Поиск по сайту

ИСТОРИЯ «ИСХОДА»

«…. не знаю, не спрашивал родителей.
Многого не спрашивая, жил без любопытства к прошлому, к родительской жизни.
Иногда они что-то хотели рассказать, но наталкивались на мое безразличие и умолкали.
Примерно то же самое я получаю ныне от внука».
Д. Гранин
«Причуды моей памяти».

Наша семья – папа Каган Лазарь Менделевич, мама – Кунина Софья Ефимовна, я – Дина, 1929 г. рождения и сестренка Лина – 1935 г. рождения, с 1932 г. жила в районном центре Витебской области г. Лиозно. Там и прошло мое довоенное детство.

В воскресенье, 22 июня, с утра наша школа (я тогда закончила 4-й класс) торжественно маршировала по улицам городка – и вдруг вся мирная жизнь кончилась… Мы, дети, не очень понимали, что же будет дальше. Я, во всяком случае, не помню разговоров в доме на эту тему. Тем более при детях. В это время на экраны выпустили фильм Рошаля «Семья Оппенгейм» и я, как и многие (родителям было некогда), с ужасом увидели, что творится в Германии. Понять все это было невозможно.

Жили мы почти в центре Лиозно в 2-х комнатной квартире с общей кухней с соседями Козловыми, очень дружно. У них был сын Митя, лет 16-17-ти, близнецы Нина и Володя лет 13-ти (как я завидовала им, когда они на год раньше меня стали носить красный галстук) и маленькая Валечка, которая родилась дней за десять до войны.

В первые дни войны Лиозно еще не бомбили. Мы с девочками еще играли, лежали на травке на берегу нашей речки и я, глядя на голубое небо с легкими белыми облаками (эта картинка и сейчас у меня перед глазами) сказала, что не могу представить, что с этого неба полетят бомбы. Больше не могу вспомнить никаких своих мыслей и переживаний – то ли мыслей не было, то ли память отказывает.

Мой папа в последние 2-3 года перед войной был вторым секретарем райкома партии. Он и до войны приходил домой очень поздно (и тогда уже не разрешал мне выдергивать седые волоски – их становилось все больше), а тут мы его почти перестали видеть.

В начале июля нам сказали собирать вещи, т.к. на вокзале стоит состав, в котором один из товарных вагонов выделен для семей партийного и хозяйственного актива Лиозно. Мой личный багаж – почтовые марки, довольно редкие, которые присылали мне мамины родственники из Ленинграда, и мандолина, на которой я играла в нашем школьном струнном оркестре. Помню, что было жаль бросить красивые гранитные осколки, мое детское увлечение.

Помнится, это было числа 10 июля. Мы успели доехать до станции Рудня, примерно в 10-15 км от Лиозно, и там попали под бомбежку. Все выбежали из вагонов и побежали по заболоченному лугу к какому-то кирпичному зданию. Мама потом вспоминала, что я сняла туфли, чтобы не испортить их, и бежала босиком. Несколько вагонов в нашем составе пострадали от бомбежки. Когда самолеты улетели, мы и Козловы вытащили свои вещи из вагона и остались на перроне, неизвестно чего ожидая. Сейчас уже некого спросить, на что мы надеялись. Да вряд ли кто-нибудь мог на это ответить. Через некоторое время на телеге приехали из Рудни родственники тети Ани Козловой, хотели забрать всех нас к себе. Никто не мог представить, что и Рудню скоро захватят немцы.

Но случилось чудо – из Лиозно пришла грузовая машина, полуторка, в которой была семья районного прокурора – дело в том, что его жена буквально накануне родила сынишку, поэтому не могла уехать поездом вместе со всеми, Приехал с ними и мой папа.

Машину выделили нам, т.к. она не годилась для армии, работала не на бензине, была газогенераторной (там было два больших цилиндра, в которые загружались и поджигались деревянные чурки), Шофер должен был отвезти нас куда-нибудь в тыл и вернуться обратно. Как добирались обратно в Лиозно папа и прокурор – не знаю, тогда после войны как-то не расспрашивали, а теперь и спросить не у кого…

Мы все уговаривали тетю Аню Козлову с ребятами тоже уезжать с нами, но она отказалась, т.к. Митя, ее старший сын ушел куда-то искать какой-нибудь выход из положения, В скобках скажу, что Володю Козлова забрали служить в полицию, поэтому они там и выжили. Потом Володя отсидел 10 лет. После войны мы навещали их в Рудне и они – тетя Аня с Ниной, приезжали как-то в Витебск, где жили родители.

Мы разместились в кузове, жена прокурора с малышом в кабине. Доехали мы до Тульской области, увидели еще не разрушенную фашистами Ясную Поляну. Нас направили в г. Плавск, поселили в небольшой комнатке в частном доме и мы начали обживаться. Я даже пыталась узнать, есть ли в ближайшей школе струнный оркестр. Но через несколько дней – второе чудо – водитель, наш спаситель, вернулся – он не смог уже доехать до Лиозно, и повез нас дальше – сначала в Саратовскую область, где нас почему-то не приняли, потом в Пензенскую, в райцентр Земетчино, Там мы и прожили в застекленной веранде первый год войны. Там был маленький столик, за которым я и готовила уроки, и большой сундук, на котором мы спали, почти не раздеваясь, чтобы не замерзнуть. У хозяев была большая плита, на которой и мы варили себе еду, и около которой в большом тазу или корыте мама нас мыла. Не могу сказать, что мы недоедали – вернее, не помню, ведь и до войны мы питались далеко не досыта, особенно родители. Но у мамы была язва двенадцатиперстной кишки и была угроза прободения. Мама объяснила мне, что я должна делать, чтобы ее как можно быстрее уложили в больницу. К счастью – обошлось.

В Земетчино я первый раз услышала, как мальчишка дразнил мою сестренку Лину – «ты еврейка, еврейка!», на что малышка ответила – «а ты русский». Были и приятные моменты – весной за окном распустилась липа с незабываемым ароматом и вкусными почками. И еще – у хозяев в большой комнате был шкаф с небольшим количеством книг, мне разрешали их брать и читать.

Мы с папой, который чудом сумел дойти до какой-то воинской части, и был на фронте, нашли друг друга через Ленинград, где оставались мамины сестра и брат. Через Ленинград нашел нас и дядя Вася Козлов и узнал, что его семья осталась в Рудне. Тогда такая связь работала быстрей Бугуруслана.

В 1939 году у нас в Лиозно появилось много беженцев – евреев из Польши (один из них организовал в нашей школе струнный оркестр, в котором и я два года играла на мандолине). В праздники хор, оркестр, танцевальные номера и художественное чтение всегда участвовали в концертах, в которых я принимала активное участие.

Как сложилась судьба польских евреев, смогли ли они как-то уйти еще раз от немцев – не знаю. Мне стыдно, что в свое время я не пыталась кого-нибудь расспрашивать, разыскивать – хотя, не зная ни имен, ни фамилий, вряд ли я могла что-то узнать. И в литературе о войне до сих пор, кажется, нет упоминаний об этих людях.

Особенно больно за семью Давида Шагала (двоюродного брата Марка Шагала), у которого стриглось и брилось все население Лиозно, и с младшей дочкой которого, Шифрой, мы играли – они жили напротив нас. Их близкие родственники – сестры и племянники Марка Шагала, жившие в Ленинграде, к которым я обращалась, не знали (или не хотели знать) по-моему, даже об их существовании. Впрочем, их можно понять, ведь многие годы нельзя было обнаруживать свою связь с эмигрантом.

И совсем тяжело говорить о мамином отце и его второй жнее, и папином отчиме и его дочери, зверски замученных фашистами.

Я рассказала здесь только о том, что сама знала и запомнила с детства. Теперь я уже знаю, что вся семья Давида Шагала (в том числе и моя подружка Шифра) и их многочисленные родственники были расстреляны немцами в Адаменском рву. Их имена вписаны в скорбный список.

Кроме того, из воспоминаний Бориса Чернякова, чудом спасшегося тогда от расстрела, я узнала, что в конце июня был подан состав для всех жителей, желающих уехать. Многие тогда даже погрузились в вагоны, но после известного выступления «великого вождя, отца народа», в котором он сказал, что не надо поддаваться панике, да и агитации некоторых сверх сознательных «умников» многие люди так и не смогли воспользоваться этой возможностью. Надеюсь, что польские евреи-беженцы, которые хорошо понимали, что их ждет с приходом фашистов, сумели все-таки спастись.

Интересно, что с Борисом Черняковым мы учились в одной школе (он на класс старше), а познакомились только здесь в Израиле, в 1993 г., благодаря передаче Шуламит Шалит. При первом же телефоном разговоре Борис узнал мой голос – помнил, как я читала со сцены стихи Квитко… А при встрече оказалось, что на фотографии отличников начальных классов, снятой для статьи в районной газете о нашей школе, мы с Борисом стоим рядом. Так как у меня было два экземпляра этого снимка, заказанного мамой – один я с удовольствием отдала Боре.

Я считаю, что должна рассказать про «исход» своего отца, Кагана Лейзера Менделевича, буквально в последние дни (или часы?) перед приходом фашистов. Историю эту мы узнали от него после войны, но сам он рассказать о ней уже не может. Последние 2-3 года он работал вторым секретарем райкома партии Лиозно. Партийное руководство из Витебска – переехали в Лиозно – оно было примерно в 40 км. юго-восточнее Витебска.

В один из дней начальство разрешило сотрудникам райкома уйти на ночь по домам, а утром, когда они вернулись в райком – областного начальства там уже не было. В райкоме была одна легковая «ЭМКа» и все три секретаря с шофером уехали на ней. Еще чудо, что высшее начальство не «увело» у них эту машину. Они добрались до г. Демидов Смоленской области и заночевали – первый секретарь с шофером в одном дворе, папа с Гальченко, 3-м секретарем – в соседнем. Утром они не обнаружили ни машины, ни ее пассажиров. К тому же в машине осталось пальто Гальченко со всеми его документами. Они пошли пешком, и когда с трудом (у папы было больное сердце, а Гальченко вообще почему-то еле шел, просил его бросить) добрались до какой-то воинской части, папе пришлось доказывать, что его спутник такой же, как и он, офицер запаса.

Папа прошел всю войну, к счастью без серьезных травм, демобилизовался в 1947 г.

Году в 43-44-м, когда мы уже жили в Молотовской (Пермской) области, мама случайно встретила в городе того райкомовского шофера, который благополучно избежал и оккупации, и фронта. Шофер ничего не мог сказать, как и где они «потеряли» своих спутников. Жаль, что я забыла фамилию первого секретаря, этого «настоящего коммуниста».

К счастью к тому времени мама уже знала, где находится папа, а о подробностях своего «исхода» он рассказал нам позже, после войны.

Дина Каган
http://www.pensiaolim.org/WarChild/KaganD.htm

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область