Поиск по сайту

НОСТАЛЬГИЯ

Марк Кривичкин.

У кого-то нет ностальгии по родным местам, даже если они живут далеко–далеко. Но это – по их утверждениям. Я в это мало верю.

А я хожу по знакомым улицам, каждый день, и у меня есть ностальгия по ушедшему.

Вот напротив городской бани стоят дома – еврейские дома, где уже давно евреи не живут, а ведь здесь жили Копл и Махалея Донские, рядом – Циля Щербаковская с мужем, подруга моей бабушки; чуть дальше – «Сорэ ди Гробе» (Шалыт) с Абрамом Маганиным, потерявшим всю свою семью во время войны. Он помог выжить «Сорэ ди Гробе» и ее семье в нелегкие послевоенные годы – из этой семьи мой лучший друг Борис Лившиц. Дальше к реке жил Залман Черновский, который работал мясником на бойне, а напротив – Симон Шмулович, а после его смерти – мой учитель по жестяному делу Семен Должанский с семьей. И так практически на любой улице в моем родном Городке. Но жизнь течет, и скоро здесь не будет евреев вообще. Это очень печально.

Мы плохо знаем свою историю, но, думаю, что в здешних местах основная маса евреев появилась после разделов Польши в конце XVIII века.

Мой дед Мендл Авром-Шолом Янкелевич Кривичкин и его брат Файвл были малограмотными людьми, но прекрасными каменщиками, руками которых были вымощены городские улицы. Они имели лицензию до революции, несмотря на черту оседлости, на работу в Санкт-Петербурге и Москве, куда нередко ездили на заработки. Кем был их третий брат, я не знаю. В 1923 году он эмигрировал в США, где в Чикаго основал небольшую шляпную фабрику, и до войны присылал письма и деньги родным, но после войны переписка была крайне опасным делом и поэтому – прекратилась. Поиски американских родственников, предпринятые нами в последнее десятилетие, положительных результатов не дали.

Бабушка Хана (в девичестве Пейсахович) работала непродолжительное время на изготовлении папирос, но потом по настоянию дедушки оставила работу и занималась воспитанием двоих сыновей: старшего – моего отца Иосифа Менделевича Кривичкина, 1912 года рождения, младшего – моего дяди Абрама Менделевича, 1915 года рождения.

Мой отец после окончания школы поступил на физико-математический факультет Витебского пединститута. Окончив институт, вернулся в Городок, где явился основателем и первым директором Школы рабочей молодежи.

После окончания Витебского еврейского педагогического техникума на работу воспитателем в еврейский детдом, который находился в деревне Александрово (ныне Прудники), была направлена моя мать Кривичкина (Грабовская) Хая Исааковна (воспитанники звали «Хавертэ Хае»). В 1936 году родилась моя старшая сестра Лиза, ныне Елизавета Иосифовна Глазман (живет в Минске).

В 1940 году отца призвали в армию, и он попал на финскую войну. Вернулся в начале 1941 года. Но грянула Великая Отечественная война, и отец сразу ушел на фронт. Дед колебался, бежать от немцев или нет, ссылаясь на то, что кто-то из его родственников в годы Первой Мировой войны был у них плену, и никакого вреда ему они якобы не причинили. Но моя мама убедила деда с бабушкой, приведя им в пример множество беженцев из Польши, появившихся у нас после начала Второй мировой войны. И, уже отъехав довольно далеко от Городка, дед хотел возвратиться, но мама проявила характер. Недалеко от Москвы эшелон, в котором они ехали, подвергся немецкой бомбежке, и в этой суматохе и панике пропала моя тогда пятилетняя сестра Лиза, но через пять дней она нашлась. Вот тогда мама поседела и на протяжении оставшейся жизни частенько кричала во сне, когда ей снилась война. Потом мама с сестрой и дед с бабушкой попали в Свердловскую область, где мать устроилась бухгалтером в колхоз, благодаря чему они прокормились. В 1944 году, прослышав, что Городок освобожден, они решили вернуться. Дед, увидев, что от его большого дома ничего не осталось, не смог этого пережить, и вскоре скончался. Несомненно, этому способствовало известие, что брат деда с частью семьи были расстреляны фашистами в урочище Воробьевы Горы.

Мать сразу стала работать учительницей начальных классов и отработала на этой работе сорок четыре года. Отец закончил войну в Австрии в звании капитана, будучи награжденным орденами и медалями. Но для него война не закончилась: он был направлен на войну с японцами и воевал в Манчжурии. Вернулся из армии в конце 1946 года и сразу занялся строительством дома. К тому же был направлен директором Островлянской восьмилетней школы. Его путь напрямую в деревню Островляне составлял восемь километров в одну сторону. А ходил он туда и обратно почти ежедневно. Чтобы отпугивать волков (не зря тогда последняя улица по пути его следования называлась Волковой деревней), он сделал приспособление из банки из-под американской тушёнки, в которой были сделаны прорези, куда насыпались горящие угли. И так он отходил семь лет, пока ему не предоставили работу учителя физики и математики, а по совместительству и труда, в Городке.

Но Хануку в 1948 году родился я. Бабушка плохо говорила по-русски и я до сих пор помню, как она на идиш рассказывала о Хануке. Бабушка Хана была набожная и убедила отца, чтобы мне сделали обрезание. «Доброжелателей» нашлось немало, и райком партии поднял шум. Это повлияло на то, что отцу много лет не давали работу в Городке. Я же воспитывался бабушкой и до пяти лет говорил в основном на идиш. Но улица быстро внесла свои коррективы.

Моя бабушка долго разыскивала своего любимого младшего сына Абрама. Он до войны окончил Городокский техникум, а затем военное училище. До войны получил назначение замкомандиром пограничной заставы под Белостоком. Ясно, что он погиб там в первые дни войны. Об этом у нас только устное свидетельство жены нашего земляка Соломона Мочкина, который служил старшиной на той же заставе. И сколько дядю ни искали, даже сведений о нем больше найти не удалось.

Мой отец работал учителем и частенько выполнял роль прораба в школах района. Чем дальше я живу, тем больше я понимаю, насколько у него был развит дар предвидения. Многое из того, о чем он говорил тогда, осуществляется сейчас. Войны, нервотрепки привели к тому, что у отца развилась «дикая» артериальная гипертония. 14 апреля 1965 года отец ушёл на работу. В 9.00 он написал число на доске в классе, упал и умер.

Моя мама родилась в 1913 году в райцентре Хойники Гомельской области. Семья у них была большая – восемь детей. Отец ее рано умер, и мать, чтобы прокормить семью, стала печь хлеб, а дети разносили его по домам.

Практически все вышли в люди. Из родных по материнской линии мы поддерживаем связи лишь с детьми ее старшей сестры Миры: Ниной и Эллой. Остальные же родственники, насколько нам известно, живут в США. Мама окончила семь классов еврейской школы в Хойниках. Она рассказывала, как в годы Гражданской войны они прятались от еврейских погромов банды Булат-Булаховича на чердаке. После школы она поступила в Витебский еврейский педтехникум, где получила профессию учителя. До сих пор помню домашние педсоветы, когда собирались у нас дома учителя и обсуждались разные школьные проблемы.

В 1964 году появилось указание, что для поступления в институт нужен так называемый производственный стаж, и отец перевёл меня в школу рабочей молодежи, одновременно определив на работу учеником жестянщика в «Райпотребсоюз». Директором школы была Раиса Мироновна Берновская (не зря говорили, что это была «школа Раисы Мироновны»), завучем – Иосих Аронович Циринский, математику вела Судакова Мена Монидовна, физику – Пескин Владимир Семенович, историю – Белла Львовна Зарецкая, русский язык и литературу – Фира Соломоновна Норштейн, физику и математику ещё вели Перец Львович Судаков, Михаил Львович Усвяцов, Иосиф Давидович Дахия, русский язык – Ольга Ефимовна Ромм. Среди множества учителей-евреев было несколько русских, и среди них учитель по фамилии Желток, а поэтому о школе говорили: «Жиды, желтком помазанные». Знания здесь давали капитальные, и, если учились молодые, то все практически получали потом высшее образование. С Раисой Мироновной Берновской, 94-х лет, проживающей сейчас в Израиле, до сих пор веду переписку.

После окончания школы вопроса «кем быть» не было: отец хотел, чтобы я стал врачом, и я выполнил его волю. Вот уже свыше 30 лет работаю по этой специальности. Здесь же, в Городке, встретил свою любовь, и уже дети вполне взрослые. Судьба распорядилась так, что после службы в армии и работы в Могилеве, я вернулся в Городок.

До 1989 года еврейская жизнь здесь какая-никакая была. В течение следующих десяти лет евреи разъехались – кто в Израиль, кто в Германию, кто в США – и Городок, как и большинство подобных местечек изменился. Прошлое уже никогда не вернется на эти улицы…

Марк Кривичкин

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область