Поиск по сайту

 RUS  |   ENG 

Дарья Кипяткова
«ГЕТТО НА ТЕРРИТОРИИ г. ПОЛОЦКА
ВО ВРЕМЯ ОККУПАЦИИ (1941 – 1944 гг.)»

Аркадий Шульман
«ЧТОБЫ НЕ ЗАРАСТАЛА ПАМЯТЬ»

Аркадий Шульман
«ЧТОБЫ СОХРАНИЛАСЬ ПАМЯТЬ»

Юлия Беспалова
«ТРАГИЧЕСКАЯ СТРАНИЦА НАШЕЙ СЕМЕЙНОЙ ПАМЯТИ»

Аркадий Шульман
«ДОМ, ЗНАКОМЫЙ С ДЕТСТВА»

Георгий Белый
«О ЧЕМ МОЖЕТ РАССКАЗАТЬ ФОТОГРАФИЯ»

Воспоминания М.Ю. Аскинази

РОЗЫСК РОДСТВЕННИКОВ

Воспоминания М.С. Калидовой

Воспоминания М.А. Сущина

Воспоминания Я.А. Музыканта

Маргарита Лескова
«ЗОЛОТОЙ ВЕК ТУНИКОВ»

Полоцк в «Российской еврейской энциклопедии»


ДОМ, ЗНАКОМЫЙ С ДЕТСТВА

Он приходит в этом дом, знакомый с далекого уже детства. И всякий раз воспоминания сами приходят к нему. Сюда он пришел в первый класс, здесь учился в школе. Вспоминая о том времени, Моисей Абрамович Сущин начинает говорить на идише. На этом языке говорили не только у него дома, на этом языке говорили и преподавали в этой школе. Если стены, окна, двери имеют память, они должны мгновенно отозваться на еврейский язык.

Моисей Абрамович Сущин.
Моисей Абрамович Сущин.

«Ди зексте идише шул, – говорит Моисей Абрамович. Вероятно, подумав, что я не понял его (а кто сегодня понимает идиш?) он переводит. – Шестая еврейская школа. Все предметы, кроме белорусского и русского языка преподавались на идише. Директором был Бляхман Арон Фадеевич, географию преподавал Киш, физику и математику – Шуб Вера Иосифовна, Павлюченко – белорусский язык. Эта школа просуществовала до 1 сентября 1937 года. А потом она стала белорусской. Еврейские школы в Белоруссии были ликвидированы. В этом здании еще до революции была школой. А вообще в Полоцке в двадцатые-тридцатые годы было три еврейских школы: третья, здание сохранилось, сейчас там художественная галерея; наша – шестая, и в Задвинье была еще одна еврейская школа. Получали полное среднее образование. Нашу школу закончили многие заслуженные люди, например, известный художник Гордон. Многие потом учились в еврейских техникумах в Витебске, Минске. Образование было хорошие, многие поступали в институты. В школе давали хороший русский язык. Мы, восемь человек, 1 сентября 1937 года пришли в школу №9 – лучшую по тому времени в Полоцке. Ее директор был преподавателем русского языка с еще дореволюционным стажем. Он в порядке знакомства дал нам диктант. На следующий день сказал, что мы написали лучше, чем те, кто у него уже учился».

С того времени прошла целая жизнь, сменилось не одно поколение, в его родном Полоцке мало кто знает историю этого дома, но 88-летний Моисей Абрамович и сейчас часто приходит сюда.

В 1994 году, когда в Полоцке образовалась еврейская община, а в скором времени и благотворительный центр «Хесед Эфроим», они стали арендовать помещения именно в этом доме. Впрочем, здесь арендуют помещения многие общественные организации Полоцка. И то, что еврейские организации обосновались в доме с еврейской историей, скорее совпадение, хотя, когда приходили в горисполком и просили помещения, хорошо знали о прошлом этого дома.

Мы беседуем с Моисеем Абрамовичем в маленьком, но вполне уютном клубе. Наша встреча состоялась накануне осенних праздников и клубе было много волонтеров, которые занимались раздачей благотворительной помощи, приглашениями на празднование Рош-га-Шаны (Нового года). Среди волонтеров немало людей среднего и даже молодого возраста и я видел, с каким интересом они, отложив свои дела, слушали рассказ Моисея Сущина.

«Мой отец Абрам, дома его звали Абе, – портной, мама Хана – домохозяйка. У них было шестеро детей. Две моих сестры и четыре брата. Два брата родились в Каунасе в Литве, еще один брат и сестра – на Украине, в Мелитополе, я и младшая сестра – в Полоцке. Братья были 1911, 1913, 1917 годов рождения.

Моя мама родом из Каунаса, отец – речицкий, это нынешняя Гомельская область. Они жили после свадьбы в Литве, затем в Мелитополе. Украина после гражданской войны была разоренной, начался сильный голод и родители решили переехать в Белоруссию. Остановились на Полоцке. Почему сделали такой выбор, никто мне так и не мог объяснить. Папа съездил, посмотрел, ему понравился город. Здесь не было никого из родных, приехали на голое место. Папа стал много работать. Он был, как тогда называли кустарь-одиночка. Построил дом на нынешней улице Ленина. Но видно непосильный для него труд подорвал его здоровье и в 48 лет в 1934 году он умер от сердечного приступа.

Мама осталась одна, но к этому времени у нас уже работали два старших брата. Старший Лейба – военным портным в ателье, Ефим – в школе преподавателем физкультуры. Мама была очень дружная, преданная, маму «носили на руках».

Во время нашего разговора Моисей Абрамович несколько раз повторил, что школу он окончил 22 июня 1941 года…

– Было ли предчувствие войны? – спросил я. – Полоцк находится недалеко от границы, здесь было немало польских беженцев, которые узнали что такое фашизм, не из книг и художественных фильмов.

– В Полоцке после 1939 года было много беженцев. Было объявлено, что каждая семья должна приютить определенное количество этих людей. И у нас дома тоже жили беженцы. По вечерам собирались, разговаривали. Они злились на наш бюрократизм, говорил: «Куда не приди, всюду требуют бумажку. Без нее ни шагу». О войне и фашистах при посторонних не говорили, наверное, боялись. Многих арестовывали, говорили, что они «враги народа» и поэтому политику в разговорах обходили стороной.

Наш дом стоял метров двести от места, где мы сейчас с Вами беседуем, по улице Ленина. Эта улица вела на мост через Западную Двину в сторону Ветрино. На протяжении недели, по-моему, в начале июня 1941 года, были жаркие дни, моя мама, сидела на улице возле колонки со стаканами и кружками и поила солдат, которые шли пешком. Солдаты шли на запад, к границе. Туда стягивались войска, это я видел своими глазами. На солдатской форме было песка, пыли с палец толщиной, шли издалека, но винтовка редко у кого была.

Я думаю, военные понимали, что война с Гитлером неизбежно.

22 июня 1941 года я пришел с выпускного вечера и на веранде лег спать. В половине пятого утра постучали в дверь и через щель мне всунули повестки с красной полосой из военкомата. Красная полоса обязывала немедленно явиться. Повестки были моим трем братьям: Лейбе, Ефиму и Израилю. Я зашел в спальню, где они спали, разбудил старшего брата: «Лейбке, повестке ин армия». Он сразу ответил мне: «А милхоме» («Война»). Они ушли в то утро и больше мы их не видели. Они попали в самую мясорубку».

Многие были уверены, что фашистов разобьют «малой кровью», как пелось в песне того времени и война будет вестись на чужой территории.

«У мамы была сестра Хая Шапиро, – рассказал Моисей Абрамович. – Ее мужа, когда присоединили Западную Белоруссию направили работать в Дисну директором «Райзаготскота». Его звали Григорий Беньяминович Шапиро. В первые дни войны его отозвали в Москву и направили в Республику Немцев Поволжья на такую же должность. Семья осталась в Дисне. Считали, что немцы не переправятся через Западную Двину. И Хая Шапиро, их четверо маленьких детей погибли в диснянском гетто.

– В вашей семье понимали, что нельзя оставаться в Полоцке, надо уходить на восток?

– Мы, выпускники школы были на учете в военкомате. И самовольно уходить никуда не могло, это расценивалось, как дезертирство. А в военкоматах было не до нас. Была объявлена всеобщая мобилизация и призывалось одновременно 17 возрастов. Мы каждый день приходили в военкомат и нам, в конце концов, сказали: «Уходите. Идите куда хотите, по прибытию на место станете на учет». Никто никого не эвакуировал. Мы ушли из Полоцка 29 июня: я, мама и две сестры. Нас шло человек сто, мы дошли до Невеля, город уже горел. Так получилось, что я стал за старшего, и как библейский Моисей вел за собой евреев. В Невеле мы пришли на кладбище, и от усталости все легли на траву отдыхать. А я еще с одним парнем пошли в город на разведку. На вокзале стоял паровоз и платформа. У меня был с собой велосипед. Подошел к машинисту, говорю, может, возьмете. Он отвечает, что немец не дает ни одному составу пройти – бомбит, но вы, как хотите, решайте сами. Побежали мы на кладбище, подняли людей. Отдал я машинисту велосипед, у мамы взял немного денег и тоже отдал машинисту. Как забрались на платформу, легли, уснули и проснулись только в Великих Луках. Там уже было что-то организовано и вели запись эвакуированных. Вечером нас погрузили в теплушки, был большущий состав. Нам повезло, мы доехали до Саратова.

На следующий день я пошел в райком комсомола, стал на учет и сразу в военкомат. Через месяц меня призвали и направили в Свердловск».

Ждали весточек от трех старших братьев, но так и не дождались. Никто не знает, где и как погибли братья Сущины. Такова реальность первых месяцев войны, к которой Советский Союз оказался неготовым.

Младший – Моисей, шел, куда его направят, не юлил и не выпрашивал легкой судьбы, но гибель трех старших братьев оказалось предостаточной жертвой для бога войны.

«Я оказался в школе военфельдшеров. Это было в августе 1941 года, а в марте 1942 года нам присвоили звание военфельдшер и отправили в разные военные округа. Я оказался в Забайкало-Амурском военном округе. Там отслужил до 1945 года. Принимал участие в войне с Японией. Был старшим фельдшером отдельного батальона связи, старшим лейтенантом. Участвовал в боях, выносил с поля боя раненных, оказывал им помощь».

Сущины стремились вернуться в родной Полоцк. Им казалась, что родные места помогут залечить все раны, нанесенные войной. Первыми вернулись мама и сестры, Моисей демобилизовался в 1947 году. Жить было негде, и обосновались в полуразрушенном доме, недалеко от их прежнего дома. Разбирали завалы, радовались каждому построенному дому, встречали возвращающиеся семьи и все ждали вестей от старших сыновей. Вдруг кто-то расскажет о них. Но шли годы, и надежд оставалось все меньше, хотя мама до последнего дня не хотела верить в гибель своих детей.

Моисей, вернувшись из армии, пошел работать в финансовый отдел Полоцкого горисполкома и проработал на одном месте до выхода на пенсию в 1983 году.

В начале девяностых двое его детей с семьями уехали в Израиль. Жена была тяжело больна и он, в надежде на чудо медицины, отправился тоже в Израиль. Но случилось несчастье с его сыном Львом, названным в память о брате Лейбе, а вскоре умерла жена.

В Полоцке жила дочь, внуки и Моисей Абрамович вернулся к ним.

Вот такая судьба у одного из старейших членом Полоцкой еврейской общины.

Аркадий Шульман

Интервью Моисея Сущина


Местечки Витебской области

ВитебскАльбрехтовоБабиновичиБабыничиБаевоБараньБегомль Бешенковичи Богушевск БорковичиБоровухаБочейковоБраславБычихаВерхнедвинскВетриноВидзыВолколатаВолынцыВороничи Воропаево Глубокое ГомельГородок ДиснаДобромыслиДокшицыДрисвяты ДруяДубровноДуниловичиЕзерищеЖарыЗябки КамаиКамень КолышкиКопысьКохановоКраснолукиКраснопольеКубличи ЛепельЛиозноЛужкиЛукомльЛынтупыЛюбавичиЛяды Миоры ОбольОбольцы ОршаОсвеяОсинторфОстровноПарафьяновоПлиссаПодсвильеПолоцк ПрозорокиРосицаРоссоны СенноСиротиноСлавениСлавноеСлобода СмольяныСокоровоСуражТолочинТрудыУллаУшачиЦуракиЧашникиЧереяШарковщинаШумилиноЮховичиЯновичи

RSS-канал новостей сайта www.shtetle.comRSS-канал новостей сайта www.shtetle.com

© 2009–2020 Центр «Мое местечко»
Перепечатка разрешена ТОЛЬКО интернет изданиям, и ТОЛЬКО с активной ссылкой на сайт «Мое местечко»
Ждем Ваших писем: mishpoha@yandex.ru