Поиск по сайту

Лейба Ицкович Юдовин

НАЧАЛО ВОЙНЫ

Вечером 21 июня 1941 года некоторые офицеры ушли в город и лишь поздно вечером возвратились домой в военный городок. Но начальник боепитания полка, молодой лейтенант, загулял в ресторане, и на заре его еще не было дома.

Мы в тот вечер никуда не уходили, хотя как обычно мы в такие дни отправлялись на улицу Гоголя д. 9, где жили родители жены. Не уходили мы из дома потому, что несколько дней до этого заболела жена, и она лежала в постели.

Между тем в 4 часа утра мы услышали сильный стук в дверь начбоя. Его двухкомнатная квартира была через одну дверь от нашей двери. Дом, где мы жили, был барачного типа с общим длинным коридором. Услышав этот стук, я подумал, слава Богу, что к нам никто не стучит. Однако, не прошло пару минут и в нашу дверь застучали и я услышал: «Вставайте, боевая тревога!» В тот миг я совершенно забыл о том, что нас последнее время готовили к таким тревогам. Я, молча, выругал Зеленкина: «Даже в выходной день не дает людям отдохнуть». Однако служба есть служба. Думай как угодно, но приказ выполнять обязан. Я быстро оделся. Извлек из шкафа наган, одел сумку противогаза и побежал в штаб полка. Бежать надо было недалеко. Возле штаба я издали увидел Зеленкина и комиссара полка. Вокруг никого не было.

В воздухе пахло ночной влагой, кругом было тихо. Подойдя ближе к начальству я отрапортовал, как положено. В ответ я услышал от командира полка: «Началась война! Немец бомбит наши города: Минск, Киев, Львов и многие другие. Немецкие войска начали наступление на нашу страну на протяжении всей нашей западной границы». Вспоминая то утро, я должен признаться, что, несмотря на то, что психологически мы были готовы к войне, слова командира Зеленкина меня шокировали.

И как мне казалось, сам командир полка был в то страшное утро в таком же состоянии. После короткой паузы Зеленкин сказал: «Идите в спецчасть, берите свой мобильный план и действуйте согласно плана».

Лейба Юдовин. Фото 1980-х гг.

К этому времени зенитные батареи нашего полка находились уже на своих боевых точках вокруг города и были готовы к встрече воздушного врага. При каждой зенитной батареи был один санинструктор с соответствующими медикаментами и перевязочным материалом. Мне было приказано находиться в санчасти полка.

К исходу первого дня войны я был на командном пункте штаба МПВО города. Он помещался в подвале одного 4-х этажного дома на ул. Суворова.

Там я узнал, что наша авиация бомбила скопление вражеских войск и долетала до Берлина. Одновременно я также узнал, что в первый же день войны немцы вторглись на нашу территорию на многих участках фронта.

С приближением ночи первых суток войны наш город Витебск готовился к сплошной светомаскировке. С часа на час ждали налета вражеской авиации на город. В ночь с 21 на 22 июня на старом мосту через Двину был застрелен милиционер. Было ясно, что в городе орудуют диверсанты. Эта версия была подтверждена тем, что в следующую ночь в нескольких местах города появились ракетные сигналы. Наши военнослужащие и я, наблюдая ночью с территории городка, заметили несколько таких ракетных сигналов. И, несмотря на то, что специальные отряды занимались розыском этих диверсантов, последние продолжали свое дело.

Однако первые четыре дня войны налетов на Витебск не было. В течение этих дней я и другие мобилизованные врачи работали в медкомиссии по приему резервистов, приписанных к нашему полку. Работали напряженно. Общая мобилизация была объявлена 23 июня 1941 года утром. Следует подчеркнуть, что во время медосмотра, прибывших по мобилизации людей, мы – врачи очень редко слышали жалобы на здоровье. На наш вопрос: «Имеются ли какие либо жалобы?» мы часто слышали в ответ: «Какие могут быть жалобы, когда надо защищать Родину?!».

Несколько слов о вооружении нашего полка. В апреле месяце все наши зенитные орудия были заменены новыми, на резиновом ходу. Само собой разумеется, что эти пушки были совершенные, чем предыдущие. Однако примерно через месяц мы увезли куда-то, и наш полк занял свои боевые позиции вокруг города со своими прежними старыми зенитными орудиями.

К нашему сожалению и удивлению, мы с горечью узнали впервые же дни войны весьма печальные новости о боевых действиях наших войск на фронтах войны. До войны, мы, как и все советские люди, верили и были даже убеждены в том, что если возникнет война, мы будем воевать не на своей территории. А на территории врага. Однако, первый же день войны показал обратную картину. Нам пришлось обороняться на своей земле, и враг со своими превосходящими силами теснил наши войска вглубь нашей страны. И это несмотря на героическое сопротивление наших войск. Каждый из наших офицеров в те дни инстинктивно чувствовал, что где-то на верхах был совершен какой-то промах в области подготовки в этой войне. И кто именно совершил эту роковую ошибку или от кого это зависело, никто толком не знал. Однако было ясно, что нам предстояла тяжелая, длительная, разрушительная и кровопролитная, жестокая война. Все это мы чувствовали с первых же дней конфликта.

Со времени моей военной службы в Витебске я часто встречался с Минаковым и мы подружили между собой. Я знал, что он старый службист. Он служил в армии со времен Гражданской войны. В те дни я с ним неоднократно беседовал, полагая, что он лучше меня понимает происходящее. Он меня уверял, что когда немцы подойдут до нашей старой границы они, несомненно, будут остановлены. Я ему суеверно верил. Я знал, что Минаков несколько лет служил в пограничном укрепленном районе недалеко от Слуцка. То, что старая граница была укреплена, это было верно. Но беда была в том, что после 1939 года, когда наша граница отодвинулась на запад, в связи с присоединением Западной Белоруссии и Западной Украины, старая граница казалась, не нуждалась в своих укреплениях и они были демонтированы. А об этом Минаков не знал. Вот почему врагу удалось без особого труда преодолеть нашу старую западную границу.

В прежних записях касающихся конца 20-х годов, я упомянул о болезни моей сестры Иды после рождения первого ребенка, о ее лечении в течение года в Ленинграде у профессора Грекова. Тогда она практически излечилась. Ей рекомендовали раз в год явиться на проверку к хирургу. Через год после ее лечения в Ленинграде, она снова ездила туда, и Греков ей сказал, что она практически здорова, но он ей категорически запретил рожать. Но, к сожалению и она, и ее муж были далеки от культурных людей, и через несколько лет она родила еще трое детей. Старая болезнь, к счастью, не обострилась. Тем не менее, временами беспокоили боли в пояснично-крестцовой области. Итак, она за неделю до начала войны приехала в Витебск на консультацию к хирургу. Я с ней пошел к тому же самому Петрову, который ее смотрел в 1929 году и который тогда заподозрил злокачественную опухоль. Я ему напомнил об этом, он забыл. После того, как он ее всесторонне обследовал, он сказал, что ей нечего беспокоиться, и что он считает ее здоровой. Тогда и она, и ее дети были у дедушки и у бабушки в Бешенковичах. Пробыла она тогда в Витебске около недели. В первый же день войны она пришла ко мне на квартиру, чтобы попрощаться. Мы ей дали немного денег и кое-какие продукты. Мне тогда в голову не приходила мысль о том, что мы больше никогда не увидимся. Я также ничего не передавал родителям, что, по-моему, им делать в случае приближения фронта к Бешенковичам. Ведь в тот день никто и думать не мог, что война примет такой трагический оборот. И, тем не менее, я считаю своей главной ошибкой в жизни, что я ничего не предпринял, чтобы склонить их к своевременной эвакуации. А они слепо уповали на судьбу и не тронулись с места, хотя многие кое-как уезжали. И таким образом спаслись от неминуемой гибели.

Первый налет немецкой авиации на Витебск был 26 июня. Прилетел один бомбардировщик и бросил две небольшие бомбы в зоне старого моста. Одна упала в Двину, а вторая – на тротуар вблизи моста со стороны Вокзальной улицы (ул. Кирова) человеческих жертв не было. Зенитки вели сильный огонь, но без эффекта. Самолет летел на большой высоте. Очевидно, чувствовал себя неуютно под зенитным огнем. В последующие дни воздушные тревоги объявлялись несколько раз в день, и основными объектами нападения вражеской авиации был аэродром и район железнодорожной станции. Мы очень сожалели и были огорчены тем. Что наши зенитчики не смогли сбить хотя бы одного самолета. Здесь, очевидно, были две причины: самолеты летали на большой высоте. Это, во-первых. А во-вторых, наши зенитки были старого образца. Что касается личного состава, то они были подготовлены хорошо. В течение первой недели войны наши артиллеристы почти не имели потерь. Но вести с фронта продолжали поступать одна печальнее другой. Фашистские войска нагло и с большой силой теснили наши войска и с каждым днем вторгались все глубже и глубже на нашу землю.

Я, как и многие другие наши военнослужащие, с ужасом думали, неужели враг скоро дойдет до Витебска? Мне было трудно этому верить. Но когда стало известно, что враг находится в 30 км западнее Лепеля, я подумал: «К сожалению, я не ошибся». Через неделю после начала войны, 28 июня в субботу вечером наше начальство полка, командир и комиссар отвезли свои семьи с вещами на вокзал и отправили поездом в глубокий тыл, в город Оренбург. Они, очевидно, военную обстановку знали лучше меня. То, что они отправили своих жен и детей в глубокий тыл, это естественно и в этом нет ничего плохого. Но почему они это сделали втихаря и не подсказали своим подчиненным офицерам сделать то же самое, вот это они сделали нехорошо.

Назавтра все в городке уже знали об этой истории, и офицеры подняли шум. Почему их не эвакуируют? Моя Паша работала в детской больнице в лаборатории и ее с работы не отпускали.

В первый день войны выступил по радио Председатель Совнаркома Молотов и сообщил народу некоторые данные, как фашисты напали внезапно, без объявления войны, на нашу страну. Закончил он свое выступление словами: «Наше дело правое, победа будет за нами». Оно так и было, но ценой неслыханно огромных жертв. 3 июля выступил Сталин по радио. В своем выступлении он сделал анализ наших неудач в первой декаде войны, говорил, что эта необычная война, он назвал ее Отечественной, как в 1812 году, когда Наполеон воевал с Россией.

В последние дни июня и в начале июля начали эвакуировать в тыл оборудование фабрик и заводов города. Фабрику «КИМ» отправили в Ульяновск, им. Кл. Цеткин – в Мелекес (ныне Дмитровград), фабрику «Знамя индустриализации» отправили в Саратов и т.д.

Сестра моей жены Геша работала в Госбанке. От нее мы узнали, что банк готовится к эвакуации. Это было 30 июня. А 3 июля банк эвакуировался. Тогда же начала беспокоиться моя жена, она пошла к командиру полка с требованием помочь эвакуировать оставшиеся семьи офицеров. Это было 5 июля. 6 июля Зеленкин дал машину и помог отправить оставшиеся офицерские семьи на вокзал. В тот день происходили воздушные бои над городом. Был сбит один немецкий самолет.

Паша с дочкой уехала из Витебска в товарном вагоне, с эшелоном в котором находились сотрудники Витебского ветеринарного института во главе с директором института профессором Белкиным Г.Я. В пути они находились около двух недель и наконец, добрались до Куйбышева. Оттуда их направили в Кинель (30 км восточнее Куйбышева) и разместили в помещениях сельхозинститута.

Перед отъездом из Витебска мы договорились, что будем писать письма на адрес Бенциана Просмушкина в Москву. Таким образом, мы надеялись, что если будем живы, мы будем знать, где находимся.

После отправления этого эшелона, мы узнали, что в районе Рудни и под Смоленском немцы бомбили некоторые эшелоны с эвакуированными людьми. Однако в течение двух с лишним недель я ничего не знал об их судьбе и только, когда остатки нашего полка добрались до Ржева, после отступления из Витебска, я позвонил в Москву к Бенциану и он мне сообщил, что они из Кинели перебрались в город Мелекесс (ныне Дмитриевград), где находились родители Паши и ее сестры: Хая и Геша. По правде говоря, я до того времени не имел понятия о таком городе. Туда был эвакуирована чулочная фабрика им. Кл. Цеткин. И там было относительно много витеблян.

В ночь на 6 июля мы, на территории нашего военного городка, слышали отчетливо далекую артиллерийскую канонаду, доходящую до нас с запада. По нашим расчетам это была артдуэль где-то между Лепелем и Бешенковичами. В последующие двое суток гул ожесточенных сражений доходил все ближе и ближе к Витебску. В ночь на 9 июля враг приблизился к городу не со стороны Бешенковичей, а со стороны Полоцкого шоссе. А утром 9-го немцы начали вести прицельный огонь из артиллерийских орудий средней дальности по некоторым улицам города, в том числе и по ул. Фрунзе, где находился наш военный городок. На территории военного городка находился штаб полка и основные службы. Весь основной личный состав находился со своими зенитными орудиями вокруг города. Личный состав был подготовлен и к ведению огня против танков и живой силы противника. Вот почему, когда пришлось оставить город, не было возможности их вывести из боя, более или менее организованно. Большим недостатком было отсутствие радиосвязи между батареями. А проволочная связь систематически выходила из строя, несмотря на энергичные действия связистов. И как мне кажется, был еще один весьма важный отрицательный момент. В мобилизационном плане не был отработан вопрос об организованном выходе из боя в вынужденных сложных ситуациях.

Итак, нам было приказано оставить военгородок и отойти в сторону деревни Тулово. Затем отошли и отъехали примерно километров десять от города и остановились в небольшом лесочке. Постояв там несколько часов, мы были вынуждены замаскировать себя и машины от вражеской авиации. «Юнкерсы» и «Мессершмидты», волнами летали на город как раз через этот небольшой лес. Мы были уверены, что враг нас заметил, но он нас не бомбил, а лишь немного обстрелял из пулеметов. Видимо у фашистских летчиков были другие более важные цели.

После полудня того же дня мы двинулись дальше в сторону Яновичей. Вечером я в Яновичах увидел на обочине целый обоз с привязанными коровами к телегам, и каково было мое изумление, когда я услышал знакомые голоса моих родственников. Среди них был мой дядя Гиршл и тетя Фруме, тетя Рохке с детьми, дядя Гиршл Шимен с семьей и некоторые другие бешенковичане. От них я тогда узнал, что мои родители и сестра Ида с детьми остались в Бешенковичах. Я еще тогда не понимал, сколь велика эта трагедия.

Дальше мы двинулись в сторону Понизовье, а там на Смоленск. На этом участке дороги мы увидели истинную трагедию первых недель войны. По обочинам дороги шли небольшими группами и в одиночку солдаты усталые и потрепанные в тяжелых боях с превосходящими силами врага.

Нам приказали добраться до Ржева, а там ждать указания. Когда мы прибыли в Понизовье, мы узнали, что при уходе из Витебска был смертельно ранен начпрод нашего полка Орел. С ним в машине была его жена, молодая, красивая женщина. Детей у них не было, и она не эвакуировалась с другими семьями офицеров. При этом неподалеку от них оказался начальник штаба Герт. Он посадил в свою машину жену Орла и повернул обратно в Витебск к немцам, и мы нигде его больше не видели. Мы тогда поняли, почему он так плохо обращался с военнослужащими в отличие от других офицеров. До войны никто не мог раскусить, что перед нами настоящий предатель.

К Смоленску мы приблизились ночью. На подступах к городу со стороны Орши шли тяжелые бои. Мы слышали непрекращающуюся артиллерийскую дуэль дальнобойных орудий. Мы поехали по старому московскому шоссе. Дорога была забита с двух сторон.

Местечки Витебской области

Витебск• Альбрехтово• Бабиновичи• Бабыничи• Баево• Барань• Бегомль• Бешенковичи• Богушевск• Борковичи• Боровуха• Бочейково• Браслав• Бычиха• Верхнедвинск• Ветрино• Видзы• Волколата• Волынцы• Вороничи• Воропаево• Глубокое• Гомель• Городок• Дисна• Добромысли• Докшицы• Дрисвяты• Друя• Дубровно• Дуниловичи• Езерище• Жары• Зябки• Камаи• Камень• Колышки• Копысь• Коханово• Краснолуки• Краснополье• Кубличи• Лепель• Лиозно• Лужки• Лукомль• Лынтупы• Любавичи• Ляды• Миоры• Оболь• Обольцы• Орша• Освея• Осинторф• Островно• Парафьяново• Плисса• Подсвилье• Полоцк• Прозороки• Росица• Россоны• Сенно• Сиротино• Славени• Славное• Слобода• Смольяны• Сокорово• Сураж• Толочин• Труды• Улла• Ушачи• Цураки• Чашники• Черея• Шарковщина• Шумилино• Юховичи• Яновичи

Главная

Новые публикации

Контакты

Фотоальбом

Карта сайта

Витебская область

Могилевская область

Минская область

Гомельская область