Поиск по сайту

ПОСЛЕДНЕЕ «ПРОСТИ»

В конце июля – начале августа 1941 года в Шумилино немецкими властями было учреждено еврейское гетто, куда помимо евреев из самого местечка были пригнаны евреи из близлежащих деревень района. Гетто находилось в центре местечка в районе старого кладбища. Для него было отведено десять домов, из которых выселили жителей. Район оцепили колючей проволокой и выставили охрану. 19 ноября 1941 года всех узников гетто вывели из домов и согнали в помещение льносклада, который находился на пересечении нынешней улицы Шумилинская и Почтового переулка.

Складские помещения были просторными, и туда стали свозить евреев из близлежащих населенных пунктов Полоцкого и Бешенковичского районов. В конце рокового дня – 19 ноября, евреев небольшими колоннами стали вывозить на его западную окраину Шумилино. Им дали лопаты и заставили копать огромную яму. Затем всех расстреляли. В этот день погибло 1376 человек еврейской национальности. Все они хотели жить, мечтали, надеялись, верили и любили. С той поры минуло 67 лет. На этом печальном месте выросли деревья и шепот их листьев – шепот бессмертия и вечности.

Про этот чёрный день Исаак Давыдович Голынкин знал от родителей, да и сам в то время был уже смышленым. Семья в первые дни войны эвакуировалась из Шумилино. Это и спасло их от смерти. Вот только память остается там, где зародилась, она не подлежит ни эвакуации, ни забвению. Она вечный свидетель, который недвижимо стоит у родных могил, и никуда, до скончания века, никуда... «Отец, – вспоминал Исаак Давыдович, – сделал памятник, ограду, дважды их обновлял – ломали местные вандалы». А когда отца не стало, дело его продолжил сын. Немало пришлось походить Исааку Давыдовичу, пока новый, белый мраморный памятник не встал рядом со старым. Непросто было решить и финансовые проблемы, но помогли добрые люди. Исаак Давыдович с благодарностью рассказывал о Ковалевой Марии Алексеевне, которая с трех лет лишилась родителей. Они также были узниками лагеря смерти для евреев, они погибли, но завещали ей жизнь. И она откликнулась на просьбу Исаака Давыдовича – передала на памятник деньги.

Сегодня новый памятник расстрелянным евреям стоит рядом со старым – как символ памяти, преемственности поколений, символ надежды на то, что не повториться на земле такой трагедии.

Узница гетто Мария Ковалева
и жена Исаака Голынкина – Людмила Голынкина
у памятника расстреляным евреям Шумилино.

Из воспоминаний очевидицы еврейского расстрела Коштановой Тамары Филипповны, 1926 года рождения: «День 19 ноября я хорошо помню. Мне было уже пятнадцать лет и все детали трагедии в памяти у меня сохранились. Несмотря на осеннее время, стоял зимний день, с морозом, снегом, беловатыми небесами. Снег выпал ещё в октябре, и все забыли, что на дворе осень. Дул холодный ветер, стояла настоящая зима.

Утром людей стали выгонять из льносклада и строить в колонну. Люди были измождены холодом, голодом, ожиданием, неопределенностью и страхом. Раздались крики, стоны, ропот. Людская колонная уплотнившись от холода, медленно двинулась на западную окраину поселка Шумилино – к месту расстрела. Немцы не запрещали местному населению смотреть на казнь, наоборот поощряли. Лучше, мол, усвоят порядки и дисциплину новой власти. Колонна растянулась метров на сто. Впереди среди заснеженного поля, за грудами темной земли стояли пулеметы, но никто не обращал на них внимания, ни люди из колонны, ни мы – толпа местных глядельцев. Эта казнь нам, людям, привыкшим к мирной жизни, казалась каким-то театральным зрелищем. Вот проведут колонну по снежному полю, попугают пулеметами, да и отпустят на все четыре стороны, а в след – кулаками помашут, знай, мол, порядок. Конвоиры шли по бокам, покрикивая на отстающих. Помню, ветер сорвал с головы молодой женщины платок, и светлые соломенные волосы рассыпались по плечам. Конвоир схватил ее за руку и выволок из колонны «Тебе здесь не место! Приказа расстреливать русских – не было!». Но женщина с криком «Мамочка» снова бросилась в колонну и обняла за плечи худую старушку. Немец снова выволок её и ударил по лицу: «Беги отсюда ненормальная, я не стану отвечать за русскую!» Но та стала громко что-то выкрикивать по-еврейски, и немец, успокоившись, махнул рукой, пускай, мол, идет в ад вместе со своими. В колонне я заметила знакомого пожилого еврея, теперь уже не помню, как его звали. До войны работал в продовольственном магазине продавцом. Магазин этот шумилинцы называли коротким словом «Мох». Он стоял на самом краешке болотца напротив нынешнего детского сада № 1. «Мox» был одновременно и хозмагом и продмагом, единым в округе, и ежели чего надо было купить из одежды или из обуви, говорили: «Пойду на Мох».

Весною того года я попросила отца купить мне на лето сандалики. Все же как-никак, а мне уже пятнадцать лет, стыдно ходить босиком. А отец мне и говорит «У меня в продмаге продавец знакомый, я ему и закажу привести сандалики». А через несколько дней отец мне пять рублей подает: «Вот тебе на абуток (обувь – пер. с белорусского), сандалики твои в магазине тебя ждут, только смотри, примерь, а то мне на работу надо».

Жили мы в то время недалеко от вокзала. Трудно было. Нас в семье пятеро детей. Отец работал путевым обходчиком, а мать дежурной по переезду – типичная семья рабочих железнодорожников.

Побежала я на «Мох», да такая счастливая. А продавец достает мне сандалики и говорит: «Примеряй», и сам вместе со мной радуется. Я примерила, ну, точно по моей ноге. Очарованная я встала и ушла. Ни спасибо не сказала, ни денег не подала. Опомнилась я только возле своего дома с коробкой в руках, да пятью рублями и расплакалась. Весь вечер проплакала, что заплатить забыла. А мать с работы пришла, успокоила, говорит: «Я деньги завтра же утром занесу». Долго я потом размышляла, от чего продавец промолчал, о деньгах не напомнил. Видно очень хорошим был человеком, глянул на мое счастливое лицо, да потертое платье, и промолчал...»

И вот теперь увидела я его в колонне. Он шел, опустив голову. Мне захотелось извиниться перед ним, попросить у него прощенья за свою забывчивость. Меня что-то в сердце толкнуло, и я, выбежав из толпы, закричала ему «Дедушка, я забыла заплатить за сандалики, простите меня». А он в ответ только горько улыбнулся. Людей поставили на краю большой ямы и вдруг громко, и все разом ударили пулеметы. И только тогда толпа шумилинцев вздрогнула, качнулась и заголосила».

Антон Параскевин,
Шумилино

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область