ПАМЯТЬ МОЛЧАТЬ НЕ ДАЕТ
В одном из приложений «Еврейский Камертон» израильской газеты на русском языке «Новости недели» есть статья профессора истории А.Я. Черняка «Штетл Ляды: евреи уничтожены, дома разрушены». В ней пишется: «К великому сожалению, пока еще не созданы специальные труды по истории местечек на территории бывшего СССР…»
Уроженец местечка Ляды Вячеслав Тамаркин не мог не откликнуться на эту статью. Всю жизнь посвятил он тому, чтобы оставить письменное свидетельство о виденном, пережитом и врезавшемся в память ему, тогда 11-летнему подростку, в суровые будни довоенных лет и в бесконечно долгие, немыслимо жестокие, годы войны. И не было за 76 лет его жизни такого дня, чтобы он не вспоминал о трагедии своей малой родины. Для него она навсегда – единственная, самая дорогая и ... – слишком рано безвозвратно потерянная …
Сознавая историческую значимость и ценность собранных им за долгие годы материалов и воспоминаний земляков, В. Тамаркин приводит здесь их, обобщает, делится с читателем своими мыслями, наблюдениями и воспоминаниями. Время безжалостно и быстротечно. Нужно успеть передать то, о чем память кричит по ночам…
Е. Мардер
Местечко Ляды, откуда я родом, имеет славную историю. Однако, когда мы с двоюродным братом Матвеем Вороновым стали искать сведения об этом в московских библиотеках, то не нашли ничего, кроме точки на карте. Вскоре я узнал, что в начале 60-х годов преподаватель истории, завуч средней школы деревни(!) Ляды, бывший фронтовик Лев Соломонович Эренбург вместе с учениками школы разыскали немало евреев – уроженцев Лядов, проживавших там до революции 1917 г. и позже. С помощью старожилов и школьников-активистов Л.С. Эренбург, несмотря на многократные запреты парторганов района и области, сумел создать при школе музей, посвященный истории местечка Ляды.
Многие, в том числе и я, прислали для музея свои воспоминания. Особое место среди собранных там материалов, на мой взгляд, занимают записи профессора истории Н. Красновского, сделанные им по просьбе Аарона Казакова, главного организатора воздвигнутого в Лядах Памятника убиенным. Они охватывают практически все сферы жизни местечка Ляды на протяжении нескольких веков, развитие его в экономическом отношении, влияние войн, начиная с 1812-го года и далее. В музей их передал сам Аарон Казаков.
Я попытался, используя эти записи, представить здесь в единой связи события как давно минувших дней, так и более позднего периода. Мысль о том, что эти воспоминания могут бесследно пропасть, для меня непереносима. Тем более, что вновь, как и каждый год, грядет страшная годовщина гибели всего еврейского населения местечка Ляды – произошло это 2 апреля 1942 года.
Памяти моих родных и близких, друзей и соседей – всех ляднян, погибших в дни еврейского праздника Исхода, я и посвящаю эти обобщенные воспоминания.
Из записей профессора И. Красновского
и воспоминаний В. Тамаркина
Административно-экономическое значение с начала существования местечка.
XVII век. Ляды, они же – Глебово, расположены на главной магистрали (тракт, большак) между Москвой и Варшавой, которая проходит через все местечко с запада на восток по главной, Большой Пробойной улице (в советское время – Большая Советская). Отсюда начинается Старая Смоленская дорога.
До заключения в 1667 году Андрусовского мирного договора между Россией и Польшей особого значения в экономической жизни региона Ляды не имеют, но приобретают его, когда Государственной границей между двумя этими странами становится река Мерея, на которой и расположено местечко. Торговля с Польшей и другими странами идет как законная, так и контрабандная, и Ляды становятся таможенным пунктом.
Очевидно, что период между заключением Андрусовского мирного договора и первым разделом Польши, охвативший 105 лет (1667–1772 гг.), является довольно успешным в развитии местного хозяйства.
Основная торговля сельскохозяйственными товарами в Лядах до 1917 года сосредоточена в руках семейств Певзнеров и Миреров, чьи предки, по всему, пришли из Познани и поселились у самой границы (на идиш – Пойзнер, Познер – Певзнер.) В подходящей вплотную к границе «нижней части местечка», или «аропцу», и осуществляется торговля.
С 1772 г., т.е. после присоединения Белоруссии к России, Ляды утрачивают свое значение как пункт международной торговли, поскольку граница переносится далеко на запад. Однако приобщение к России делает возможным развернуть в больших масштабах торговлю льном, пенькой, хлебопродуктами, и Ляды – вновь центр торговли сельскохозяйственными товарами на огромном пространстве, а именно – в значительной части Смоленской губернии (Краснинский, Поречьский, Монастырщинский, Духовщинский, Ельнинский и Рославльский уезды), а также в Горецком, Оршанском, Мстиславльском и Чаусском уездах Могилевской губернии.
Трепка льна и пеньки принимает по тем временам большие размеры. В местечко съезжаются сотни работников, которых специально нанимают торговцы из Масальского уезда Калужской губернии. Привлекаются к этой работе и местные жители – евреи и христиане.
Ляды славятся своими колоссальными базарами. Из многих уездов Смоленской и Могилевской губерний съезжаются на них крестьяне для торговли собственными продуктами, скотом и лошадьми. На вырученные деньги они покупают в местных лавках необходимые изделия обихода, изготовленные мастерами жестяных, гончарных и кузнечных дел. Особую славу приобретают ляднянские гончарные изделия.
В период расцвета внутренней торговли из Лядов ежедневно, на протяжении всего года, вывозят вагоны хлебопродуктов, пеньки и льна. Наряду с этим в местечке и смежных деревнях развивается извозный промысел, также создается проект постройки железнодорожной ветки Красное – Ляды. Как крупный торговый пункт Ляды известны всей округе.
Память о том, что Ляды некогда представляли Государственную границу, жила в местечке до последнего дня его существования. В разговоре между собой жители называли правую сторону Мереи (восточный берег) – Смоленской областью, т.е. Россией, а левую – Польшей.
В советское время эта же граница сохранялась между РСФСР и БССР. Слева от Старой Смоленской дороги, на крутояре, стоял как памятник, полосатый пограничный столб с надписью на белой квадратной доске: «БССР – РСФСР».
Теперь пограничная река Мерея относится территориально к Российской Федерации, а пограничники Республики Беларусь находятся на самой восточной точке окраины Лядов по большаку Минск – Москва.
До революции место гуляния молодежи называли «ВАХом». Слово осталось от того времени, когда пограничная стража еще стояла «на вахте» и была всегда на чеку. Крутояр был тогда значительно выше домов и даже церкви. Стоя на нем, можно было видеть местечко как с высоты птичьего полета.
Несмотря на то, что до 1917 г. Ляды относились к Горецкому уезду Могилевской губернии, они ни административно, ни экономически к Могилеву не тяготели, все дела велись через Смоленск. Поездом до Смоленска ехать было менее полутора часов, а с ранней весны до глубокой осени (ледостава) из Смоленска до Бовшево (6 км. севернее местечка) еще ежедневно ходил пароход, и во время половодья он приходил в местечко.
После революции Горецкий уезд, в том числе и Ляды, вошли в Смоленскую губернию, но в 1924 г. снова были переданы Белоруссии.
В еврейской энциклопедии (том 10, стр. 450) сказано, что в 1766 г., то есть за шесть лет до присоединения Белоруссии к России, в Лядах значилось 207 плательщиков подушной подати. По переписи 1847 г. ляднянская еврейская община составляла 2137 душ. В 1897 г. население Лядов по переписи составило 4483 человека, в том числе 3763 еврея. За 20 последующих лет – к 1917 г. – число жителей, надо полагать, еще более выросло и, по самым скромным подсчетам, составляло не менее 6000 человек, в том числе – не менее 5000 евреев.
Когда-то сама земля, на которой стояли Ляды, принадлежала князю Любомирскому, владевшему многими имениями: Самодумки, Кисели, Баево, Зарубы, Слепцы, Дубровно и др. Они располагались вокруг местечка. Самого князя лядняне никогда не видели, но раз в год или в два приезжал его доверенный, Шнейдер, и собирал с жителей «чинш», т.е. земельную ренту. На этом все отношения с князем и заканчивались.
Располагались вокруг Лядов и имения других помещиков. Так, Усвяты принадлежали Георгию Дмитриевичу Цекерту, а Малые Усвяты – Дмитрию Дмитриевичу и Леониду Дмитриевичу Цекертам. Орловичи – Владимиру Антоновичу Андрианову, Козьяны – графу Толстому, Скаты – Маевскому, Хлыстовка – Краузе, Кацановщина – Мухину, отцу Веры Мухиной, известного советского скульптора, Исаковщина – Богдановичу, Собиево, Пущи, Романово (ныне Ленино) принадлежали князю Дундыкову-Корсакову, которого российское правительство, после освобождения Болгарии от турецкого мандата в 1878 г., стремилось посадить на болгарский престол. Однако Австро-Венгрия опередила Россию и посадила на него своего ставленника Александра Бутбергского. Княгиня Дундыкова-Корсакова, придворная фрейлина, была родной сестрой последнего министра двора, барона Фредерикса…
Помещики были разными, по-разному относились к своим крестьянам. В Лядах знали, что Н.Д. Цекерт, будучи холостяком, свое крупное, благоустроенное имение завещал не своему родному брату Дмитрию, а двоюродному брату Алабушеву, и когда тот, после смерти Н.Д. Цекерта, явился в Лоницу для вхождения в собственность, Дмитрий Цекерт застрелил его.
Несмотря на родственные отношения Алабушева с редактором «Русского Гражданина» князем Мещерским и самим Столыпиным, Виленская Судебная палата оправдала Дмитрия Цекерта. Местное население, жители станции Красное, крестьяне смежных деревень были полностью на его стороне, многие пошли свидетелями в его пользу, поэтому встретили это судебное решение с радостью.
Мать моего отца, в девичестве – Баева – арендовала землю у одного из названных выше помещиков Усвят. Голда Баева слыла суровой женщиной, за что была прозвана Салтычихой. Бабушку мне видеть не довелось, она умерла еще до моего рождения. Помню только, что когда о ней вспоминали, то прибавляли прозвище.
Помещик имения Орловичи Андрианов, которому принадлежал паром у деревни Фомино, не позволил осуществить строительство моста через Днепр согласно проекту 1915 г., поскольку это лишило бы его доходов от аренды за паром, вследствие чего мост был построен ниже по Днепру, у Росасны, где в нем не было необходимости. Таким образом, личные, корыстные, интересы помещика – этого «государственного деятеля» – взяли верх над общественными, государственными. Протесты ляднян по этому поводу ни к чему не привели, а Андрианов получил повышение по службе, став вице-губернатором Витебска.
Революция 1905 г. оказала влияние на некоторых помещиков. Так, Д.Д. Цекерт роздал землю крестьянам без выкупа (в советские годы он был судьей в Лядах). Так же поступил граф Келлер, отдав крестьянам свое имение Буяново.
Однако большинство помещиков начали продавать свои имения. Князь Любомирский продал Самодумки, Кисели, Баево. Князь Дундуков-Корсаков продал Пущу, Порубин, Будачи, князь Островский – Сорокино, и т. д.
Быт и традиции еврейского населения Лядов были связаны с религиозно-философским учением Старого Ребе Шнеера-Залмана Шнеерсона (1747 – 1812), переселившегося из местечка Лиозно Оршанского уезда, так как здесь было гораздо больше деловых и состоятельных евреев.
Сын Старого Ребе, Дов-Бер (1773, Ляды – 1827, Несвиж), последовав примеру отца, стал духовным лидером хасидской общины – «цадыком». Вместе с отцом они основали направление в хасидизме – ХАБАД. С их именами связано открытие в Лядах в 1805 г. хасидской типографии – одного из наиболее ранних предприятий по производству еврейской печатной книги в России, (для справки: еврейская типография в Минске открылась в 1808 г., в Санкт-Петербурге – в 1816 г., в Могилеве – в 1825 г., в Москве – в 1828 г.).
Самые знаменитые труды Старого Ребе – Шнеер-Залмана Шнеерсон – «ТАНИЯ», комментарии к Пятикнижию «Тора-Ор» (Свет Торы), молитвенник, свод еврейского религиозного законодательства «Шулхан Арух ха Рав» и другие. Значительная часть трудов была создана в Лядах.
О Старом Ребе слагали песни, и пели их не только евреи. Такие слова одной из песенок запомнились мне с детства.
Дэр Алтэр Рэбелэ
фун местечки Лядуни,
Могилевской губернии,
где жил Шнеер-Залман
Шнеерсон…
Над философской теорией хасидизма работали и другие еврейские мудрецы, некоторые – параллельно со Шнеерсоном. Однако для малограмотных местечковых евреев учение ляднянского Ребе оказалось наиболее доступным и доходчивым.
Раввины, представлявшие традиционный иудаизм, не приняли новое учение, и повели с ним борьбу. Один из литовских (виленских) раввинов написал донос на Ребе Шнеерсона, желая его скомпрометировать. Ребе был арестован и посажен в Петропавловскую крепость, где отсидел 52 дня. Однако власти, ознакомившись с его трудами, ничего крамольного в них не нашли, и Ребе был отпущен с миром, а авторитет его лишь возрос.
ЛЯДЫ И ВОЙНЫ
Русско–французская война 1812 г.
«Старый Ребе» из Лядов был тесно связан с еврейским миром не только Восточной, но и Западной Европы. Он был наслышан об императоре Франции Наполеоне, о его амбициях и намерениях.
Едва Наполеон двинул свою армию на Россию, Ребе обратился с воззванием к евреям России, самому бесправному и угнетенному населению страны. В нем, в частности, говорилось, что если Бонапарт победит, то сердца евреев отпадут и отделятся от Отца Небесного, поэтому необходимо встать на защиту царя и Отечества и оказать помощь Русской армии…
Рассказывали: перед сражением под Красным некоторые русские генералы, такие как командир 27-й пехотной дивизии Дмитрий Петрович Неверовский, считали своим долгом пообщаться с ляднянским мудрецом…
Русская армия отступала на восток, вместе с ней покинули Ляды Шнеерсоны. Утром 2 августа (по старому стилю) войска Наполеона, переправившись через водную преграду – Мерею, двинулись в направлении Смоленска, но встретили упорное сопротивление 27-й дивизии русских войск и отрядов ополчения в районе Красного. Трехдневные арьергардные бои против корпусов неприятеля под командованием маршалов Нея и Мюрата имели решающее значение для исхода кампании, дав возможность соединиться 1-й русской армии Барклая де Толли и 2-й – генерала Багратиона в районе Смоленска. Этого-то и не желал более всего Наполеон!..
В суровые дни ноября 1812 г., уже наступая, русские войска в районе Красного вновь нанесли сокрушительный удар по французской армии, после чего остатки разгромленных войск были уже не боеспособны и обратились в бегство в сторону реки Березины…
Из записок церемониймейстера императора Франции Де-Колленкура известно: после разгрома Кутузовым под Красным основных сил Наполеона, Бонапарт остановился в Лядах, а штаб Кутузова находился в селе Доброе, в 10-ти верстах от Лядов.
В годы фашистской оккупации, с августа 1942 по март 1943 гг., когда в поисках партизан я скитался, как затравленный волчонок, по лесам Смоленщины, бывал я и в Добром, где на самом деле люди жили добрые. Тогда мне подумалось, что потому село так и называется – Доброе…
По рассказам стариков, император Франции ночевал в доме Гирши и Хаси-Ханкес Марковичей, что стоял на углу Большой Пробойной и Резницкой улиц.
Население местечка было настроено против французов. Выполняя завет Старого Ребе Шнеерсона, евреи вместе с русскими воевали против оккупантов, брали их в плен.
Мальчик Хаим Ривельс, впоследствии отец Генуха Гусинского, подобрался к наполеоновским лошадям и срезал со сбруи целую шапку серебряных позументов.
Житель Лядов Ехил Великовский, был схвачен французами в разведке около Витебска. Ему удалось бежать из плена и спрятаться под опрокинутой лодкой у берега реки Западная Двина, а затем благополучно вернуться в русскую армию, при которой состоял маркитантом, сопровождающим войска…
Вместе с войсками наступающей русской армии Шнеерсоны возвращались домой, в Ляды. В пути Старый Ребе занемог и умер. Его похоронили на ближайшем еврейском кладбище – в городе Горяче, на Полтавщине.
Хозяйство Шнеерсонов в Лядах было разграблено и разрушено оккупантами. За заслуги перед Отечеством и с Высочайшего позволения семейству Ребе разрешено было поселиться в 30-ти верстах северо-восточнее Лядов. Небольшая заболоченная деревушка Руднянского уезда Смоленской губернии вскоре преобразовалась в цветущее местечко Любавичи, известное всему еврейскому религиозному миру.
С точки зрения доктора исторических наук, профессора А.Я. Черняка, исторически правильно было бы назвать династию Шнеерсонов Ляднянской, а не Любавической, так как зародилась она, развивалась и функционировала именно в Лядах, до нашествия войск Наполеона на Россию.
Позже, в память о событиях 1812 года, у деревни Лосьвино, в двух километрах от Красного, был установлен бронзовый памятник. Такие же памятники установили и на площади Смирнова в Смоленске (до революции площадь называлась Плац-Парад), и на Бородинском поле…
В 1912 году – к 100-летию победы русской армии – на базарной площади в Лядах построили белокаменную многоглавую церковь. Была она огромной и возвышалась за высокой чугунной оградой, а чуть восточней ее стен стоял памятник из розового мрамора.
Однажды в чулане я нашел связку гвоздей, похожих на те, которыми подковывают лошадей, только размером намного больше. Я спросил у отца, что это за гвозди. Он ответил, что сохранились они от строительства церкви. Причем средства на строительство давали, в том числе, и богатые евреи местечка…
Крымская кампания 1852 – 1855 гг.
Профессор Красновский записал со слов стариков, что по рекрутскому набору в этой войне из ляднян участвовали: Моше Нажницкий, Янкев Золотовицкий, Берл Романов, Давид Хайт, Мордтке Иоффе, Берл-Моше Сурат.
Русско-турецкая война 1877–1878 гг.
В этой войне участвовали: Хаим Певзнер, Янкев-Моше Михлин, Хаим Столяров, Аба Столяров, Гирш Абкин, Иосиф Тамаркин, Моше Красновский.
Н. Красновский всех этих людей знал лично, слушал их рассказы о той войне. Они воевали солдатами 63-го Суздальского полка, первым командиром которого был А.В. Суворов, будущий Генералиссимус русской армии и флота. Будучи продолжателями традиций непобедимых суворовских «чудо-богатырей», они мужественно сражались с турками, участвовали в операциях под Плевной и Шипкой.
Характерно, что все они как один страдали одинаковой болезнью – страшной одышкой – и умерли сравнительно молодыми, в возрасте около 55 лет. Участник тех же сражений Иосиф Тамаркин, мой дед, умер значительно позже, в сентябре 1937 г. Второй мой дед – отец мамы, Лейба Воронов, чтобы избежать рекрутского набора, отрубил топором два пальца правой руки. Сохранилась фотография: он и его младшая дочь Риша 16-ти лет (в будущем – моя мама), он сидит на стуле, держа правую руку на колене, и видна нехватка двух пальцев…
Русско-японская война 1904–1905 гг.
В Ляолянском бою погиб Берл Кузнецов. Смертельное ранение получил Авром Поценкер.
Артиллеристы Яаков Столяров, Зелик Кунин, Лейба Потемкин, Веля Аронов, Берл Великовский участвовали в Мукденском сражении. Герцл Крол, Берл-Оре Фингрут, Эля Эйдинов служили в запасном батальоне.
Моше Возиков и Борух Косман, мужья маминых сестер, были бомбардирами – артиллеристами, обороняли Порт-Артур, и за храбрость удостоились боевых наград. По известным причинам японцам удалось овладеть крепостью, пленить ее защитников. После заключения мира их вернули на родину.
Ляды и революционное движение
Красновский отмечает, что не располагает полными данными о проникновении революционных идей в Ляды, но известны отдельные эпизоды из жизни местечка в середине и конце 90-х годов ХIХ века.
Стэра, дочь Шахно Шнеерсона и ребе Дов-Бера Шнеерсона, жившего после 1812 г. в Любавичах, была посватана за сына московского миллионера Луговиера, но сбежала за границу с учителем Ашстердамом, проживавшим в Лядах и работавшим на легальном или полулегальном положении.
Дочки Шломо Шнеерсона, внучки того же ребе Шнеерсона, Рахиль и Генеся, пропагандировали в начале 90-х годов революционные идеи в Лядах.
В то же время, в местечко приезжают молодые люди, пропагандировавшие революционные идеи: Мулин, Борик, Архимед (революционный псевдоним Киркора, в советские годы ставшего ректором Белорусской сельскохозяйственной академии в Горках), Абезгауз, Гоффеншефер, Лисохин и другие.
Н. Красновский вспоминал: из местных жителей социал-демократами были Аарон Ратнер, Лейба Одинов, Давид Черномордик, Яаков Бенин, Аарон Дубсон, Марк Маринкин, Ефим Данчеев, Александр Семкин, учитель Тарабанов из деревни Девичья Дубрава.
«Бунд», входивший в российскую социал-демократическую партию в период до 2-го и после 4-го съездов партий, имел в Лядах большую организацию и был представлен, в основном, ремесленным пролетариатом.
Тайбл Минкина – будущая жена моего дяди Хаима Воронова, тетя Таня – знала наизусть всего Маяковского и состояла активным членом «Бунда».
В организации имелся боевой отряд, вооруженный револьверами и винтовками, что избавило Ляды от беспорядков и погромов, волной прокатившихся по городам и местечкам после манифестации 17 октября 1905 г.
Ляднянскому боевому отряду стало известно, что в Горках готовится погром. Он срочно выехал туда, что способствовало быстрой ликвидации беспорядков. В ходе операции был ранен Иче Абкин.
Получив известие о возможном погроме в Орше, лядняне поспешили на помощь дубровнинскому отряду самообороны, но так как в организации погрома принимала участие полиция, дубровнинский отряд был полностью уничтожен…
В революционные 1905-07 гг. проводилось много нелегальных собраний. Порой они проходили даже в синагогах, чаще – на Резницкой улице, напротив дома Н. Красновского.
Вячеслав Тамаркин
|
|
ENG 
RSS-канал новостей сайта www.shtetle.com