Поиск по сайту

Из цикла «Путешествуем с Аркадием Шульманым»

МИОРСКИЕ ВСТРЕЧИ

Я давно собирался встретиться с Витольдом Антоновичем Ермаленком. Мне рассказывали, что лучшего знатока здешних мест не встретишь. И, несмотря на занятость, он отзывчивый человек. Но всякий раз, откладывая встречу «на завтра», я терял не месяцы, а годы.

Приехав в Миоры, и увидев на главной площади районного центра большой плакат «Человек года», я прочитал, что на одной из фотографий запечатлен Витольд Ермаленок. Разные времена он пережил за 34 года здешней работы. Давно было, но даже пытались со школы уволить. Теперь он, заслуженно, в почете – учитель, краевед, передающий ученикам любовь к родной земле.

Я зашел в районный музей, чтобы отметить командировку и, естественно, завел разговор на интересующую тему. Меня внимательно выслушали, сказали, что в фондах есть «еврейские» фотографии, но лучше по этому вопросу обратиться к тому же Витольду Антоновичу.

Витольд Ермаленок.

…Он был в школе, в своем музее. Пишу «в своем», потому что Ермаленок создал его от первого до последнего гвоздика.

До начала учебного года оставалось еще пару недель, и я спросил:

– Отпуск отгуляли?

– Разве у краеведов бывают отпуска? – удивился Ермаленок.

Я записывал интервью с Витольдом Антоновичем на видеокамеру. Он спросил у меня:

– На каком языке отвечать на вопросы?

– На каком Вам удобнее.

– Могу на русском, польском, но привычнее на белорусском.

«Я родом с Браславщины, в Миоры приехал сразу после окончания Гродненского педагогического института. По специальности – учитель истории, но в первую очередь я краевед и директор двух музеев, которые открыл в школе, – с гордостью сказал Ермаленок. – Исторический, создан раньше нашего районного. Когда его делал не было музеев ни в Браславе, ни в Поставах. А год назад открыл в школе Музей книги и печати. Это очень интересный музей, такого нет в школах нашей страны. Уникальные экспонаты собраны. Сейчас создаем еще два школьных музея: образования и этнографии. У нас 16000 экспонатов, в районном музее в четыре раза меньше».

В свою работу Витольд Антонович вкладывает не только силы, время, но и душу. В таких случаях не криводушничают, не подстраиваются под чьи-то интересы. Все что делает Ермаленок – вызывает уважение у людей, придерживающихся разных взглядов на жизнь. Он эксперт по истории здешнего края, собиратель и хранитель всего, что может объективно рассказать о времени, и о людях.

«Я много занимаюсь археологией, – рассказал Ермаленок. – Первые поселения основали здесь финно-угорские племена пять тысяч лет назад. Миоры с финно-угорского переводится, как озеро на низком месте. У нас, действительно, болотистое озеро. В документах Миоры впервые упоминаются в 1514 году. Значит, скоро нам будет 500 лет. Это было местечко, славное костелом, церковью, монастырем».

Евреи в этом краю появились давно. Нет точных данных, когда это произошло, но в соседних городах и местечках в начале 17 века уже были еврейские общины, синагоги, кладбища.

После 2-го раздела Речи Посполитой (1793 г.) Миоры оказались в составе Российской империи.

Местечко, центр волости Дисненского уезда Минской губернии.

Миоры были маленьким поселением. До начала 19 века здесь проживало не более 50 человек.

С 1842 года Миоры включены в Виленскую губернию.

С 1866 г. в местечке работала школа. Через двадцать лет население Миор составило 110 жителей, здесь работало волостное управление и три корчмы, принадлежавшие, скорее всего, евреям.

В Миорах ежегодно проходили две ярмарки – одна из них, осенняя, была 8 сентября. На ярмарку из далеких мест приезжали заблаговременно, из ближних – в тот же день, утром. И продавцов, и покупателей было много. Говорили на польском, еврейском, белорусском, русском, цыганском, латышском, литовском языках – но все понимали друг друга.

В 1903 году Миоры были открыты для свободного поселения евреев в изъятие от действия «Временных правил» 1882 года (1). С 1908 года раввином в Миорах стал Дойв-Бер Пьянко.

Населенный пункт активно рос в период между Первой и Второй мировой войной. В 1927 году здесь проживало 422 человека, было пять частных магазинов-лавок, мельница, аптечный склад. В начале 30-х годов купец Агенштат построил спичечную фабрику. Размеры фабрики были небольшими, но тогда это был значительный прогресс.

В 1920–30-х годах в местечке действовали отделения различных еврейских партий и организаций. Имелись две синагоги, Талмуд-тора, где обучались дети из неимущих детей возрасте до 13 лет.

«К 1939 году в Миорах уже проживало порядка 800 жителей, из них почти 600 составляли евреи, – продолжил рассказ Витольд Антонович. – У меня есть польский календарь, выпущенный в те годы, где указаны фамилии миорских ремесленников и деловых людей.

Кузнечным делом занимался Борск; арендой лесов и их эксплуатацией – Бимбарк, Маркман, Швид; торговлей льном – Арон, Берман, Шейнер, Корчиц – это давало в те годы хорошую прибыль. Торговал семенами – Ульрих; пекарями были – Геллер, Тельбаум; пиво варил – Качер, ресторан держал – Корчек; торговал сельскохозяйственными товарами – Тельбаум; кожу выделывали – Дрейзнер, Кочер, Фрумин, Кейнер; кожаными изделиями торговали – Тельпрен, Качев; водкой – Дрейзен, Энгель, Эструф. Кстати, один из потомков Эструфа приезжал сюда. Сукном торговали Гедройц, Арон и так далее…

При Польше евреи могли владеть землей, в отличие от царского времени, брать в аренду леса, озера, заниматься тем, чем они хотели».

Ермаленок подошел к витринам, на которых были выставлены предметы быта, кухонная утварь, и стал рассказывать: «Это субботний подсвечник или часть миноры, сделано из бронзы, здесь выгравирован магендовид. Это келишек – субботний серебряный бокал, рюмка, из которого делали кидуш. Найдено на месте еврейского дома, который разбирали на улице Почтовой. Предметы быта конца 19 – начала 20 века. Все найдено в земле. Сохранились надписи на иврите. Ступка бронзовая, чайник, рукомойник...

Я не знаю в чем причины, но от такого большого населения, памятников еврейской культуры осталось мало, имеющиеся у нас еврейские вещи можем пересчитать по пальцам».

– От синагог что-нибудь сохранилось? – спросил я.

– Даже фотографий нет. Были деревянные, это все, что я могу сказать.

– Работали еврейские школы?

– Только начальные. Потом еврейские дети учились в польских школах и гимназиях. Многие учились в гимназии в Дисне.

– Была еврейская интеллигенция?

– В основном ремесленники и торговцы. В Дисне было больше еврейской интеллигенции.

Во многих местечках и деревнях сегодняшнего Миорского района до войны жили евреи. Судить об этом можно и по воспоминаниям старожилов, и по «расстрельным спискам», составленным Государственной Чрезвычайной комиссией в 1944-1945 годах. Компактно, кроме Дисны и Миор, евреи жили в местечках Леонполь и Погост, в деревнях Блошники (сейчас Калиновое), Язно, Чересы, на хуторе Липовка-2.

– 17 сентября 1939 года в Западную Белоруссию пришла Красная Армия? Как ее встречали в Миорах? – спросил я.

– Еврейская и белорусская беднота их торжественно встречали. Потому что при Польше они были унижены. Кроме экономического, чувствовали и национальное унижение. Не было, например, белорусских школ. Люди верили, надеялись, что все измениться к лучшему. Но радость длилась недолго. Началась национализация предприятий, была ликвидирована частная собственность, людей арестовывали и не только богатых, но и чрезмерно разговорчивых. Практически были разрушены местечки.

После 1939 года в Миорах стал райцентр. Здесь расположились власти и карающие органы. И среди новых начальников было немало евреев.

– Жили в Миорах богатые евреи?

– Были, конечно, богатейшие, – сказал Ермаленок. – Списки вывезенных у меня есть.

– Кто-то был сослан в Сибирь?

– У нас больше в Березвечье вывозили. Это недалеко от Глубокого. Там был советский концлагерь. Но евреев это меньше коснулось.

Мы вышли из школы и мимо грандиозного костела, по красивой набережной пошли к старому центру Миор. Городок небольшой, население чуть больше восьми тысяч человек. Старых зданий почти не сохранилось.

Старый еврейский дом.

«Мы находимся на улице Ленина, которая исторически называлась улица Виленская, – сказал Витольд Антонович. – Из красного кирпича – еврейский дом, в нем находился магазин и жилые помещения. Хозяйка – Циммер, построила его из кирпича, который остался от строительства костела «Вознесения Девы Марии» в 1907 году. На этой улице находился аптечный склад и аптека Вишневского – это поляк, а вся остальная улица была еврейская».

Мы прошли по улице, мимо обновленных фасадов старых домов и вышли на площадь.

В начале девяностых годов я бывал здесь. В деревянном просторном доме жил Яша Цыпин с мамой Сорой-Ривой. В середине девяностых годов они уехали в Израиль. Если я не ошибаюсь, это была последняя еврейская семья в Миорах. Сора-Рива умерла, а Яша живет и работает в Ашдоде.

Дом Цыпиных.

С Витольдом Антоновичем мы пришли в этот дом. Сейчас здесь живет Наталья Александровна Коваленок с семьей. Она тоже учительница, преподает английский язык в средней школе.

Приезжающие в Миоры евреи по-прежнему приходят сюда. Наталья Коваленок рассказала мне о связях, которые она поддерживает с земляками.

– Существует традиция посещать места захоронения своих близких. В Миоры дети и внуки евреев, которые жили здесь до войны, приезжают почти ежегодно.

– Заходят в этот дом?

– Мы с ними предварительно общаемся по Интернету, телефону. А когда приезжают, к нам обязательно заходят.

– Потому что вы переводчик или потому что здесь был дом Цыпиных?

– Какие-то связи с этим местом у них, безусловно, остались.

– Кто приезжал в последние годы?

– Приезжали из Соединенных Штатов, Израиля, Бельгии. Их предки жили в Миорах. В прошлом году приезжали две дочери Юдиной. В годы войны она была сначала в миорском гетто, потом вырвалась из него и попала в партизаны. Дочери хотели посмотреть белорусский лес, где воевала их мама. Они представляли его только по записям в ее дневнике, которые были сделаны в годы войны. Одна сестра тут осталась на несколько дней, я помогла ей организовать поездку в лес, в котором находился партизанский отряд.

– В каком отряде была их мама?

– Это был, судя по книге, еврейский партизанский отряд.

– О какой книге вы говорите?

– На основе военного дневника вместе с дочерьми Юдина написала книгу «Лес 77 озер», потому что Ельня – это место, где 77 озер. Книга издана на английском языке, и на иврите. Я ее прочла на английском языке в прошлом году.

Эстер, одна из дочерей Юдиной, рассказывала про своих предков. Один из них занимался земледелием. Жил в большой и достаточно богатой усадьбе. (Вероятно, арендовал ее и возможно, аренду оформил не на себя – А.Ш.). Нанимал людей. Они обрабатывали землю. Жил как помещик. Это было в районе Вильново, недалеко от Миор.

Дом Цыпиных, а теперь Натальи Коваленок, выходит на центральную площадь. Когда-то здесь проводились ярмарки, и, как положено в местечках, здесь же находилась синагога. На этой площади жили состоятельные люди, державшие магазины, лавки. На площадь стекались не только товары, но и все новости.

– Здесь жили Люлинские, – продолжила рассказ Наталья Коваленок. – Их потомки сейчас живут в Соединенных Штатах Америки. Мне рассказывали, что их дом стоял на площади, примерно напротив теперешней почты».

На этой площади в годы оккупации немцы сделали еврейское гетто. И дом Цыпиных-Коваленок находился на его территории.

– Немцы заняли Миоры уже 30 июня, – рассказывает Витольд Антонович Ермаленок. – Через неделю после начала войны. На восток успели уйти единицы. И уехало районное начальство.

Вскоре в Миорах было создано еврейское гетто. Под него отвели часть домов на площади. В гетто находились евреи из Миор и из окрестных деревень. Голод, болезни, издевательства. В гетто был образован юденрат во главе с Менахемом Шейнером. Никакой помощи узникам гетто он оказать не мог и под страхом смерти вынужден был исполнять приказания фашистов.

2 июня 1942 года Миорское гетто было расстреляно.

Сошлемся на один документ, который датирован 1 июля 1942 г. Это донесение гебитскомиссара г. Глубокое генеральному комиссару Беларуси об уничтожении евреев.

Гебитскомиссар сообщает, что 2 июня 1942 года расстреляно 779 евреев из гетто в г. Миоры. Узники предприняли массовую попытку побега из гетто, и 70–80 из них удалось бежать.

Есть разные данные о количестве евреев – узников Миорского гетто, расстрелянных фашистами. В немецких документах фигурирует цифра 779. Сразу после освобождения житель Миор, сам узник гетто и партизан М. Люлинский составил список погибших евреев из 669 человек.

– В довоенных Миорах жило чуть более 600 евреев, почему количество погибших превышает эту цифру? – спрашиваю я.

– Остальные были из деревень, хуторов, из соседних местечек, где евреев расстреляли раньше.

Те, кто убегал оттуда, искали спасения в Миорах, приходили, как это ни парадоксально звучит, в гетто. Надеясь, здесь укрыться, переждать трудное время.

Это лучше других слов свидетельствует о безысходности положения – куда им было еще идти? Партизан в то время почти не было, да и не всегда хотели туда брать евреев. Были жители деревень, хуторов, кто прятал евреев, помогал им. И Роза Циммер, когда приезжала в Миоры, и Люлинский, и Кайданов были искренне благодарны белорусам, полякам, русским, которые помогали им, нередко рискуя собственной жизнью. Но таких людей было очень немного. В основном люди пытались не замечать того, что не касалось непосредственно их. Их тоже можно понять, любая помощь евреям – каралась смертью. Но были и те, кто за соль, за сахар, за одежду сдавали евреев, устраивали на них охоту.

Нередки были случаи, когда прятали евреев, пока у тех было чем откупиться. Юдина приводит в книге факты, которые она подняла не только из глубин памяти, а из глубин своего сердца. За каждым фактом – боль. Предательства соседей остались до конца дней незаживающими ранами.

Командир одного партизанского отряда рассказывал Витольду Ермаленку, что одиннадцать евреев из Миор убежали в лес, собрав в гетто ценности. Их расстреляли по приказу командования, чтобы эти ценности забрать.

Порой честные и объективные люди, принимают на веру часто повторяющиеся слова. Витольд Ермаленок сказал, что евреи покорно шли на расстрелы, воспринимали их, как предначертанные богом. Действительно, из женщин, стариков и детей, из мужчин, у которых на руках висят малолетние дети и престарелые родители, плохие солдаты. До последнего люди надеялись на чудо. Есть много других причин, почему не было организованного сопротивления в гетто. Но, как только появилась первая возможность бежать, не задумываясь, это сделали десятки узников Миорского гетто.

Вспоминает Иван Семенович Воробьев. В 1942 году он был командиром диверсионной группы в 6 отряде 4-ой Белорусской бригады. Это интервью я записал в Миорах в 1994 году.

«Первую группу евреев расстреляли полностью, вторая группа уже поняла, в чем дело. Как раз люди гнали скот. Там деревушка есть Русачки. Когда погнали скот, евреи спрятались за коровами. Немцы не стреляли. Скот жалели больше, чем людей. А может, думали, что никуда евреи не убегут.

43 человека пришли к нам в партизанскую бригаду: Давид Гельван, Зуся – фамилии не помню, Нехамчин Саша, Мукотонин Исаак, Мукотонин Цви-Мендел (погиб), его сестра (погибла), Арон Ицик, Ифин».

– После войны евреи вернулись в Миоры? – спросил я Ермаленка.

– Я не местный, и возрастом не вышел, чтобы вспоминать послевоенные годы. Но из тех, кого знаю, в Миоры после войны вернулись: Цыпины, Нехамчин из партизанского отряда, Голдин, Макутонин.

С площади мы пошли к Миорскому мясокомбинату. Расстояние – километра два. По этому пути 2 июня 1942 года немцы и полицаи гнали узников гетто на расстрел.

Перед войной, здесь рядом с деревней Крюковщина, было еврейское кладбище. Первые захоронения на нем были сделаны в те далекие времена, когда первые евреи поселились в Миорах. На этом кладбище фашисты решили «окончательно решить еврейский вопрос» в Миорах. Были выкопаны ямы. На яму положены доски. Евреев заставляли раздеваться догола, загоняли на доски и стреляли. Раненные, убитые – все падали в яму. А кто-то падал туда и живым. Просто сваливался с досок. Кругом стояли полицаи. Немцы сказали, что если кто из евреев будет убегать, его надо вылавливать – дадут два пуда соли за человеческую голову.

Здесь как раз мимо расстрельной ямы погнали скот, и многие в суматохе, прячась за коровами, побежали.

Могилы после расстрела «дышали». Закопанные люди ворочались. Когда евреев расстреляли, ямы засыпали военнопленные. Но из-под земли текла в канаву кровь. Страшно было подходить. И немцы заставили крестьян много дней возить на подводах землю и засыпать могилы.

После этого, рядом выкапывали ямы, и расстреливали там цыган. Стреляли обычно рано утром.

Отец Яши Цыпина, когда демобилизовался и вернулся в Миоры, хотел с другом Нехамкиным раскопать ямы, чтобы найти останки родственников. Ломом били землю и никак не могли разбить. Земля пропиталась кровью, и стала как цемент.

То, что не смогли сделать родственники убитых, легко сделали трактора и бульдозеры, когда в конце 50-х – начале 60-х годов здесь закипела стройка. Строили Миорский мясокомбинат и для строительства снесли значительную часть еврейского кладбища. Даже оторопь берет, когда думаешь, на каких местах построены предприятия пищевой(!) промышленности.

Сейчас здесь памятник. Поставили его на деньги, собранные родственниками погибших в гетто, приблизительно в те же годы, когда возводился мясокомбинат. От старого кладбища осталось несколько мацейв (надгробных памятников) и их положили рядом с памятником, погибшим в гетто. Получился мемориальный комплекс евреям Миор. Место огородили красивой и надежной оградой.

Памятник на месте расстрела евреев Миор.

– Часто сюда приходят люди? – спросил я.

Мацейвы со старого еврейского кладбища.

– Не часто приходят, – ответил Витольд Антонович – В школах не принято приходить на это место даже в праздники, посвященные войне. Я по своей инициативе, свой класс, когда бываю классный руководитель, привожу сюда, и рассказываю детям, что здесь произошло. Для детей это странно, что до войны здесь было еврейское местечко. Они не могут понять, как это могло быть, и сколько было расстрелянных.

Спасибо Витольду Антоновичу за честный рассказ и за то, что он бережно хранит память обо всех событиях, которые происходили на этой земле.

------------------------------------------------------------------

^1. 3 мая 1882 года были введены «Временные правила», согласно которым евреям по всей территории империи было запрещено вновь селиться в селах и деревнях, причем это ограничение распространялось и на те категории еврейского населения, которым раннее было разрешено проживание на всей территории России (на вышедших в отставку нижних чинов, купцов первой гильдии, ремесленников). Повсеместное жительство в Российской империи было разрешено только евреям, получившим это право по образовательному цензу.

Миоры, август 2010 г.

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область