё деревянное – выскабливалось до невероятного блеска. Обычно, начав с одного уголка квартиры, Пейсах неотвратимо наступал на все её части. Таким пасхальным плацдармом был у нас угол столовой, где стоял шкаф с посудой… Чем ближе Пейсах, тем суматошней и напряженней становится в доме, уже готова столовая, спальня, мы все ютимся в кухне, на краю её, едим все из одной тарелки – остальные уже прошли специальное очищение. И вот наступает день, в конце которого грядёт желанный, долгожданный праздник. В середине дня мы в последний раз едим хомец. Последние крошки его сметаются со стола гусиным крылом в деревянную ложку, ложка эта – вместе с крошками хлеба и крылышком – увязывается в тряпку и вручается мне, как младшему в семье. Я должен пойти в кузницу и бросить последние остатки хомеца в огонь. Гордый оказанным мне доверием, в сопровождении братьев я отправляюсь в кузницу… Бородатый, закопченный кузнец реб Лейзер со вдохом мученика налегает на жердь мехов, огонь на горне вспыхивает, ярко горит наш хомец и вместе с ним сгорают все предпраздничные приготовления. Ночью – первый седер, начало праздника… Всё непривычно и необычно для нашего дома, всё непохоже на обычный его уклад. Нарядно убрана горница, на столе, застланном белоснежной накрахмаленной скатертью, расставлена новая, красивая посуда, которую вынимают из сундука только на Пейсах. Вкусные, непривычные кушанья и вино ожидает нас на столе… И начинается пасхальная вечерня – длинная, наполненная церемониями, смысл которых был нам не всегда ясен, несмотря на пояснения мамы, – поэтические и красивые. Вот мы едим какое-то кушанье из редьки и тертых орехов – оно по цвету и вкусу должно нам напоминать ту глину, что месили наши предки на строительстве египетских пирамид… Мы едим суп из холодной и солёной воды с крутыми яйцами. Эта необычная похлёбка кажется нам вкуснее всех маминых супов, хотя она и должна напоминать о чём-то очень противном в прошлом. Один из моих братьев нараспев, по-древнееврейски, задаёт моему отцу традиционные четыре вопроса – кашес. Отец отвечает важно, а глаза его всё время смеются, и мне кажется, что ему так же, как и мне, нравится эта неимоверно занимательная игра, придуманная взрослыми, потому что и они тоже любят играть…”

Большое значение в жизни евреев придавалось семье. Ведь известно, что безбрачие, бездетность принималось как самое большое несчастье. Заботу о неимущих или сиротах - невестах брала на себя еврейская община, которая собирала деньги на приданое и устраивала свадьбу. Межнациональные браки являлись редким исключением, и такой шаг наносил урон репутации всей семьи. Редкими были и разводы.

Как проходили в Горках свадьбы, также очень живописно описал в своей книге Л. Разгон: “Свадьба в нашем городе – событие выдающееся, занимающее умы, интересы и время далеко не только тех, которых это непосредственно касается... В назначенный день и час толпа ребят стоит полукругом у дома, из окон которого доносится пряный запах кушаний, звуки настраиваемых инструментов, шум праздничных приготовлений…. Начинается бизеценес – наиболее красивая часть обряда еврейской свадьбы. В центре комнаты в большом кресле сидит невеста под фатой. Перед ней на двух рядах стульев сидят друг против друга девушки и женщины – родные и подруги невесты… И вот выходит жених из дверей в сопровождении родителей невесты. На дедушке (дедушка писателя Абрам был распорядителем на свадьбах и похоронах – бадхеном – В.Л.) парадный сюртук, блещущий атласными лацканами, на голове шёлковая чёрная ермолка… Плачь, бедная невеста, плачь, – жалостливо произносит надтреснутый старческий голос дедушки. – Подумай, что ждёт тебя в будущем, представь себе, что ты оставляешь и к чему идёшь...”. Он говорит ей о заботах и волнениях, о болезнях мужа и детей, о бессонных ночах у кроватки больного ребёнка, о забвении радости и забав девичьей жизни. Скрипки поют всё жалостливее… Но вот музыка резко обрывается, дедушка делает глубокий вздох, переводит дыхание и продолжает: “…но ведь в твоей жизни, невеста, будут не только одни горести. Будут радости, и разве их будет мало? Свадебный импровизатор не жалеет на этот раз самых ослепительных и радужных красок для изображения светлых сторон будущей жизни новобрачной…И, наконец, дедушка восклицает: ”Так будем же радоваться и веселиться!” – и оркестр сразу срывается в весёлую плясовую. Сдвигаются стулья – начинаются танцы. Возгласы восхищения и удивления сопровождают выступление каждой пары, которая перед тем, как пуститься в пляс, кладёт на большой медный поднос столовые ложки, серебряные подстаканники, браслеты из дутого серебра, ассигнации, серебряные и даже золотые монеты. Дедушка торжественно представляет каждую новую пару, вступающую в танцующий круг, превозносит щедрости гостей, подтверждающие их высокие нравственные качества. После этого свадебная процессия выходит из дому и направляется в синагогу…” [50].

Рассказ о Горецкой еврейской общине мы закончим также воспоминаниями Л. Разгона о социальной структуре общины: ”Вопреки мифу о еврейском единении, Горецкое общество было строго иерархическим. На самом верху социальной лестницы стояли наиболее богатые еврейские семьи города: Гинзбурги, Муравины, Винокуровы, Зайцевы. Они владели магазинами, мельницами, винокуренными заводами, жили в больших богатых домах, пользовались красивыми и дорогими вещами, их дети получали высшее образование в крупных русских городах”.

Благодаря энтузиастам, развивалась и духовная жизнь, в которой активное участие принимала еврейская община. Газета “Могилёвские губернские ведомости” в 1870 году в статье “Общественные удовольствия в Могилёвской губернии” писала: “…В Горках был один из спектаклей с благотворительной целью 6 января. Сыграны были водевили: “Иван Иванович Иванов”, “Смесь языков”, “Школьный учитель” и “Ямщики”. Театр был полон: первые ряды были заняты горецкими чиновниками и их семействами, а дальнейшие ряды гражданами и больше гражданками города Горки. Оркестр музыкантов состоял из семи евреев. Публики собралось до 200 особ, и в кассу собрано до 60 руб. Играли ученики земледельческого училища, один гимназист и один бывший студент института до того удовлетворительно, что публика с видимым удовольствием пробыла во время спектакля с 6 до 11 часов".

После известных еврейских погромов в России некоторые горецкие еврейские семьи выезжали в Эрец-Исроэль, в разные страны.

В Эрец-Исроэль уехали сыновья семьи Гинодманов, глава которой Шимон Гинодман был купцом первой гильдии. Его сын, Авраам Гинодман, был делегатом на съезде российских сионистов в Гельсингфорсе в 1902 году. Он приехал в Палестину в 1912 году (но потом поехал в Россию в гости, застрял там из-за войны и только в 1919 г. сумел вернуться). Поселился в Тель-Авиве и стал носить фамилию Хисдай. Там основал фабрику по производству ваты. Умер в 1958 году.

Интересно, что сын Авраама – Яаков Хисдай родился в Израиле в 1938 году. Служил солдатом и офицером в десантных войсках, участвовал в Шестидневной войне, где был ранен в бою под Газой, получил Орден отваги и цалаш (почетную грамоту) начальника Генштаба. Участвовал в «Войне на истощение» (1968–1970) и Войне Судного дня. В 1978 году он окончил университет, защитил диссертацию по истории евреев Польши в Еврейском университете в Иерусалиме, где работал преподавателем. Затем окончил юридический факультет и стал адвокатом.

Я. Хисдай – автор трёх сборников статей и лекций: “Правда, высвеченная войной” 1978), “Железным резцом” (1982), “ На пороге юбилея” (1998), “Смутное время” (2003, на русском языке). Первая книга выдержала в Израиле три издания и была переведена на английский язык.

Известный американский художник Бен Зильберт родился в Горках в 1893 году. Вскоре семья Зильбертов переехала в США. Он учился в институте искусства в Чикаго и в Париже, где прожил несколько лет. Когда художник оказался на грани нищеты, на помощь ему пришла Мария Стернер, которая помогла выставить его картины в своей галерее в Нью-Йорке. Так к нему пришло первое признание. На талантливого художника обратила внимание бывший директор Балтиморского музея искусств и наблюдатель Нью-Йорского регионального совета по искусству Флоренс Н. Леви. По её рекомендации картины Зильберта стали приобретать коллекционеры Нью-Йорка и Балтимора. Хорошо известны его акварельные и гравюрные работы, которые хранятся в музеях и институтах искусств США и Франции. Художник умер в 1939 году.

В 1900 году выехала в Швейцарию Рахиль-Елена Зайцева, дочь известного в Горках купца. Там она выучилась на врача, а затем вышла замуж за гражданина этой страны И. Гайзера. Родила двух сыновей – Отто и Павла. Дочь Павла, Верена, в 1995 году решила побывать на родине своей бабушки и изучить русский язык. Для этого она приехала в Минск. В тот же год приезжала в Горки и передала в Горецкий историко-этнографический музей фотографии и документы о своих родственниках.

В 1872 году в Горках родились Исроэль-Залман Гурвиц (псевдоним С. Либин) и Исроэл-Иосиф Зевин (псевдоним Ташрак). Оба они уехали с семьями в США и стали там известными еврейскими писателями. Зевин умер в Нью-Йорке в 1926 году, Гурвиц – в 1955 году.

Семья Рысиных из Верещаков.

Уезжали евреи не только из Горок, но и из деревень. Так, из деревни Верещаки в США уехала в 1905 году семья Рысиных с двумя детьми. В настоящее время в Вашинтоне живёт Ларри Кравитц, сын Бейли – одной из дочерей Рысиных.

Несколько слов скажем о развитии уезда, где также жило еврейское население. Как известно, в нём наблюдался излишек рабочей силы. Он составлял 18719 человек, или до 50% от количества всех занятых в сельском хозяйстве. Не находя применения своему труду, горецкие крестьяне направлялись в другие районы царской России и даже за границу.

Таким образом, земли в уезде не хватало, а с другой стороны – царское правительство в этот период решило организовать еврейские колонии. Был даже создан при царском правительстве специальный комитет. Когда началась колонизация, то только в Могилевской губернии было создано 20 колоний – поселений. Первые поселения в Горецком уезде были созданы в 1849 году в деревнях Сова и Рудковщина. Через два года было создано более крупное поселение в деревне Верещаки, где поселилось 9 семей. Они имели 126 десятин земли, 14 лошадей и 15 коров. Как считает вышеупомянутый Ларри Кравитц, их семья приехала в Верещаки из Минска. Имелось еврейское поселение и в деревне Пичевка.

Еврейское земледельческое поселение было также в деревне Напрасновка. Работало оно, как впрочем, и другие поселения, не очень эффективно из-за того, что не хватало инвентаря и денежных средств. В статье М.М. Сраговича приводился такой факт, что когда царский чиновник приехал в эту деревню для контроля труда земледельцев, то, чтобы обмануть его, один плуг передавали из одного хозяйства в другое через заборы [56].

Интересно, что среди местного населения существует легенда о том, как было создано это поселение. Его записала от старожилов деревни Л. Шилова, заведующая Маслаковским филиалом Горецкого историко-этнографического музея: ”Много лет назад в деревню Яковлевичи (сейчас это Оршанский район) по торговым делам приехал еврейский купец из Санкт-Петербурга. Заключив сделку, он предложил местному барону сыграть в карты на деньги. И барон проиграл всё своё состояние, и тогда он поставил на кон 100 десятин земли. Проиграл и их. На этой земле купец поселил евреев из Горок и Орши. Так образовалась деревня Напрасновка”.

М.М. Срагович приводит также интересные сведения о религиозной жизни горецких евреев. Он пишет, что в Горках имеется 6 молитвенных домов. Большинство из них принадлежит хасидам – течению, которое проповедовало хасидизм, несколько синагог были реформистского направления. Их в Горках называли почему-то “американскими”. Туда входили в основном купцы и богатые евреи. Остальные были традиционного направления. В целом по Горецкому уезду, как свидетельствуют данные, приведенные в книге “Опыт описания Могилевской губернии...” (под редакцией Дембовецкого), хасидских синагог было 38, а синагог миснагимов – 4.

В Горецком уезде (в местечке Копысь) в то время проживал известный цадик Ш. Шнеерсон, центром хасидизма являлось также местечко Ляды Горецкого уезда.

Следует отметить, что в Горецком пинкосе есть указание о борьбе с хасидизмом. Ещё в 1804 году кагал запрещал частным лицам проводить собрания в своих домах “под угрозой самых строгих наказаний”.

Различались синагоги в Горках и по социальному положению. Была синагога, куда входили ремесленники и беднейшая часть населения. Одна синагога была основана купцом З.Д. Гинзбургом, который владел большинством домов в городе. Для неё он отдал свой дом по улице Большая Оршанская. Она располагалась напротив почты. Долгое время её называли “Залман Давид бесмедрэйш”.

В 1898 году Горецкое городское еврейское общество постановило открыть Талмуд-Тору, в которой планировалось обучать 50 мальчиков. Из архивного дела “Об открытии Талмуд-Торы в г. Горки” от 5 марта 1898 года, которое хранится в НИАРБ, видно, что еврейским обществом был составлен Устав школы, где учебными предметами Талмуд-Торы являлись язык иврит, Тора и Талмуд. Как известно, обучение в Талмуд-Торе предшествовало поступлению подростка в иешиву и готовило к этому. Но если ученик к 14 годам не обнаруживал способностей и усердия в учебе, его отдавали на обучение ремеслу или отпускали на частную службу. Помещение для школы безвозмездно отдавал купец З. Гинзбург. Это был двухэтажный дом по ул. Б. Оршанская. Уполномоченный от Горецкого еврейского общества врач М. Ангеницкий предоставил все необходимые документы в попечительский Совет Виленского учебного округа. Прошло несколько месяцев ожиданий. И 9 октября 1898 года был получен ответ – “отказать”, т.к. Талмуд-Тора “…не имеет определенных и достаточно обеспеченных средств содержания, без которых само существование этого учреждения не может быть прочно и продолжительно”.

Это было неправдой. Из архивного дела видно, что имелся приговор еврейского городского общества о ежегодном взносе в размере 600 рублей, а кроме того планировалось на училище тратить 200 рублей из сумм коробочного сбора.

Скорее всего, царские чиновники не хотели открывать Талмуд-Тору в уездном училище, где в тот момент работало несколько земледельческих училищ. Тем не менее, в дальнейшем Талмуд-Тора в Горках была открыта. Об этом свидетельствует в вышеуказанной статье М.М. Срагович. Работали также еврейские мужское и женское училища.

Завершая рассказ о Горках и еврейской общине на рубеже столетий, необходимо отметить, что его жители, в том числе и евреи, участвовали в составе русских войск в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. и русско-японской войне 1904-1905 гг.

Из “Именного списка низших чинов, убитых в сражениях с неприятелем”, опубликованных в газете “Могилёвские губернские ведомости”, видно, что в первую войну погибло 5 солдат, во вторую – 49. Их имена можно прочесть в книге “Памяць. Горацкі раён”. Среди них евреи: Вольф Лазарь, ряд. 140-го пехотного Зарайского полка, пропал без вести 25.2.1905 около г. Мукдена, Гликин Рувим, уроженец Горецкой вол., ряд. 161-го Александрольского пехотного полка, пропал без вести 25.2.1905 около г. Мукдена, кузнец Бениамин, родился в Маслаковской вол, ряд. 161-го. Александропольского пехотного полка, пропал без вести 25.2.1905 около г. Мукдена, Юфара Мойша, уроженец г. Горки, рядовой, пропал без вести 22.2.1905 около г. Юхань Туань .

За свободу народа

Политическое бесправие, эксплуатация и гнёт, в котором проживало большинство населения России, будили к борьбе против самодержавия. В этой борьбе активное участие принимало и еврейское население, которое, кроме социального, терпело и национальный гнёт. Многие их них верили, что уничтожить дискриминацию евреев можно, только изменив политическое устройство в России.

Как известно, в 70-годы в Горках и уезде активно действовало несколько народнических кружков, которые были объединены в центральный. Это подтверждает обращение “Русскому студенчеству от Горецкого центрального кружка”, которое было найдено в Ярославле. В нём горецкие революционеры призывали студентов всей России “сойти с почвы своих интересов и стать в строй борцов за дело народа“.

Большинство учащихся этих кружков было из горецких земледельческих учебных заведений. В это время там уже учились и евреи Горок. Поэтому можно предположить, что они принимали участие в их работе.

Дальнейший рост революционного движения содействовал организации в Горках кружков социал-демократического направления.

В январе 1902 года была создана группа социал-демократов искровцев. Её возглавлял еврей А. Креер (он работал репетитором в Горках) и учащийся П. Попов. В мае 1902 года состоялась первая маёвка. В Зарецком лесу собралась группа революционеров, которые обсудили методы дальнейшей работы, вопросы распространения газеты “Искра”.

Через год 1 мая уже 90 учащихся и рабочих встретились в лесу. А на следующий день учащиеся, во главе которых стояли А. Креер, А.С. Фабристов, П. Попов и Т. Гоманов, организовали забастовку с предъявлением политических и экономических требований.

Положение учащихся было несколько улучшено, но 18 человек – наиболее активных участников забастовки – исключили из училища без права поступать в другие учебные заведения. Часть из них сослали в Сибирь.

22 июня 1903 года в Горках состоялась первая политическая демонстрация. Причиной послужила трагическая смерть ученика ремесленного училища Н. Клявина. На второй день после похорон, которые вылились в демонстрацию, у родителей умершего была отобрана лента с венка с надписью: “Вечная память товарищу! Борцу за равенство и свободу от единомышленников!”

Единомышленники! Это, как затем узнала Горецкая полиция, были С. Фабристов, Ф. Смирнов, С. Быков, З. и Е. Коноваловы, И. Демьянов. Среди них были евреи – Д. Ратнер, Г. Муравин, П. Зиновьев, Л. Липкинд.

В конце 1903 года в Горки приехала группа учащихся, переведенных из Казанского земледельческого училища за участие в революционной борьбе. Среди них были Ф. Головизников, А. Ларионов, И. Шишкин и другие. Двое из них – Л. Лепин и К. Розенбек – были евреями. Их перевод способствовал укреплению работы социал-демократической группы, которая в конце 1903 – начале 1904 года выросла в организацию РСДРП .

Кроме искровцев, в Горках в 1902-1903 гг. действовал кружок эсеровского направления “Вечевой звон”.

А в конце 1904-1905 гг. в Горках возникла организация Бунда. В её руководящее ядро вошли Вильнер, Меламед, Эстрин, Нехамкин, Двоскин, братья Маклеры. Всего она насчитывала около 100 человек.

В октябре 1904 года в Горках состоялся еврейский погром. Призванные в армию во время проводов стали громить еврейские лавки. Полиция бездействовала, но жертв удалось избежать, благодаря энергичным действиям еврейской дружины самообороны и местных социал-демократов .

Из воспоминаний В.Киркора, опубликованных в книге ”1905 год на Аршаншчыне”, видно, что до лета 1905 года социал-демократическая организация большевиков и Бунда в своих выступлениях согласовывали свои действия. Об этом свидетельствует прокламация, выпущенная совместно двумя организациями. Текст её помещен в вышеназванной книге. ”Исправник города Горок! – говорилось в ней. – Вы хотите организовать погром евреев. Выдуманное вами и штатом ваших полицейских дело не удалось. Вы посылали десятских по деревням к крестьянам, говоря, что евреи хотят поджечь русские дома. Вы напоили хулиганов. Однако ”несчастные” демократы показали, что они могут противопоставить силе силу. Деспот и кровопийца! ... Знайте, что за каждую попытку со стороны хулиганов громить евреев и учащихся вы будете жестоко отомщённы...”

Следует отметить, что евреи входили не только в Бунд. Они активно работали в большевистских и эсэровских организациях. Так, известно, жительница Горок Гольда Гольдберга была в ссылке на Мудьюге в 1908-1910 годах, куда она попала как участница Горецкой эсеровской организации .

9 января 1905 года царское правительство расстреляло мирную демонстрацию. Началась Первая русская революция.

16 января в Горках состоялась демонстрация протеста, организованная организациями РСДРП, Бундом и социал-революционерами.

Вечером 16 января 1905 года шифрованной телеграммой могилевский губернатор сообщал министру внутренних дел: ”Сейчас получено сообщение о беспорядках в Гомеле и в Горках: в последнем убито два, ранен один демонстрант...”

Скупые строки обычного сообщения. У царского чиновника нет причин для волнений: толпа нарушала порядок, двое убитых, один ранен – вот и всё. К тому же телеграмма шифрованная. Это уже для того, чтобы никто не знал о зверствах полиции. Однако через несколько дней о расстреле мирной делегации учащихся стало широко известно в России. Архивные документы позволяют нам восстановить те драматические события.

В тот день в Марьиной роще собралось около 250 человек, большинство из них было в ученической форме. Почти полностью была организация Бунда.

Когда колонна двинулась в город, в первом ряду шёл Петр Бруцер и Фома Ерофеев. Они и были убиты полицией. Был ранен молодой рабочий, еврей Янкель Ризов, когда он пытался защитить знамя. Его трижды ударил саблей помощник исправника .

Убийство двух учащихся заставило могилевского окружного прокурора сделать дополнительное расследование. В результате было определено, что первый выстрел сделал полицейский исправник и что при разгоне демонстрации полиция применила недозволенные приёмы. Об этом он сообщал киевскому прокурору и просил возбудить дело против некоторых чинов Горецкой полиции. Однако это предложение не имело никаких результатов.

11 октября 1905 года в г. Могилеве выездная сессия Киевской судебной палаты, признала участников демонтрации виновными в организации антиправительственных выступлений.

Из архивных материалов видно, что активное участие в демонстрации принимали евреи: Янкель Ризов, Арон Миндлин, Янкель Дубник, Янкель Брайнин, Абрам Цыпин, Израиль Новиков, Лейба Новиков.

В протоколе особо сказано про роль в организации демонстрации Арона Миндлина и Мани Цейтлиной, которые были “...замечены в толпе как руководители, и что они, будучи в первых рядах, ободряли толпу возгласами: “Не бойтесь!”. “Не расходитесь!”. “Не отдавайте знамя!” .

Царский суд осудил А.Н. Корунчикова на два года тюрьмы, а остальных – Гомонова, Романова и евреев Дубника, Миндлина, Цейтлину – на полтора года тюрьмы. Известно, что последней, Мане, было всего 16 лет .

Трагические события в Горках не остановили революционное движение в Горках и уезде.

Архивные материалы свидетельствуют, что 18 апреля 1905 года на Оршанской улице состоялась демонстрация. В ней участвовало более 50 человек. С возгласами: “Ура!”, “Долой самодержавие!” – демонстранты двинулись в парк учебных заведений. По дороге количество демонстрантов увеличилось до 200 человек. В темной аллее парка кто-то выступил с речью, которая сопровождалась призывами: “Долой царских слуг-собак! Долой самодержавие!”. 1 Мая в парке учебных заведений был проведен митинг, а затем демонстрация, а 21 мая он повторился .

На подавление революционного движения в Горки были присланы казаки Иркутского полка и две роты пехотного Александровского полка.

13 июня 1905 начальник Могилевского жандармского управления доносил в Департамент полиции о том, что направил в Горки солдат 314-го пехотного полка, “где учащаяся молодежь горецких учебных заведений вместе с еврейской молодёжью, пользуясь малочисленностью полиции, силою парализуют все её распоряжения…”

4 июля в Горках прошла общегородская забастовка. Полиция снова использовала оружие, и один человек был ранен. За участие в забастовке несколько рабочих почтово-телефонной станции были уволены.

Мощная волна революционной борьбы трудящихся, которая охватила всю страну, вынудила царя издать в 1905 году “Манифест”, где он обещал дать народу демократические свободы. В Горках и уезде встретили царский манифест с недоверием. Уже 18 октября 1905 года в городе, по сообщениям полиции, “ночью и весь день происходят демонстрации со стрельбой”.

Из архивных документов известно, что в местечке Горы было созвано собрание жителей местечка и волости для чтения царского манифеста. Однако Иоффе, слесарь горецких мастерских, перебил оратора и заявил, что царь всех обманывает. После митинга он был арестован, и во время обыска у него были найдены 17 экземпляров листовок, изданных Горецкой организацией РСДРП [18].

В период декабрьского вооруженного восстания в Москве с целью оказания помощи московским рабочим в Горках была сформирована боевая дружина из большевиков, бундовцев и эсеров количеством 100 человек. Но проехать в Москву она не могла, так как бастовали железнодорожники.

Во время выборов в первую Государственную думу горецкие социал-демократы выдвинули кандидатуру горецкого еврея Ильи Зайцева, поддержанного прогрессивно настроенными жителями. Его противником был хозяин Дубровинской текстильной фабрики Розенблюм, которого поддержали зажиточные слои населения и религиозные ортодоксы. Сохранились воспоминания И. Красновского о встрече с И. Зайцевым, которая происходила в большой синагоге местечка Ляды, куда ему, мальчишке, удалось проникнуть. Он вспоминал, что “…встреча продолжалась с вечера до поздней ночи. Зайцев выступал на безупречном идише, всем понятном языке, говорил, что, когда изберут его депутатом в Государственную Думу, он будет добиваться осуществления требований социал-демократов. Так как с осуществлением требований социал-демократов решится и еврейский вопрос, который неразрывно связан с завоеванием равноправия и свободы для всех народов России. Встреча прошла активно, все присутствовавшие обязались голосовать за Зайцева. Жители Лядов, имевшие право голоса, поехали в Горки и отдали голоса за Зайцева. В уездном городе Горки выборщиками был избран Зайцев, но, поскольку выборы были не прямые, в Могилеве на губернском съезде выборщиков он был забаллотирован”.

Многие жители Горок и уезда принимали активное участие в революционном движении в России. Интересна судьба братьев-евреев Муравиных.

Гирша Моисеевич родился в Горках. Член Горецкой организации РСДРП. За участие в демонстрации 16 января 1905 года был исключен из ремесленного училища. В октябре 1905 года участвовал в баррикадных боях екатеринославских рабочих с полицией и казаками, участвовал в организации побега Артёма.

После приезда в Самару в 1906 году он избирался секретарём Самарского комитета РСДРП. Затем был призван в царскую армию, где вёл революционную пропаганду. Известно, что в 1908 году по процессу 32 солдат Выборгской крепости за принадлежность к военно-революционной организации РСДРП был приговорён к 10 годам каторжных работ. Отбывал срок в тюрьмах Санкт-Петербурга, Пскова и Шлиссельбурга. В Шлиссельбурском централе он встречался с Г.К. Орджоникидзе. Об этом Г. Муравин рассказал в воспоминаниях “Пять лет в Шлиссельбургском централе”, опубликованных в книге “На каторжном острове” [19].

После февральской революции 1917 года бывший политкаторжанин, меньшевик – интернационалист, Гирша Муравин приезжает в Архангельск. Из архивных документов известно, что Архангельский Совет восторженно приветствовал его, кооптировал в свой состав, тут же собрал с присутствующих 112 рублей в его пользу, поручил редактирование газеты (он был редактором с 4-го номера).

В октябре Г. Муравин был делегирован на Второй съезд Советов в Петроград, где присоединился к мартовцам, которые выступили против захвата власти большевиками и покинули съезд. Их требование было “организовать власть победившей революции со всей революционной демократией, а не одной из ее частей”, как заявил Муравин 17 ноября на собрании Архангельского Совета. В результате бурных прений принято решение (135 голосов “за”) санкционировать переход власти в руки Советов. Муравин, естественно, призывал “голосовать против признания власти одной партии большевиков, возглавленной Лениным и Троцким”.

Позднее, после первого губернского съезда Советов (17-22 февраля 1918 г.), оставаясь членом Архангельского комитета РСДРП (меньшевиков), Муравин был секретарем президиума губисполкома, членом Военно-промышленного комитета, губкомиссаром финансов.

Комиссия М.С. Кедрова, посланная Лениным в мае 1918 года для укрепления местных органов власти, арестовала его, как и многих других, в том числе более сорока членов городской думы, действия которой были признаны после ревизии Кедрова контрреволюционными.

Дальнейшая судьба земляка трагична. В 1922 году он опубликовал заявление о разрыве с меньшевизмом. Активно работал на партийной и профсоюзной работе в Архангельске, Вологде и Москве.

3 марта 1938 года “за антисоветскую деятельность” был арестован в Москве и приговорен “к исправительному принудительному труду в концлагере на 10 лет”. Отбыл весь срок. Впоследствии реабилитирован. О годах, проведенных в лагерях “Гулага”, оставил воспоминания “Из мрака культа личности”. Рукопись эта хранится в архиве научно-информационного центра “Мемориал” в Санкт-Петербурге. Он умер в 1969 году, похоронен как пенсионер союзного значения на Новодевичьем кладбище в Москве.

О нашем земляке подробно рассказала газета “Правда Севера” в публикации Ю. Дойкова “Архангельский Жан Вальжан” (Жан Вальжан – герой романа В. Гюго “Отверженные” (1862), который 19 лет был на каторге).

Родной брат Григория Муравина, Соломон, родился в 1888 году. После окончания начальной школы был определен учеником переплётной мастерской. Здесь он пристрастился к литературе, которую тайно от хозяина печатала Горецкая типография для горецких революционеров. В 15 лет вступил в Горецкую организацию РСДРП. Участвовал в печатании и распространении листовок и прокламаций, а в конце 1904 года стал членом боевой группы РСДРП.

Осенью 1906 года вернулся в Горки, где продолжал свою революционную работу до 1910 года. Затем три года служил в царской армии. С осени 1917 года – на Доне. Организовывал революционные отряды по борьбе с Калединым.

Вступил в партию в сентябре 1918 года в Гомельской губернии, где редактировал местные газеты, затем в Оренбургской губернии был редактором газеты “Коммунар”.

С созданием БССР был направлен в Горки, оттуда во главе коммунистического отряда едет на восточный фронт и сражается против Колчака.

С 1920 работал сотрудником и редактором архангельских “Известий”, “Трудового Севера”, с апреля по август 1921-го заведовал радиостудией Центра РОСТА в Москве. Чувствуя, что его могут арестовать, в 1938 году покончил жизнь самоубийством. Все обвинения против него были сняты в 1956 году [23].

После поражения первой русской революции 1905-1907 годов в Горках постепенно воссоздавалась подпольная организация. Известно, что в 1908 году здесь активно действовала Могилевская организация РСДРП. В её работе участвовали горецкие евреи-рабочие.

В заключение отметим, что в эти годы евреи Горок, как и все народы империи, оказались вовлечены в её революционные потрясения, многие активно участвовали в большевистских, меньшевистских, бундовских, эсеровских и прочих организациях и партиях.

К сожалению, они оставляли хедеры и Талмуд-Торы, уходили из синагог, прекращали учить Тору и соблюдать Субботу, они перестали верить. К чему всё это привело, известно.

Еврейская община в 1913 – 1917 гг.

1913 год. Последний год перед началом Первой мировой войны. В советские времена его часто брали для сравнения, чтобы показать, чего достигло советское государство.

Что же представляли Горки и еврейская община в это время? Согласно статистике, тут проживало 7574 жителя (4410 православных, 3125 евреев, 32 католика и 7 протестантов) .

Из “Таблицы браков за 1914 год”, хранящейся в НИАРБ, видно, что за год у евреев было заключено 14 браков и родилось 30 мальчиков и 29 девочек .

Городом и уездом руководили уездный съезд (председатель – предводитель дворянства), уездная по воинской повинности канцелярия, управление уездного воинского начальника, врачебная часть, казначейство, почтово-телеграфная контора, налоговая инспекция, уездное полицейское управление, комитет народной трезвости, уездный суд, тюрьма, добровольное пожарное общество и ещё несколько учреждений и общественных организаций, которые были в любом уездном центре России. Интересно, что среди общественных организаций было и общество помощи бедным евреям.

В НИАРБ сохранились “Ведомости о фабриках, заводах и других промышленных заведениях в Горках на 1913 год”. Согласно им, в Горках работало 13 промышленных заведений, где трудилось 72 рабочих и производилось промышленной продукции на 30710 рублей.

Евреям принадлежали два завода по производству фруктовых вод и лимонада (первый был расположен по улице Институтской, им владел Мовша Когелис); на нём работало 2 рабочих, производилось в год продукции на 1000 рублей, второй завод, расположенный по улице Большая Оршанская, принадлежал Иоселю Файбишевскому, работало 2 рабочих, производилось продукции на 1100 руб.; чулочная мастерская, расположенная по улице Большая Оршанская, принадлежала Гирше Гольдбергу (6 рабочих вырабатывали в год продукции на 1100 рублей) .

На улице Дворянской работала типография, принадлежащая Беньямину Хенкину (7 рабочих, 1750 рублей). В городе были две круподёрки, принадлежащие евреям: одна на улице Смоленской (ныне – Бруцеро-Ерофеевской) принадлежала Шмуэлю Цейтлину (2 рабочих, 500 рублей), вторая – Хаиму и Гирше Амнуэлям и была расположена на улице Малая Оршанская (ныне улица имени Куйбышева) – (5 рабочих, 880 рублей) [5].

Фото из ателье Ариеля.

Из двух фотографий обе принадлежали евреям: одна – Янкелю Ариелю (2 рабочих, 980 рублей), вторая – Гирше Бейлину (1 рабочий, 300 рублей).

Известно, что в уезде было 75 ремесленных предприятий, где работало 937 рабочих и производилось продукции на 1106298 рублей. Часть из них работала в местечке Романово, и некоторые из них содержали евреи. Так, кожевенный завод принадлежал Шломе Итову (4 рабочих, 3000 рублей), маслодельная мастерская – Вульфу Лапицкому (1 рабочий, 1150 рублей).

К сожалению, в архивных делах мы не встретили cведений про знаменитую фабрику, которая работала при аптеке Падзерского.

Зато недавно стало известно про фотографию Я. Ариеля. На одной из фотографий, которые прислала автору бывшая жительница Горок Ф.И. Цырлина из Санкт-Петербурга, видно, что в 1905 году этот фотограф получил золотую медаль на Парижской международной выставке.

Горецкая синагога.

Кстати, благодаря этому фотографу мы имеем ценнейшие исторические фотоснимки дореволюционных Горок, в том числе Горецкой синагоги, снимки писателей Я. Коласа, М. и Г. Горецких. К сожалению, этот талантливый фотограф погиб в 1938 году .

В Горках работало более 100 магазинов и лавок, 28 питейных заведений. Многие из них принадлежали евреям. Евреям также принадлежало несколько рейнских погребов, где продавали вина и водку на розлив и подавали закуску. Так, из четырёх таких погребов в Горках два принадлежали Хаиму Робцеру и Науму Гинзбургу. Интересно, что для того, чтобы получить право на аренду такого погреба, нужно было иметь разрешение полиции. В НИАРБ сохранился документ от 13 марта 1915 года, из которого видно, что из канцелярии Могилевского губернатора сообщали горецкому исправнику, что “…требуются точные сведения, кто фактически будет производить торговлю в рейнском погребе водочных изделий и виноградных вин”. Далее в письме говорилось о том, что если претендентом на аренду такого погреба является Наум Гинзбург, то необходимо было сообщить в канцелярию “…о его нравственных качествах и политической благонадёжности и можно ли выдать разрешение”.

Как и по всей Беларуси, в Горках существовала еврейская гуманитарная организация ”ОПЕ”, при помощи которой были созданы специальные классы, где ученики изучали слесарное дело .

Как выглядели Горки в это время и где в основном жили еврейские семьи? В Горецком историко-этнографическом музее сохранился “План города Горки Могилёвской губернии (1887 года)”, который являлся выпускной работой ученика Горецкого землемерно-таксаторского училища М. Чернова .

Как известно, главной улицей города была Большая Оршанская, которая начиналась около речки Копылки, а в конце города переходила в дорогу оршанского направления.

На той улице размещалась городская баня, почта, казначейство, гимназия, церковь, городская управа. В конце улицы было православное кладбище. Район кладбища раньше был особым участком города и имел название – Шимановка. В начале ХХ века он слился с городом. Напротив православного находилось еврейское кладбище.

На этой улице было несколько еврейских промышленных предприятий. Располагались также жилые дома евреев.

Сохранились интересные воспоминания писателя Льва Разгона об этой улице и центре города: “Большая Оршанская имела все отличительные черты главных улиц российских уездных городов. Большинство домов на ней было обшито тесом и имело высокие крылечки с обязательными лавочками. Чем ближе к городской площади, тем улица становилась наряднее и приобретала все более городской вид. Деревянные тротуары делались шире, изредка появлялись кирпичные дома, принадлежащие богатым еврейским купцам, и, наконец, улица переходила в городскую площадь – центр всех материальных и духовных интересов горожан, в особенности мальчишеского населения города. Напротив Базарной площади стоял длинный каменный дом – единственное двухэтажное здание в городе, если не считать тюрьмы и института. В этом доме помещались Дворянское собрание, городской ресторан, библиотека, местный театр – словом, почти все культурно-увеселительные учреждения. На Рождество в зале Дворянского собрания устраивалась ёлка, в один из дней сюда приглашали детей мелких служащих, приказчиков, даже рабочих немногочисленных предприятий города...

От Дворянского собрания начиналась Базарная площадь – самое веселое и интересное место в нашем городе. Правую часть площади занимали две большие деревянные церкви, стоящие рядом и обнесенные узорчатой кирпичной оградой. Налево от церквей – пожарная с вышкой и большим флагштоком, на котором вывешивались пожарные сигналы. Различать эти сигналы в обязательном порядке должны были все мальчишки, начиная с четырех лет.

Вдоль всей площади тянулись несколькими линиями торговые ряды... Между пожарной и богадельней, приткнувшись к углу Базарной площади, проходит узенький и короткий переулок. Стоит лишь войти в него – и сразу стихает базарный гомон. Через несколько домов переулок кончается, и перед глазами возникает большая пустынная площадь. Всего несколько десятков шагов отделяют ее от базара, но она настолько другая, что кажется перенесенной с чужой планеты, даже почва иная – не мягкая пыль или чавкающая под ногами грязь базара, а жесткий, крупный песок с булыжниками и валунами. Площадь окружена длинными, почерневшими от времени деревянными зданиями. Над широкими окнами, над нарядными крыльцами укреплены ажурные, вырезанные из дерева шестиконечные звезды – Могендовиды. Это – синагоги. И песчаный пустырь называется Синагогальной площадью. Прямо от неё круто катится вниз улица. Деревянные тротуары здесь сломаны, проезжая незамощенная часть улицы напоминает дно оврага, размытого потоками, с ревом несущимися после каждого дождя. Почти на всех домах этой улицы висит заржавленная вывеска, гласящая о том, что в доме живут “варшавские” портные, хотя они родились и безвыездно прожили всю жизнь в Горках…

Но портные, жившие на этой улице, были аристократами среди других ремесленников города. Внизу, у самой Поросицы, на её вязких илистых берегах примостилось множество домов, не пытавшихся даже сгруппироваться в подобие улиц. Это место называлось Глинище. Жила здесь самая отчаянная городская беднота – сапожники, жестянщики, люди со странными и печальными профессиями – обмывальщики мертвецов, плакальщицы, городские нищие, городские сумасшедшие. Последнее занятие считалось в городе тоже профессией – почти ничем не хуже любой другой. Бугристая, никогда не просыхающая почва Глинища была завалена обрывками кожи, вываренными костями, внутренностями животных, дохлыми кошками – всё это раскисало, разлагалось, распространяло какую-то особую вонь, которой настолько пропахли все жители Глинища, что их легко было опознать по одному этому запаху.

От моста через Поросицу начиналась Слобода. Вместе с другим предместьем – Заречьем – она составляла русскую часть города.

В Горках были и другие места и улицы – разные по своему характеру, назначению и населению..., была Солдатская слободка у маленькой каменной тюрьмы; был городской бульвар с кинематографом. И, наконец, украшение и гордость города – старинный сельскохозяйственный институт, стоявший в глубине огромного красивого парка. Много интересного было в этом городе, который я открывал постепенно, шаг за шагом, с каждым месяцем и годом моей жизни…”

К улице Большая Оршанская примыкала улица Столярная, где также жили евреи. Как мы уже отмечали, там, в подвале аптеки, работала мастерская по производству крема “Казими-метаморфоза”. Теперь это улица Крупской, а в бывшем здании аптеки долгое время находился отдел внутренних дел Горецкого райисполкома.

Ещё необходимо указать на одну улицу, которая пересекала Большую Оршанскую, – это улица Институтская. Вероятно, что она получила название в связи с тем, что вела со Слободы к главному входу в горецкие сельскохозяйственные учебные заведения. Сейчас это улица Сурганова, а бывшая Большая Оршанская носит имя дважды Героя Советского Союза И.И. Якубовского, уроженца деревни Зайцево Горецкого района.

Параллельно главной улице шла улица Малая Оршанская. Она также вела на оршанскую дорогу. С 1993 года она носит имя классика белорусской литературы Максима Горецкого, который перед поступлением в Горецкое земельно-агрономическое училище целый год жил на этой улице и занимался с репетитором А. Креером.

Рядом с Большой Оршанской шла улица Дворянская. Как вспоминал Лев Разгон, “...была обычная в каждом уездном городе Дворянская улица, заселенная не столько дворянами, сколько состоятельными евреями” .

Сейчас на этой улице сохранилось два дома того времени. Это часть здания пожарной части (сейчас жилой дом) и здание семейства Винокуровых (сейчас центр эстетического воспитания управления образования райисполкома). В то время на этой улице находился кинематограф “Иллюзион”.

Улица Дворянская упиралась в улицу Смоленскую, на которой также жили евреи. Сейчас это улица Бруцеро-Ерофеевская.

От моста через реку Копылка и далее, по дороге на Мстиславль, шла улица Мстиславская, где преимущественно жили евреи. В народе и сейчас эту часть улицы Советской называют ”Мстиславка”.

Из указанных на старинной карте города исторические названия сохранили улица Красинская (тут с древних времен жили красильщики графа Л. Сологуба, владельца Горецкого имения) и Озерная. Как известно, на этих улицах жили еврейские семьи.

Из архивных данных известно, что всего в тот период в Горках было две площади, 48 улиц и переулков, 875 домов, из них каменных – 23, крытых железом – 23, деревом – 425, соломой – 377.

В городе действовали городская больница на 30 мест, больница для учащихся на 20 мест, 1 аптека и 5 аптекарских лавок. Работало 3 врача, 1 ветеринар, 3 акушерки, 5 фельдшеров. Работала телефонная станция на 12 номеров. Среди обладателей телефонов были еврейские купцы – Гинзбург и Зайцев .

В городе имелись две библиотеки (одна из них в училищах), 4 православные церкви, две синагоги и 2 молитвенных еврейских дома.

Интересно, что в городе работало 4 страховых обществ: “Саламандра”, “Российское”, “Варшавское” и “Северное” .

Известно, что евреи активно участвовали в решении транспортной проблемы, особенно после того, как появилась железная дорога, а Орша превратилась в крупный железнодорожный центр. Член-корресподент АН Беларуси М.Н. Гончарик, который в это время учился в Горках, оставил интересные воспоминания о том, как добирались из Орши в Горки и обратно: ”Приехав в Оршу, – писал он, – я нашёл так называемый Горецкий заезд на Зелёной улице. Там, в заезжей, обычно собирались все, кому необходимо было ехать до Горок. Один способ добраться до Горок – или идти пешком, а это добрых 45 вёрст (он ошибался, меньше 40 вёрст – В.Л.), или нанять подводу... Были среди них обычные еврейские балаголы, а были и богатые, которые имели несколько пар хороших коней и красивые фаэтоны на рессорах... Наиболее богатые ездоки, понятно, ездили только с извозчиком Черняком на фаэтонах...”.

В 1914 году началась Первая мировая война, которая принесла народным массам гибель, страдания и нищету. Как видно из “Именного списка убитых, раненых и без вести пропавших нижних членов Могилёвской губернии”, опубликованных в “Могилёвских губернских ведомостях”, только в 1915 году погибло и пропало без известий 53 солдата из Горецкого уезда. Их имена помещены в книге “Памяць. Горацкі раён”. Среди погибших воины-евреи: Гальпер Лейба, младший унтер-офицер, холостяк, пропал без вести 30.8.1914; Романов Залман, рядовой, пропал без вести 1.11.1914; Шпаер Иосиф, младший унтер-офицер, пропал без вести 30.8.1914 [19].

Первая мировая война принесла много горя народным массам и, как известно, послужила ускорителем революционной бури.

И она грянула.

Владимир ЛИВШИЦ
Нацрат Илит, Израиль

В настоящее время автор работает на вторым, дополненым изданием книги
«Горецкая еврейская община:страницы истории»
и обращается ко всем, кто родился в Горках и районе
с просьбой поделиться своми воспоминаниями, фотографиями и другими материалами
по адресу: E-mail: Lwm46@mail.ru

Местечки Могилевской области

Могилев • Антоновка • Бацевичи • Белыничи • Белынковичи • Бобруйск • Быхов • Верещаки • Глуск • Головчин • Горки • Горы • Гродзянка • Дараганово • Дашковка • Дрибин • Жиличи • Завережье • Кировск • Климовичи • Кличев • Коноховка • Костюковичи • Краснополье • Кричев • Круглое • Круча • Ленино • Любоничи • Мартиновка • Милославичи • Молятичи • Мстиславль • Напрасновка • Осиповичи • Родня • Рудковщина • Рясно • Самотевичи • Сапежинка • Свислочь • Селец • Славгород • Староселье • Сухари • Хотимск • Чаусы • Чериков • Черневка • Шамово • Шепелевичи • Шклов • Эсьмоны • Ясень •

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область