Поиск по сайту

МОИ ЛЕПЕЛЬСКИЕ КОРНИ

Время бежит неумолимо. Уже нет в живых ни бабушек, ни дедушек, и родители уже ушли. Старшей из оставшихся, моей двоюродной сестре Тамаре, 82 года. Да и я уже прабабушка. Люди должны помнить своих предков, тех, кто дал нам жизнь. Среди них не было каких-то выдающихся людей, они были простыми тружениками. Попытаюсь рассказать о своих лепельских, о большой семье Шлопаков.

Афроим Шлопак. 1940 г.

Афроим и Фейга-Роха Шлопак.

Фейга-Роха Шлопак (Черняк) с сестрой.

Дед, Афроим Гиршевич Шлопак, родился в 1870 г. Был печником, строителем, брал подряды на строительство. По воспоминаниям моих родных, до 30-х годов у деда был кинотеатр (напротив аптеки) и большой каменный дом. Потом советская власть всё отобрала, и семья переехала в маленький дом около пожарной части и рынка, предположительно, на нынешнюю улицу Донукалова. У деда были сестра Хая, брат, имя которого не сохранилось, да, вероятно, и другие братью и сестры.

Бабушка Фейга-Роха Черняк родилась в 1872 г. Она родила тринадцать детей, двое из которых скончались во младенчестве. Самая старшая из детей дочь Хая (1898–1985), до самой войны жила с мужем и детьми в Лепеле. Остальные, один за другим, покинули отчий дом и перебрались в Ленинград. Старшие дети, уже взрослые, работали и помогали учить младших. Но каждое лето семья в том или ином составе собиралась в Лепеле.

Городок Лепель я помню таким, каким видела его детскими глазами летом 1941 г. В июне того года в Лепель приехала моя мама Елена с двумя дочками Адой (это я, мне было 4,5 года) и Людмилой (2,5 года) и племянницами, дочками сестры Ривы, Тамарой и Раей (10 и 7 лет), и мамина младшая сестра Дора с сыном Адольфом (2 года). Моя мама работала учителем, мы жили в Мурманске. Отец, тоже учитель, во время финской войны стал военным. Все остальные родственники жили в Ленинграде и собирались приехать позже, они каждый год навещали своих родителей. Остановились мы, естественно, у деда с бабушкой.

С первых дней войны начались бомбежки. Мама с сестрой Дорой и детьми собрались уезжать, но дед нас не отпускал. Ещё в 1940 году он вместе с соседом вырыл в огороде и забетонировал щель. Дед думал пересидеть войну там, как, бывало, в Первую мировую, когда вся его семья пряталась в бетонном подвале прежнего, каменного, дома. И только поздно вечером 24 июня мы тайком покинули дедушкин дом. С нами уходила Лиза, подруга Доры, с 2-х летним сыном. Но дед нас догнал и поехал провожать до Орши. В Орше была неразбериха, бегали, кричали о парашютистах. Мы видели милиционера, который вёл шпиона. Нам кто-то сказал, что с запасных путей отправляется поезд, и мы побежали туда. Я помню, как дед споткнулся о рельсы, упал и пролил приготовленный нам в дорогу кисель. Поезд был санитарный, нас не пускали, но у мамы и Лизы были документы, что иx мужья – военные, и нас всех (троих взрослых и шестерых детей) пустили в тамбур. Дедушка пошел домой, мы последний раз видели его. Как потом узнали от маминой сестры Хаи, он шёл от Орши, а это больше 100 километров, пешком, ибо поезда уже не ходили.

Памяти погибших. Фото А.М. Ходоса, 2010 г.

Наш поезд сильно бомбили под Смоленском. Однажды, во время очередного налёта немецких самолётов мы услышали пронзительный гудок паровоза, и поезд остановился в поле с редкими деревьями и кустарниками. Мы стали выпрыгивать из поезда и побежали. Мама запихивала нас под кусты и срывала с голов красные панамки. На поле росли и маленькие ёлки. Моя сестрёнка кричала что, ёлки колются, и пыталась убежать.

И ещё я запомнила на всю жизнь, как мимо нас бежали большие дети с красными галстуками, много детей, самолёты летели низко-низко и стреляли, дети падали. Я кричала им: «Спрячьтесь», но они меня, конечно же, не слышали. Самолёты улетели, поезд дал гудок и все, кто остался в живых, бросились к вагонам. Поезд потихоньку тронулся, мама с сестрой на руках еле взобралась по высоким ступенькам в вагон, а я и Рая не могли. Поезд прибавлял ход, мама кричала, а мы бежали за поездом. Потом какой-то молодой мужчина спрыгнул и кинул нас в вагон. После этой остановки проводница двери вагона больше не открывала. Около трёх недель мы ехали в этом поезде и нас привезли в город Куйбышев. Из Куйбышева мы стали пробираться в Ленинград, куда и приехали в конце июля. А Хая с мужем Менделем Дыкманом и пятью детьми, младшему из которых было 2,5 года, покинули Лепель 26 июня и добирались уже пешком до Смоленска.

Очень много жителей Лепеля погибло в Великую Отечественную войну! На сайте obd-memorial.ru список погибших на фронте уроженцев Лепеля занимает целых девять страниц по сто имен на каждой. В Лепеле жили люди разных национальностей. Но само количество погибших потрясает: почти 900 человек из такого небольшого местечка.

Мои дед и бабушка были, как и все евреи, согнаны в гетто. Обитатели гетто планомерно уничтожались фашистами. Считается, что последнюю группу жителей гетто расстреляли 28 февраля 1942 года. Когда погибли мои? Один из их сыновей, мой дядя Костя, приезжал в Лепель в 1946 году и узнал, что когда жителей гетто везли на расстрел, двое мужчин сбежали, их укрыли белорусы, но потом одного из них кто-то выдал и он погиб. Почему-то Косте (возможно, со слов соседей) казалось, что одним из беглецов был мой дед…

Долгое время мне казалось, что не сохранились старые довоенные семейные фотографии. Лепель был оккупирован фашистами в самом начале войны, дед с бабушкой были расстреляны оккупантами. В Мурманске, где жили мои родители, дом сгорел. В наш дом попала зажигательная бомба. Отец служил где-то неподалеку. Когда ему сообщили об этом, он успел приехать к горящему дому, но сумел вынести из огня только фотоальбом и свою курсовую университетскую работу. Самые ценные для него вещи! Ленинград 900 дней был в кольце блокады. И все же, несмотря на все это, семейные фотоархивы в какой-то степени сохранились. По частям, по кусочкам собиралась память о предках. Хочется опубликовать снимки братьев и сестер моей мамы, которые родились в Лепеле, в городе, память о котором хранится где-то в уголке души.

Семья Шлопак. В верхнем ряду стоят: Рая, Израиль, его жена Ферга Бракер, родилась в м. Чашники, Наум (Ноах), его жена Женя (девичья фамилия Левитан).
Рядом ниже сидят: Хая (Анна) с сыном Гришей, бабушка Фейга-Роха, дед Афроим, дочь Хаи – Софа, сестра Афроима – Хая, неизвестная женщина.
А на переднем плане – самые младшие дети Самуил, Дора и Михаил. Почти вся семья в сборе. Отсутствуют только Ревекка, Давид, Константин и Елена.
Лепель, около 1926 г.

Сестры Шлопак: Рая, Рива, Дора, Хая, Елена. Лепель, 1928 г.

В поле у Лепеля. Женская часть семьи в одно из предвоенных лет.
Слева направо: Хая, сестра Афроима, Ревекка (Рива) с дочкой Раей, Женя с дочкой Беллой, Дора, бабушка Ферга-Роха, Елена, моя мама, а рядом с нею старшая дочь Ревекки – Тамара.
И ничто не предвещало трагического будущего. Этакая идиллия. Только у бабушки, пожалуй, взгляд тревожен. Вероятно, 1936 г.

Этот снимок, пожалуй, последний перед войной.Тут уже видны и я, и моя сестра Людмила, родившаяся в 1938 году.
В верхнем ряду моя мама Елена с моей сестрой Людмилкой, Рива, Дора с сыном Адиком.
Ниже: Самуил со мною на руках, бабушка, дочь Ривы Рая, дед, дочь Ривы Тамара и сестра деда Хая. Лето 1940-го.

Рая (1903–1932) умерла совсем молодой, во время родов. О ней совсем ничего неизвестно. Рива (1901–1985), Дора (1916–2004) и Хая (1898–1973) вышли замуж за выходцев из Белоруссии или Литвы, а значительную часть жизни прожили в Ленинграде, работали и растили детей.

Моя мама Елена
Смирнова (Шлопак). 1933 г.

Моя мама (1912–1989) после окончания техникума по распределению стала работать учительницей в городке Кола на Кольском полуострове. Там вышла замуж за учителя той же школы Михаила Смирнова, уроженца Вологодской области, выпускника исторического факультета Ленинградского университета. Мои родители работали и жили в Коле и Мурманске. Отец воевал, участвовал в обороне Заполярья, в боях под Сталинградом, а после войны семья обосновалась в Москве, где отец работал редактором журнала. Примечательно, что младший брат отца Леонид Смирнов, вологжанин, после окончания института работал на молочном заводе в Лепеле, там же родился у него старший сын, мой двоюродный брат Вячеслав. Поистине, пути людские неисповедимы!

Все дети Афроима и Фейги-Рохи Шлопак разного возраста, кроме Давида и Константина, показаны на приведенных мной групповых семейных фотографиях.

Давид с женой Ривой. Баку. .

Константин Шлопак. 1940 г

Давид (1900–1972), хороший портной, шил верхнюю одежду в Ленинграде, а затем в Баку, где жил после Отечественной войны. Дети в семье моего деда Афроима Шлопака носили разные фамилии и отчества, что частенько случалось по неграмотности местечковых чиновников. Так, фамилии Наума и Израиля – Слепак, а Давида – Сотман. А отчества писались в таких вариациях: Афроимович, Ефремович, Ефимович... Все это затрудняет поиск предков.

Мужская часть семьи принимала участие в боевых действиях Отечественной войны. Самуил (1915–2005), инженер подводных работ, служил на флоте в ЭПРОНе. Войну закончил подполковником. Наум (1899–1966), будучи ограниченно годным к строевой службе, вносил посильную лепту и был награжден медалью «За боевые заслуги». Константин (1905–1991), авиационный штурман, участвовал в советско-финской кампании 1939 г. Отморозил ноги, ступни были ампутированы. Несмотря на это, в Отечественную войну работал на оборонном заводе механиком. Израиль (1908–1942), связист, погиб в январе 1942-го, а сын Хаи – Григорий Менделевич Дыкман (1924–1943), 19-летним юношей погиб в августе 1943 года на Курской дуге. Михаил (1913–1947), студент, участвовал в строительстве оборонительных сооружений на подступах к Ленинграду, жестоко простудился, пережил блокаду, а вскоре после войны скончался от туберкулеза.

На еврейских кладбищах Лепеля, Чашников и других городков сохранились памятники. Они несут огромную информацию о наших предках. Существует ли электронный банк захоронений, с фотографиями надгробных камней, подобно тому, как это сделано на Преображенском кладбище в Санкт-Петербурге по инициативе синагоги Санкт-Петербурга? Мои дед и бабушка, вероятно, погребены в общей могиле с другими жертвами фашистов.

А вот более глубоких предков можно было бы найти именно по надписям на могильных камнях. Многие еврейские семьи вышли из Белорусских местечек, таких как Лепель, Чашники. Может быть, стоило бы организовать планомерное фотографирование могильных памятников на Лепельском кладбище, в Чашниках с оцифровкой и переводом надписей на русский, английский языки. Уверена, многие потомки лепельчан поддержали бы эту идею, поскольку, в свою очередь, узнали бы многое о своих древних родичах. Но, естественно, инициатива должна исходить с места, от ближайшей еврейской общины или синагоги.

Хитросплетения человеческих судеб связали наших лепельских Шлопаков с семьями Черняк, Бракер, Левитан, Трапидо, Дыкман, Ходос, Вигдоровых. Но мало мы знаем о них, как, впрочем, и о своих прямых предках. Потомки их живут в Санкт-Петербурге, Москве, Нью-Йорке, Бостоне, Лос-Анджелесе, в городах Германии, Канады. Надеюсь, что читатели этих заметок смогут опознать кого-то на приведенных снимках, найти своих родственников, друзей или знакомых и поделятся информацией.

Отзовитесь!

P.S. Хочу поблагодарить всех родственников, поделившихся воспоминаниями и снимками из семейных альбомов.

Аделия Крылова
adeliya36@gmail.com

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область