Поиск по сайту

 RUS  |   ENG 

Владимир Лившиц
«В ЭТО ГЕТТО ЛЮДИ НЕ ПРИДУТ»

Владимир Лившиц
«ГОРКИ В XVIII СТОЛЕТИИ»

Из книги Владимира Лившица
«ГОРЕЦКАЯ ЕВРЕЙСКАЯ ОБЩИНА: СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ»

Воспоминания Фрейдина М.З.

Макс Фрейдин
«НАШИ ПРЕДКИ БЫЛИ ИЗ МЕСТЕЧКА РОМАНОВО».

Ефим Хазан
«ОТЦОВСКОЕ ГНЕЗДО».

Владимир Лившиц
«ДОЛГИЙ ПУТЬ К ПРИЗНАНИЮ».

Воспоминания Р. Алеевой.

А. Литин, И. Шендерович
«ХОМЕНИЧИ».

Владимир Лившиц
«У НЕГО БЫЛО ОЧЕНЬ ДОБРОЕ СЕРДЦЕ…»

Александр Амбрамзон
«РОДОМ ИЗ ГОРОК»

Генрих Иоффе
«СОДРОГАЮСЬ, РАССКАЗЫВАЮ…»

Елена Романовская
«ИЗ МАМИНЫХ РАССКАЗОВ»

Герман Иванов
«СПАСЛА ФАМИЛИЯ ИВАНОВ»

Елена Тейнина
«БОЕЦ ОТРЯДА ЕВРЕЙСКОЙ САМООБОРОНЫ»

Фаина Цырлина
«Я ХОРОШО ПОМНЮ БЫВШИХ ЕВРЕЕВ-ЖИТЕЛЕЙ ГОРОК»

Владимир Лившиц
«ОТ ГРУЗЧИКА – ДО ПРОФЕССОРА»

Алик Ризов, Наталья Панкратова
«ТАК РИСКОВАТЬ СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ РАДИ СЕМЬИ МОЖЕТ ТОЛЬКО НАСТОЯЩИЙ МУЖ И ОТЕЦ»

Александр Цофнас
«СЕМЬЯ ЦОФНАС ИЗ БЕЛОРУССКИХ ГОРОК».

Стюарт Шоу
«СЕМЬЯ ШРУГ ИЗ ГОРОДА ГОРКИ».

Наум Данкман
«С ГОРКАМИ У МЕНЯ МНОГО СВЯЗАНО».

Таццяна Караеўская, Людміла Дзеружкова
«ЛЕТАПІСЕЦ ГОРАЦКАГА КРАЮ».

РОЗЫСК РОДСТВЕННИКОВ.

Владимир Лившиц
«На нас светит звезда по имени Разгон»

Владимир Лившиц
«МЫ ПОМНИМ ТЕБЯ, АННА!»

Горки в «Российской еврейской энциклопедии»


Свидетели нацистского геноцида евреев на территории Белоруссии в 1941-1944 гг.

Риввека (Каган) Алеева (1923 г.р.)

До войны я была студенткой учительского факультета Смоленского института иностранных языков. 22 июня 1941 г. досрочно сдала экзамен по истории партии. Помню, попался вопрос о справедливых и несправедливых войнах. Я получила пятерку и побежала на почту звонить родителям в Горки, что скоро приеду. По дороге услышала, что началась война. Что мы знали о планах немцев в отношении евреев? В Горках жили беженцы из Польши, которые рассказывали о преступлениях нацистов. Но все считали, что напуганные люди преувеличивают, что это случилось с кем-то, а Красная Армия сумеет защитить.

Никакой пассажирский транспорт не работал и мы с тетей решили идти в Горки пешком. Все шли на восток, а мы спешили на запад в Горки.

Район горецкого гетто.
Район горецкого гетто между улицами Якубовского (бывшей Интернациональной)
и Советской (бывшей Мстиславской).

Наша семья приютила беженцев по фамилии Такленок с двумя маленькими детьми. Они сказали отцу, что немцы форсировали Днепр, взяли Шклов, со дня на день будут в Горках и нужно срочно уходить. У Такленков была бричка. Мы посадили в нее бабушку и, в чем стояли, ушли. Взяли только корову. В Кадино встретили родственников и вместе продолжили путь. Прошли километров семь. Не было слышно ни взрывов, ни выстрелов. Это смущало. Мужчины сходили в Кадино и сказали, что немцев нет, все тихо. Так не хотелось бросать насиженные места. Папа сказал: «Возвращаться не будем». Тетя Рахиль с мужем и детьми, моя подруга Бася Красик, ее мама, сестра и др. вернулись, попали в гетто и погибли.

С самолетов бросали немецкие листовки: «Мы воюем против жидов и комиссаров, а не против мирных жителей!» Люди боялись, в дома нас не пускали, могли только покормить. Денег не было. Зарплату за июнь выдать не успели. Мы доили корову, меняли молоко на хлеб, картошку и тем жили. Дошли до Тулы, там продали корову, влезли в эшелон эвакуированных. На станции Кинель, не доезжая Волги, остановились. На вокзале давали еду для беженцев. Я взяла ведерко и стала пробираться, пролезла под 14 составами. В это время мой поезд ушел, и я осталась, меня охватил ужас. Потом повезло, подобрали бойцы из Ростовского эвакогоспиталя, записали санитаркой. В вагонах лежали тяжело раненые. Я убирала, разносила еду, кормила, помогала, как могла. Казалось, что каждый раненый – мой родной брат Борис (Берка Гиршевич Каган) Его призвали в 1940 г., служил в Волковыске. Никаких известий от него мы не получили, считается, что пропал без вести. Это была незаживающая рана. Родители никогда об этом не говорили, но однажды я видела, как отец смотрел на фотографию Бориса и плакал.

С госпиталем добралась до станции Джума (Узбекистан), где неожиданно встретила родителей. Жили в овчарне, земляной пол. Было холодно, собирали все, что могло гореть. С едой было еще хуже, основной продукт – сахарная свекла, собирали плоды тутовых деревьев, остатки яблок на базаре. Я работала в госпитале, таскала на себе больных. «Няня – утку, няня – пить!» Ночью мыла девять палат, а днем – коридор. Водопровода не было, воду носила из колодца в тяжелых глиняных кувшинах. Кругом вши, болезни. Свалилась и я с сыпным тифом, только выкарабкалась, и тут же брюшной тиф. Лежала без сознания, как осталась жива – не знаю. После этого – двустороннее воспаление легких, потом дизентерия. Это судьба, что я уцелела. Я смогла победить и малярию, которая тоже подстерегала меня. В Джуме было целое кладбище, умерших от малярии.

Пока я болела, госпиталь перебрался в другое место, и я осталась без документов и продуктовой карточки. Отец работал в школе, его заработком и жили. Взяли меня в школу пионервожатой. Была молодой, веселой, в 20 лет горе – не горе, беда – не беда. В 1944 г. вернулась в Смоленск, ехала на крышах вагонов, в тамбурах. Потом в Москву, набирали на трехгодичные курсы переводчиков. Курсы были платные, нужно было днем работать, а вечером учиться. Но где взять прописку? Дядя принес с работы спирт, познакомил с участковым милиционером. В маленькой комнате у дяди жили восемь человек. Работала в школе учительницей английского, потом пошла в Общество культурных связей с заграницей. Я надела свою лучшую одежду: узбекское платье и тюбетейку, которые привезла из Джумы. Была черноволосая, с косами и меня приняли за узбечку. Сказали, что я подхожу для работы в англо-американском отделе, но когда заполнила анкету в отделе кадров, у них от удивления вытянулись лица. Попросили позвонить через неделю. Место, конечно, оказалось «занято». В это время на курсы приехали представители НИИ ВВС, сказали, что нужны переводчики для работы в штабе. Работы было много, тексты сложные: описание моторов, двигателей, технические характеристики, документы по летной медицине. Через некоторое время на курсы пришли искать переводчиков в Берлин. Вызвалось 17 человек, отправили на собеседование в ЦК КПСС. Там снова подробно расспрашивали о биографии и я, помня горький опыт, напрямик спросила, имеет ли значение, что я еврейка? Не знаю, сыграло ли это роль или нет? Отобрали только трех девушек и меня в том числе. Оформляли документы четыре месяца. В Берлин мы уехали 24 апреля 1946 г., меня направили в правовой отдел Советской военной администрации в Германии. Это район Карлсхорст, привилегированный район Берлина, жила потомственная аристократия. После мая 1945 г. немцев выселили, я поселилась в трехэтажном доме на Франкенштрассе в двухкомнатной квартире. Было столько места, что чувствовала себя неуютно. Днем приходила немка, убирала в квартире, ходила за продуктами, которые мне причитались по карточкам. Там были масло, сахар, конфеты. Нам все выдавалось бесплатно. Дома я бывала редко, многое отдавала немке, а, чтобы она могла вынести из дома – писала записку часовому. Раз в месяц посылала посылку домой в Горки.

На службе кормили бесплатно. На обед обычно подавали высокий стакан сока, булочки, масло, суп, на второе – выбор мясных блюд. И здесь же гарнир. Пять–семь видов салатов из фруктов и овощей. После этого разносили чай, кофе и пирожные. На столе обязательно были цветы. Специальный человек за этим следил. Это мог быть большой букет в середине стола, или маленькие букетики перед каждым, или несколько цветочков, которые клали на салфетках. Был специальный обеденный сервиз. На каждом предмете: тарелке, блюдце, чашке, пепельнице – изображено четыре флага. В отпуск домой я привезла сувенир – меню на трех языках. Отец посмотрел и попросил сжечь – наступало время всеобщей подозрительности, гонения на космополитов. Так папа решил меня обезопасить. Последним местом работы в Берлине был отдел репатриации и розыска ООН. Мы постоянно находились «под колпаком». Ни с кем нельзя было сказать лишнего слова.

В 1949 г. я вернулась на родину, приехала в Горки. Папа, мама и я жили в школе, в классе. Начала работать учительницей английского языка. Вышла замуж и в 1952 г. у нас родилась двойня: мальчик и девочка. Сына назвала в честь брата Бориса, погибшего на войне. После свадьбы осталась на своей девичьей фамилии. Когда началось «дело врачей» и на каждого еврея смотрели, как на врага, муж сказал мне: «Хватит упорствовать, переходи на мою фамилию"» Так я стала Алеевой (Мишпоха, № 5, 1999 г., с. 35-38).

Примечание автора: Горки – город, райцентр Могилевской области, расположен на реке Проня в 86 км от Могилева; известен с начала XVI в., в эпоху Речи Посполитой – город Оршанского повета Трокского воеводства, в 1772 г. присоединен к России; евреи жили с XVII в., в 1766 г. – 511 евреев, в 1847 г. – 1554, в 1897 г. – 3029 (6735 всех жителей), в 1926 г. -- 2343, в 1939 г. – 2031 евреев (из 12 тыс. 475 всех жителей); оккупирован немецкими войсками с 12 июля 1941 г. по 26 июня 1944 г., которые убили в Горках и его районе 2530чел., включая 2200 евреев.

Из книги Леонида Смиловицкого
«Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941–1944 гг.»
(Тель-Авив, 2000), с. 197–233.


Местечки Могилевской области

МогилевАнтоновкаБацевичиБелыничиБелынковичиБобруйскБыховВерещаки ГлускГоловчинГорки ГорыГродзянкаДарагановоДашковка Дрибин ЖиличиЗавережьеКировскКлимовичиКличев КоноховкаКостюковичиКраснопольеКричевКруглоеКруча Ленино ЛюбоничиМартиновкаМилославичиМолятичиМстиславльНапрасновкаОсиповичи РодняРудковщина РясноСамотевичи СапежинкаСвислочьСелецСлавгородСтаросельеСухариХотимск ЧаусыЧериковЧерневкаШамовоШепелевичиШкловЭсьмоныЯсень

RSS-канал новостей сайта www.shtetle.comRSS-канал новостей сайта www.shtetle.com

© 2009–2020 Центр «Мое местечко»
Перепечатка разрешена ТОЛЬКО интернет изданиям, и ТОЛЬКО с активной ссылкой на сайт «Мое местечко»
Ждем Ваших писем: mishpoha@yandex.ru