Поиск по сайту

Антон Параскевин

ВАЛУН ХАНА-РЕЙЗЫ

В двух километрах на запад от Сиротино, слева от дороги, лежит большой валун более двух метров. В народе его называют валун Хана-Рейзы. Откуда же произошло это название? Осенью 1941 года недалеко от этого камня фашисты расстреляли 316 советских граждан еврейской национальности. Вот как повествует об этом очевидец этой трагедии Григорий Меерович Скоблев:

«18 ноября 1941 года во второй половине дня, ближе к вечеру, наши бараки окружили солдаты и полицаи.

Они стали выгонять людей на улицу и строить в колонну. В наш дом ворвались полицаи во главе с Данилой Боровиковым и стали грабить. Я слышал с чердака крики, отборный мат, детский плачь. Слышал, как Данила кричал на мать: «Где мужево пальто с меховым воротником?». Мы с девочками, а им было лет по восемь, глубже зарылись в солому. Дул пронзительный морозных ветер, люди в колонне ежились от холода и спрашивали у полицаев: «Куда нас поведут?». «На собрание, – отвечали те, – в деревню Плиговки». «Но собрание можно провести и здесь», – недоумевали люди. «Где это здесь, на морозе что ли? – огрызались полицаи. – А там большие сараи, вас-то человек триста наберется». Колонна медленно двинулась к деревне Плиговки. Что-то тут не так, размышляли люди, в Плиговках и больших сараев нет.

Полицаи с карабинами наперевес шли по бокам, впереди колонны – их начальник Данила Боровиков.

Мой друг Лазарька со своей мамой был в середине колонны. Рядом шла девочка Бэла со своими родителями. Ей лет восемь. Мать перевязала ее шерстяным платком поверх пальто и постоянно поправляла его – не надышалась бы холодом – ветер дул прямо в лицо. «Мама, а куда нас ведут?» – захныкала Бэла. «Тише, доченька, тише, – стала успокаивать ее мать. – Мы идем на собрание». Лазарька тоже не выдержал: «А скоро оно начнется, собрание это? У меня уже ноги мерзнут». «Скоро, сыночек, скоро», – шептала его мать, высокая красивая женщина лет дридцати. «А почему ты плачешь, мама?» – спросил Лазарька. «Да я не плачу, сынок, это у меня от мороза глаза слезятся, – Инна прижала к себе Лазарьку. – От мороза, цветочек мой».

Молодой полицай Лешка, что шел рядом с ними, подбежал к начальнику: «Данила Иванович, а что их и правда на собрание ведем?». Данила улыбнулся и сплюнул самокрутку: «Ага, на собрание, вот соберем всех вместе, президиум изберем, а в нем будет кто? А вот кто был и при Советах: Иван босой да смерть с косой, вот они и поведут собрание, – захохотал Данила. – Да ты лучше за колонной гляди, а не глупые вопросы задавай», – крикнул он на Лешку, и тот вскинул карабин, засеменил рядом, словно пес возле хозяина.

Колонна ступила на мост через реку. Лазарька глянул вниз: подо льдом и снегом дремала его Черница – река его беззаботного детства. «Ты стал уже совсем взрослым, – обняла его за плечи мать. – Потерпи немного».

В голове колонны шла старая еврейка Хана-Рейза. Как только колонна, перейдя реку, стала приближаться к валуну, она всматривалась в заснеженное поле, увидела впереди груды черной свежевырытой земли: «Люди, – закричала Хана-Рейза, – нас ведут на расстрел, бегите!» – и, упав, забилась о ледяной наст.

Колонна шарахнулась в одну, потом в другую сторону, сбила свой ряд, но затрещали автоматы, грянул чей-то карабин, и люди, выстроившись, снова пошли вперед. Полицаи оттащили на обочину убитую Хану-Рейзу.

«Я же предупреждал, тебя, придурок! – закричал на Лешку Данила, перезаряжай карабин. – Если бы ты был начеку, эта карга бы и каркнуть не успела, а так чуть всех не разогнала», – и погрузил ему кулаком.

Когда колонна подошла к огромной яме, подъехали две крытые машины, из них выпрыгнули солдаты и выстроились в шеренгу. У людей еще теплились искорки надежды: а вдруг это запугивание перед собранием, чтобы не было разногласий в каком-то решении? Но когда первых подвели к краю ямы, сомнений не было – это черная пасть смерти.

«Мама, возьми меня на руки», – захныкала Бэла. И мама ее впервые в жизни сурово крикнула на своего ребенка: «Ты уже большая, стой на ногах!». Она надеялась до последнего, что пули пролетят над головой девочки и она останется в живых.

Ничего не понимая, Лазарька глядел на дно ямы. А над ним уже занимался вечерний зимний закат. Огненный шквал ударил по всем сразу, этот смертельный вал длился одно мгновение. «Что это со мною, мама?» – хотел он закричать, но все вокруг внезапно окаменело: и скатившись к горизонту солнце, и разлившийся закат, и деревья в голубоватом инее, и сам он. И в этом каменном мире невозможно было ни ступить, ни шевельнуться, ни даже о чем-то подумать. Он поглядел в каменные глаза заката и увидел там, в далекой небесной выси, свой улетающий бумажный змей.

Немцы уехали. Данила Боровиков матюгнулся: «Вот чистоплюи, расстреляли и руки умыли, а нам закапывай! А ну работайте! – закричал он на подчиненных. – А то земля замерзнет – зубами не возьмешь!»

Вдруг в углу ямы кто-то зашевелился. Из-под мертвых тел выползла Бэла, села на край ямы и, испуганно плача, стала кулачками тереть глаза: «Дяденька, можно я в лесок побегу?» – обратилась она к Даниле. «Сейчас побежишь, – усмехнулся Данила. – Вот только рукавицы сниму». Он выхватил у Лешки лопату и высоко занес над головой ребенка…»

Из воспоминаний Сухановой Лидии Степановны, свидетельницы расстрела: «В тот день я с родителями работала на току. Мы сортировали лен. Было около четырех часов вечера. Вдруг на дороге, которая находилась от нас в метрах тридцати, мы заметили колонну евреев, которые шли в направлении Плиговок. «Должно быть, кого-то хоронят», – решили мы.

У сиротинских евреев был такой обычай: если кто-то из них умирал, то прощаться с покойником приходили все.

Я побежала к дороге и только тогда заметила конвой из немцев и полицаев.

Колонну обогнали два крытых грузовика с немецкими солдатами, а через четверть часа раздались выстрелы.

Нам потом местные полицаи рассказывали все подробности расстрела. А то место, где была убита Хана-Рейза, люди стали называть ее именем.

Нынешнее поколение его не знает, а мы помним».

Прошло 67 лет. Я с Григорием Мееровичем Скоблевым стою на этом печальном месте – месте расстрела советских граждан.

Сентябрь. Ласковые дни бабьего лета, хотя уже и повевает прохладой. Вокруг густо растет зверобой. «Хана-Рейза», – свирелью звучит на ветру высокий дудник среди нескошенных трав. «Хана-Рейза» – завывает ветер на струнах глухого ольшаника грустную мелодию. «Хана-Рейза», – полыхает желтое пламя зверобоя на поле страха, печали, боли, на поле былинного плача и памяти.

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область