Поиск по сайту

Воспоминания Лесникова В. М.

Вспоминаю довоенные годы. У нас в Лядах большинство населения, не зависимо от их национальности, жило, прямо скажем, бедно. Люди работали в артелях: сапожной, веревочной, швейной, или в колхозе «Нойе лебен» («Новая жизнь»). Помогало то, что у каждого был свой дом и приусадебный участок. Но молодежь в массе своей уезжала работать в крупные города. Оставались те, у кого были большие семьи, и менее подвижные, менее образованные, менее предприимчивые люди – в основном это люди старшего и преклонного возраста. В предвоенные годы наше местечко резко «постарело».

В 1938 году были закрыты еврейская школа и синагоги (если память не подводит, их было восемь!) Синагоги переоборудовали под пионерский центр, ковровый цех, детдом и различные управления.

Открытого антисемитизма я не помню, наверное, в Лядах не было каких-то громких проявлений этого зла.

Но старики особой любви к Советской власти не питали, хотя и тихо мирились с ней. Люди были в политических вопросах не очень грамотные, но все же они понимали, и я помню разговоры пожилых евреев, о том что голод, недостатки и все напасти по вине Советской власти и большевиков.

Молодежь по-другому относилась к Советской власти, был энтузиазм, вера в будущее, крепкий патриотизм.

Немцы вошли в Ляды без боя, 14 июля 1941 года. Остановилась автоколонна у реки Мерея, солдаты вермахта искупались и поехали дальше (как на прогулке), наступая на Смоленск.

Через два дня 16 июля Красная Армия отступая на восток, вошла в Ляды со стороны Дубровно, а немцы – со стороны местечка Баево. И здесь завязался артиллерийский бой, который шел часов шесть. Наши отступили, много было взято в плен солдат, брошены новые танкетки. Трассирующими пулями и просто факелами и немцы, и наши поджигали дома в местечке. Ляды горели более суток, некому было тушить пожары, так как более 90 процентов из 3000 населения за два дня до прихода немцев побросали дома, и на себе неся кое-какие пожитки, ушли на восток в сторону Смоленска. Местечко выглядело мертвым. Немцы догнали уходящих евреев у Смоленска, люди не успевшие прорваться на восток, стали возвращаться в Ляды. А местечка не было. Осталось тринадцать домов, школа-десятилетка, амбулатория, роддом, где впоследствии стоял полицейский участок, образованный из местных жителей.

Надо сказать, что были крестьяне, которые встречали немцев с хлебом и солью. Кто-то мстил за раскулаченных родственников, кто-то был недоволен колхозами, кто-то просто надеялся на лучшую жизнь, а кто-то так поступал из-за страха перед новой властью или хотел выслужиться.

Все сгорело, жить негде, есть нечего, оставалось лишь менять вещи на продукты у крестьян. Люди кое-как устраивались жить по 8-9 семей в каждом доме. Доходили слухи, что Красная Армия отступает, и никаких обнадеживающих новостей не было.

Немцы стали вводить свои законы. Носить Звезду Давида на верхней одежде на спине, никуда из местечка не уходить. За нарушение – расстрел. Полицейские свирепствовали, отбирали, что могли, грабили евреев. Здоровых евреев стали ежедневно гонять на работы: ремонт и расчистку дорог. Голод, холод, страх. Дети плачут, старики болеют. Местные крестьяне, даже те, кто до войны неплохо относился к евреям, боялись пускать их к себе, так как полицаи сообщали, а немцы – карали за это. Вот такая была обстановка.

У нас в Лядах было два коммуниста, они ушли в Красную Армию. Была молодежь, 17-18-ти летние парни и девушки, окончившие 10 классов белорусской школы. Они то и пытались организовать отряд сопротивления. Настоящего руководителя, опытного у них не было. В глубине леса, построили две землянки и находились там, пока их не заметил лесник и не выдал ляднянской полиции. Взяли их ночью – спящих. Всех, к сожалению, не помню. Ведь мне тогда было 14 лет.

В памяти остались Тамаркина Ида, Фрадкина Аня, Мотя Шендлер, Михаил Черняк – из Орши, каждое лето приезжал на каникулы к бабушке и здесь погиб.

Их привезли рано утром, связанных, на санях в Ляды. Пытали, издевались страшно над ними, а потом заставили их вырыть яму и застрелили.

Когда у меня спрашивали евреи, которые приезжали к памятнику расстрелянных предков в Ляды: «Почему не было сопротивления?», меня это удивляло и возмущало. Легко обсуждать это в мирное время, не видя и не зная, всего этого.

Евреи были брошены страной на гибель. На оккупированных территориях, и у нас в Лядах, велась оголтелая антисемитская пропаганда. Уверяли, что страной руководят братья Рабиновичи. (Может быть, имелись в виду братья Кагановичи). Они эксплуатируют славян, и они виновники всех бед. Многие этому верили. У нас в Лядах висели плакаты с изображением алчного горбоносого еврея, с пейсами и бородой, у него мешок с деньгами.

За укрывательство евреев, немцы сурово карали, и поэтому редко кто соглашался хоть чем-то помочь.

И сами евреи понимали, что их ждет, и не видели никакого выхода, это надламливало волю к сопротивлению.

Я был в оккупации два года и три месяца. Ушел из Лядов, скрывался и жил под фамилией Лесников Василий – полтора года. Все время боялся, чтобы не дай Бог не узнали, кто я. Особенно страшно было, когда надо было идти в баню. Ходил, когда там уже никого не было. Все время придумывал разные предлоги. Боялся ночью, во сне заговорить на идиш. Я всем рассказывал, что я беженец из Можайска и потерял родителей. Ходил по деревням Смоленской области, обходя деревни, где стояли полицейские участки. Не просился в хорошие, крепкие дома на ночлег. Заходил на окраину деревни в домик похуже и если там пожалеют, то накормят и оставят на ночлег, положат спать на полу, а назавтра с рассветом я уходил в неизвестность. Пока не приютила меня одна старушка. Она жила с сыном. Там и придумал свою легенду, они мне поверили. Я им приглянулся. Им нужен был помощник – работник. Я старался как мог, работал у них, они меня кормили. Я пахал, дрова заготавливал, косить, молотить научился, делал все, что скажут по хозяйству. Жили эти люди в деревне Литвиново Сусловичского сельсовета Краснянского района Смоленской области. Деревня находилась в глухомани. Был староста и полицейский и того летом убили.

Настоящая моя фамилия Длы Аркадий Борисович.

Кого я знаю еще из моих земляков, которые тоже чудом спаслись.

За месяц до Ляднянской трагедии – расстрела гетто – четверг 2 апреля 1942 года, 10 часов утра – из Лядов ушли две 19-летние девушки. Они ходили по деревням, и в потом примкнули к партизанскому отряду.

Слава Тумаркин, он 1930 года рождения, ушел за два месяца до трагедии с отцом. Отца убили, его приютили крестьяне, а потом забрал партизанский отряд. Там он был ездовым.

Когда нас освободила Советская Армия 27 сентября 1943 года, я ушел на родину Ляды. Никого не нашел, мой дом был сожжен, отступающими немцами. Фронт стоял под Оршей до января 1944 года.

В деревне Литвиново организовывали колхоз, я пошел работать и вступил в комсомол. А в конце 1943 года уехал в Горький работать на военный завод. Пошел учиться вечернюю школу.

В декабре 1944 года семнадцатилетним ушел на службу в армию, и так и остался Лесниковым Василием Михайловичем. Дальше военно-морской флот, офицерское училище, служба в Советской Армии, архитектурно-строительный техникум и работа по новой специальности инженером-строителем.

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область